Вильям Цветков - Майнеры. Задача византийских генералов

– Слышали про такой город – Владивосток?

Дэйв припомнил, что русская рок-группа, давшая концерт в 2010 году на американском фестивале SXSW в Техасе, а потом выступившая в прямом эфире Крейга Фергюсона на CBS, кажется, была именно оттуда, из Владивостока.

– Мумий Тролль, Медведица. Кажется, они были из Владивостока.

– Там погиб мой папа, – сказала она.

– Выгружайте сюда, – скомандовал Ларин.

Щуплые, но удивительно проворные таджики выволокли огромную дверь-сейф, новую в полиэтилене, с картонными накладками по углам, тремя массивными петлями и глазком, больше похожим на иллюминатор подводной лодки.

– Четвертый класс защиты, – сказал один из них, вероятно, главный. Он не участвовал в разгрузке, а руководил, изрыгая проклятия на сочном восточном языке. – Броненакладки – тут и тут, – указал он на приваренные куски металла в районе замка и петель. – Зачем вам такая дверь в школе? Обычно олигархи в помещения для хранения денег просят похожие. Это же школа? – он огляделся, щуря черные глаза под широкими бровями.

– Школа, – подтвердил Ларин. – Оборудуем тир в подвале, требование полиции.

– А-а, ясно, – протянул таджик, мгновенно потеряв интерес к выяснению дальнейших деталей.

Ларин держал в руке заказ-наряд, форму которого нашел в интернете, штамп подделал в программе для рисования печатей. Конечно, никакой проверки эта бумажка не выдержит, но от случайного любопытства убережет. В школе шли дополнительные занятия по музыке, факультатив по химии для поступающих и какое-то собрание родителей, не желающих посылать детей в армию. Все они сидели по кабинетам, так что особых неприятностей Ларин не ждал.

Вчетвером, сгибаясь от непомерной тяжести, они внесли дверь в школу через центральный вход.

– Ого, – воскликнул их начальник, глядя на колонны внутри. – Как красиво.

– Туда, – показал рукой Ларин в сторону уходящего влево коридора, – там, из-за приоткрытой двери виднелась голова Скокова в черной шапочке с тремя полосками. Он потратил почти два часа на расчистку подвала, чтобы у рабочих не появилась шальная мысль – как в подобном гадюшнике полиция разрешила тир.

Ларин успел договориться о покупке трехсот видеокарт и системных блоков, человек на Горбушке, который услышал про объем заказа, едва не лишился дара речи.

– Триста? – переспросил он, лихорадочно раздумывая как не упустить шанс и сорвать банк по полной, выжать максимум из оптового покупателя. – Не три? Может, тридцать?

Чтобы собрать заказ на такое количество топовых, самых быстрых видеокарт, каждая по триста долларов, корпуса, процессоры с материнскими платами к ним, требовалась недюжинная коммерческая хватка.

– Игровой клуб открываю, – сказал Ларин. – В Сколково. Корпуса нужны миниатюрные, все должно быть в сборе. Первая партия сегодня, сотня, и потом по сотне в неделю. Если справитесь, буду брать еще.

– Справимся, – непослушным языком сказал продавец компьютерных комплектующих, назвавшийся Михаилом Лаврентьевым, менеджером отдела продаж компании «Три Хард». На самом деле Михаил Лаврентьев был ее единственным сотрудником, директором, менеджером, бухгалтером и юристом, и все его ипостаси в данный момент орали: «Не упусти клиента! Не упусти!», это наш единственный шанс свалить с проклятого рынка и открыть свой магазин.

Сделка тянула миллионов на пять – шесть, Лаврентьев подумал, что никогда в жизни не соберет так много компьютеров. Поэтому, когда Ларин положил трубку, Михаил открыл записную книжку на телефоне и принялся подряд обзванивать всех, кто мог держать в руках отвертку. От работы не отказывался никто. Даже доцент Трифонов, который вел у него в универе системотехнику после секундного размышления спросил:

– Куда и во сколько?

Рабочие внесли дверь в подвал, там она еле прошла в поворот, прищемив одному из них локоть, второму, когда первый от боли вздрогнул – дверь соскочила на ногу, подоспевший Скоков перехватил заваливающуюся конструкцию, и вместе они мелкими приставными шажками понесли ее вдоль тускло освещенного коридора.

Главный таджик покачал головой.

– Тир, говорите?

Ларин хотел было ему ответить, потом передумал.

– Дверь должна стоять тут, – показал он на проем, ведущий в большой зал. – Сколько вам нужно времени?

Они переглянулись.

– Часа полтора. Час, если постараемся.

– Постарайтесь, потому что через два часа приедет капитан Елисеев из полиции, будут проверять надежность оружейной комнаты.

– Успеем, – сказал главный. – Конечно, успеем, – повторил он, чуть заикаясь от волнения. – Иди за инструментом, Амир, ты и ты, как там тебя… – Он ткнул пальцем в замерших рабочих. – А вы, – показал на пострадавших, – давайте, начните с замеров, чтобы по сто раз не переделывать, как обычно.

Они взяли рулетки, линейки, маркеры: работа закипела быстрее, чем на то рассчитывал Ларин.

Спустя час и пятнадцать минут дверь стояла на месте. Взмыленные, измученные, но довольные таджики получили расчет наличными и исчезли так быстро, что Ларин даже не понял, были ли они тут вообще.

Широкая дверь открывалась на себя, новая, блестящая, мощная, – среди хлама и подвальной разрухи она производила странное впечатление инородного тела, а в закрытом положении и вовсе походила на портал в иной мир.

Скоков прикоснулся к ее поверхности.

– Где ты их нашел? – спросил Ларин. – Отлично сработали, на удивление. Не думал, что дверь можно поставить настолько быстро, особенно такую… толстую, – он приложил ладонь к торцу, ширина составляла никак не меньше десяти сантиметров. – Выбить ее точно невозможно.

– Спросил у Джа, нашего дворника. У него по бытовым услугам целая Москва товарищей, кто на что горазд. Одни ремонтируют квартиры, другие выращивают экологически чистое мясо кроликов, третьи копают могилы, четвертые кладут плитку, возводят заборы и строят дома, – есть целые замкнутые циклы производства, где они делают все – от добычи сырья до готового изделия.

– От рождения до смерти… – сказал Ларин.

– Типа того.

В подвале стояла тишина. В заброшенном, пыльном, увешанном гирляндами паутины помещении блестящий прямоугольник холодного металла поневоле притягивал внимание.

– Слишком, да? – спросил Ларин.

– Чего? Бросается в глаза?

– Да.

– Есть немного, – сказал Скоков.

– Давай немного приведем ее в божеский вид, – с этими словами Ларин поднял валявшийся неподалеку кирпич. Подойдя к двери, он принялся с остервенением колотить поверхность стали, наблюдая, как от нее отлетает красная крошка, оставляя грубые грязные царапины. Через пятнадцать минут от гладкой ровной поверхности не осталось и следа, найденный кусок смолы довершил преображение: Скоков нарисовал большой круг, в нем треугольник, внутри которого старательно вывел открытой глаз.