Эми Ллойд - Невинная жена

Каждую ночь Деннис ложился в кровать, а Сэм — на софу. Ей не спалось, она все думала и думала: почему он не хочет заняться с ней любовью? Может, что-то неладно с ней?

Ни у кого из них не было одежды, подходящей для нью-йоркской зимы, так что, совершая шопинг и бросаясь деньгами направо и налево, они однажды примерили толстые зимние куртки на подкладке из гусиного пуха.

— Мне никогда в жизни не приходилось покупать зимнюю одежду, — признался Деннис, засовывая руки в глубокие карманы.

Они понесли все к прилавку, даже не посмотрев на ценники. Он протянул продавцу MasterCard и еще раз уточнил у Сэм:

— Думаешь, выпадет снег?

— Может быть, — уклончиво, а на самом деле с надеждой ответила она, думая о рождественской иллюминации, перчатках на руках и горячем шоколаде. Сэм так соскучилась по холодному британскому воздуху, когда снаружи было холоднее, чем в помещении, и изо рта шел пар.

Они доехали до отеля на такси, водрузив новую одежду на кипу старой. Сэм вспомнила: надо позвонить матери. Объяснить, что она не приедет домой на Рождество, заодно извиниться, что не звонила неделями. Однако случилось так много всего и так быстро… Она игнорировала звонки с работы и не отвечала на электронные письма, в которых сообщалось, что ей можно вообще не возвращаться.

Сэм не хотела разговаривать ни с кем из соотечественников — знала, что они скажут. Однако это не могло продолжаться бесконечно, так что, извинившись перед Деннисом, она приняла звонок на балконе, задвинув за собой стеклянную дверь.

— Сэм? — послышался голос матери.

— Это я.

— Почему ты мне не перезваниваешь? Я так волнуюсь.

— Я в полном порядке. Все еще во Флориде.

— Знаю! Я видела твои фотографии. Ты была во всех газетах. Наш телефон звонит не переставая.

— Тогда почему ты говоришь, что волнуешься?

— Потому что я не знаю, как у тебя дела. И как тебе с ним живется.

— Мы счастливы. — Сэм оперлась о белую стенку балкона, наблюдая за ящерицей, скользящей по внутреннему дворику внизу.

— Я этого не понимаю.

— Я его люблю, мама.

— Он меня пугает.

— Почему?

— Невозможно провести столько времени в тюрьме и остаться нормальным человеком. Просто невозможно.

— Но он нормальный. — Сэм отодвинулась в тень. — Милый, добрый и немного робкий.

— Но он убийца!

— Он не убийца, мама. В этом-то и все дело. Его оправдали.

— Я знаю, с Марком все закончилось плохо, но… — мать вздохнула.

— Перестань.

— Это не означает, что ты не заслуживаешь кого-то, кто…

— Мама, пожалуйста! — Сэм вдруг поняла, что она кричит.

— Ты же не всерьез, дорогая, а? Мы знаем, что не всерьез. Если вернешься домой, мы тебе поможем.

И так далее в том же духе. Сэм держалась спиной к двери, чтобы Деннис не видел, как она расстроена. Она все еще не была готова рассказать ему о Марке, хотя знала, что рано или поздно должна это сделать. Пока Марк не продал куда-нибудь их с Самантой историю — почему бы и нет? Или кто-нибудь из их друзей. Или хотя бы его мать, звонившая тогда из больницы с телефона Марка, чтобы сообщить, что она хотела, да он отказался выдвигать обвинение Саманте, но что Сэм никогда не должна с ним контактировать…

Это был одномоментный промах в ее жизни, вот и все. Это была не она. Это была игра, которую затеял с ней Марк. Как он говорил, что любит ее. Но она-то знала, что это не всерьез. А потом она просто…

Сэм с усилием отогнала от себя неприятные воспоминания.

Они пришли, когда она была на работе, забрали все вещи Марка и бросили ключи в щель почтового ящика. Ей хотелось бы, чтобы он вернулся, разгромил ее дом, разрезал на клочки ее одежду, разбил окно — что угодно, чтобы показать, что он в ярости или раздражен. А он, когда думал о ней, чувствовал только страх.

Марк всегда, с самого начала, говорил ей, что они не связаны никакими обязательствами. Она сама виновата, что он причинил ей боль. Теперь она это понимала. Сэм знала правила, но игнорировала их и давила на Марка слишком сильно. На этот раз все иначе, говорила она себе. Деннис принадлежит только ей. Они были женаты; он, безусловно, связан семейными узами. Больше крыша у нее не поедет. Ни на секунду. Даже если ей придется каждый день убирать постельное белье до прихода горничной, чтобы никто не знал, что они не спят в одной постели. Она понятливая: Деннису просто нужно время. Время и пространство после двадцатилетнего заключения. Он был так красив, что временами она забывала, что она некрасива. Когда он обнимал и его пальцы танцевали под ее футболкой, она затаивала дыхание в надежде на большее, а когда убирал руку и отворачивался… теперь уже она могла это понять. Он был не готов. Только и всего.

Через несколько дней они отправились в Нью-Йорк. Полет сделал Денниса брюзгливым, при посадке у него заложило уши, и он оглох на время, почувствовал себя отрезанным от мира, словно в ватном футляре. «Что-что?» — не переставая, переспрашивал он у Сэм, когда они проходили через службу безопасности аэропорта, покладисто улыбаясь всему, что говорил персонал и прохожие, и кивал головой: да-да .

На машине они доехали до гостиницы, где швейцар встретил их с зонтиком в руке, чтобы защитить от холодного моросящего дождика. Их чемоданы погрузили на тележку, и Сэм с Деннисом немного поболтали, пока лифт поднимал их на четвертый этаж.

Их номер весь был в красных и золотых тонах, посередине стояла огромная кровать из красного дерева с балдахином, украшенная резьбой. В зоне отдыха были окна от пола до потолка, сквозь которые виднелась транспортная пробка, а по стеклу стекали отсвечивающие капли.

Сэм взяла Денниса за руку и обвила ее вокруг себя.

— Я люблю, когда она здесь.

— Холодно, — поморщился он и отодвинулся.

— Ты брюзга, — улыбнулась она.

— Брюзга? Саманта, это производит на меня впечатление, — предупредил он.

— Когда ты говоришь «Саманта», я уже чувствую себя виноватой, — парировала она.

— Возможно, так оно и есть, — бросил он, и Сэм снова ощутила прилив страсти. Может быть, это произойдет здесь? Однако он принялся распаковывать чемоданы и развешивать одежду в платяной шкаф. Она же оставила свою одежду в чемодане и засунула его под кровать, чтобы Деннис не жаловался.

Затем он вытащил свой ноутбук и поставил на письменный стол в зоне отдыха. Сэм напряглась, вспомнив назойливое «тук-тук-тук» от его печатания на клавиатуре одним пальцем. Тук-тук-тук часами, а гостиничный номер погружен в тишину, и никакого телевизора, иначе он не сможет сосредоточиться. Деннис не позволял ей читать свою автобиографию, даже сдвигался, заслоняя экран, когда она проходила мимо. Когда он уходил, ей так хотелось подсмотреть, что там написано, увидеть то, что он от нее скрывал. Что бы это могло быть?