Роберт Блох - Двойная игра

Конечно, мне пришлось попотеть, надвигалась дата его первого шоу, и передышки я себе не позволял. Но как тяжко все ни доставалось, все ж было легче, чем крутись тут взаправдашний Бзик. И от чего бы ни болела моя голова, я хоть знал: на Джоу могу положиться, мы действовали заодно. А с Бзиком я только воевал: кто кого.

Джоу отлично у меня работал. Схватывал на лету, я его нагружал и ограждал от журналистов, надоед всяких. Подготовка к осеннему сезону — тоже ведь предлог их отвадить. И когда он взял барьер с первым шоу, я почувствовал: дело пойдет.

Да, ему пришлось словно под пулями, мне ж — под бомбежкой атомной, но вот премьера прошла, и я сказал себе: уф!

Он появился на сцене, и они попадали.

Он был так же хорош, как Бзик в ударе Черт, он был лучше Бзика! Никаких промашек, никаких ляпов. Лицом показал товар.

А после пошел домой и завалился спать, а не шатался по кабакам и не швырялся творожным пудингом в официантов.

Признаться, это я отправился отметить событие. Я чувствовал, что заслужил.

Побежали дни — все, как по нотам, игралось. Жизнь без проблем. И я предоставил Джоу самому себе, он, казалось, справится и один. Конечно, я его проверял, мы встречались, но оплошностей он не допускал.

— Ну, нравится? — спросил я его.

— О таком кайфе я не мечтал, — ответил он. Я видел: правду человек говорил.

Вот я и перестал беспокоиться.

Пробежало два месяца, и я почти забыл, как все приключилось. Согласен: невероятно звучит, но настоящий Бзик Уотерз испарился из моей памяти вместе с тем злополучным днем. В воду канул. Точнее, в карьер…

А потом на дороге объявилась черная кошка.

Впрочем, то не кошка была. То была канарейка.

Защебетала до одури мою секретаршу однажды утром и впорхнула ко мне в кабинет.

— Мелоди Морган! — воскликнул я с напускным удовольствием.

Черт, вот она, Мелоди Морган, подружка Бзика.

Только я увидел ее, меня прошиб пот. В моем кабинете ей нечего было делать. Мелкие пташки сюда обычно не залетали, она фактически мечтать не смела даже взглядом сюда проникнуть, не говоря о том, чтоб влететь и устроиться в моем лучшем кресле, свесив с подлокотника ноги. Но вот она.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросил я.

— О да, мистер Миллани, думаю, да. — Она взмахнула ресницами и одарила меня робкой улыбкой. — Хочу работу.

— Работу?

— Я певица, вы знаете.

— Знаю. — Я поджал губы. — Но это не по моей части. Вам надо к Лумису на прослушивание или к Сигристу в актерский отдел.

— Мистер Миллани, я говорила с ними. Им нечего предложить.

— В трудном положении?

Она улыбнулась.

— Да нет… Откровенно говоря, мистер Миллани, они не считают меня очень хорошей певицей. Потому никогда не пригласят.

— Гм.

— И уж раз откровенно, то должна признать, что и сама не считаю себя очень хорошей певицей.

— И, однако, думаете, что я вас возьму.

— Да, мистер Миллани.

— И почему же?

— Потому что я близкий друг Бзика Уотерза.

— Знаю.

— Я виделась с ним довольно часто последнее время.

— Этого я не знал. — Я-то как раз не виделся с ним и теперь ругал себя.

— Вы занятой человек, мистер Миллани. Вы не можете за всем проследить.

— Верно. — Верно-то верно, но за одним мне следовало проследить. Джоу, конечно, встретил бы подружку Бзика раньше или позже. Но уж лучше позже.

— Как бы то ни было, я работу хочу, — сказала она.

— В каком именно шоу?

Она пожала плечами.

— Вообще-то мне все равно. Подпишите со мной контракт. На эпизоды, замену, дубляж. — Ресницы Мелоди Морган перестали порхать, она смотрела в упор — И раз уж певица из меня никудышная, я вам подкину условие: если хотите, я совсем появляться не буду. Подпишем контракт — и конец.

— Ну… — Я запнулся. — Мы подписываем контракт на постоянный репертуар. В случае с заменой обычный минимум на шесть месяцев…

— Прошу вас. — Она поднялась. — Я предпочла бы контракт на пять лет. Без права расторжения. О минимуме я не думаю.

— А о чем думаете?

— О тысяче долларов в неделю, — пропела она мне отлично поставленным голосом.

Я встал. Куча ответов была у меня в голове, и ни один не годился. Я мог сказать, что она чокнутая, что рехнулась, кто, она думает, она такая, с кем, она думает, она говорит. Слабо. Тут и четверым авторам Бзика не справиться Я прочистил горло и произнес:

— Бзик знает, что вы у меня?

Она рассмеялась.

— Конечно же, нет. Нам с вами обоим ясно: Бзик больше ничего никогда не узнает. Не узнает, мистер Миллани? — Увидев выражение моего лица, она опять рассмеялась. — На последний вопрос я не требую, чтоб вы отвечали. Для вас это, может быть, затруднительно. Ответьте только мне о работе.

— А если не отвечу?

— Тогда, боюсь, мне опять придется задать этот самый вопрос. И много других. Например, что сталось с тем парнем, которого Бзик прогнал, с тем Джоу Трэскином? Я его не встречала последнее время — или встречала все-таки?

Меня качнуло вперед.

— Как вы…

— Прошу вас! Теперь вы ставите меня в неловкое положение, девушка, которая была с Бзиком довольно дружна, многое знает, замечает. Не лезущие в глаза мелочи, а потом она начинает складывать одно с другим. Проверяет. Пока все не сойдется.

— И к чему же сошлось?

— К тысяче в неделю, — опять пропела она.

Было единственное средство заставить ее замолчать.

— Ладно, — сказал я. — Но вряд ли стоит напоминать вам условия: держите рот на замке.

— Конечно.

Сколько улаживать, устраивать пришлось бы. Сколько пришлось бы объяснять, почему я раскололся на такую сделку без права расторжения для дешевенького дрозда. Хорошо еще, не из собственного кармана денежки выложил. Других средств под рукой не нашлось. Сразу не нашлось. Вот обсужу, подумал, с Джоу…

***

Джоу оказался мне не помощником.

— Говорю, ни черта не знал, — твердил он. — Мне и в голову не пришло бы, что она о чем-нибудь догадалась.

— Зачем было к ней соваться?

— Сами знаете. Они с Бзиком так притерлись. Не мог я ее обойти, вот тогда бы точно неприятности начались. Вы же в курсе, он держал для нее квартирку. Она б такой шум подняла…

— Шум? — Я завелся. — А тысяча в неделю на пять лет громом среди ясного неба! Как тебе?

— Лихо. Но такова жизнь.

— К черту эту жизнь!

— Что вы хотите сказать?

Я уставился в потолок.

— Ну, допустим, ты держишь в доме какую-нибудь душку из живности, Джоу. Ну, канарейку. И вот она тебе надоела. Устал от ее песенок. Что сделаешь?

Он в потолок не глядел. Он в упор глядел на меня и качал головой.

— Знайте, — сказал он, — я комнатных пташек люблю. И эту — особенно. Пусть все остается как есть. Если я теперь за Бзика Уотерза, то уж мне бзиково. Так договаривались.

— Но что ты нашел в этой бабенке? У тебя будет, какая захочешь. Моя Мэгги достанет тебе…