Андерс Рослунд - Сделано в Швеции-2. Брат за брата

А вдруг ему все-таки повезет?

В тот момент, когда поднимется тревога, он будет в туннеле – в лучшем случае с несколькими минутами форы. А ведь со скрипучим колесом тележки, на которое еще и будут давить двести килограммов купюр, он не сможет передвигаться ни быстро, ни тайно, когда за ним пустятся в погоню по подземным переходам, на пути назад, к зданию суда и внешнему миру.

Ручка походила на колесо или руль. Когда Элиса крутанула ее, секция полок разошлась и открылись две железные стены, от пола до потолка забитые оконченными полицейскими расследованиями.

Помещение с тишиной, какой нигде больше не найти.

Негромкие, приглушаемые папками, картонными коробками и связками документов, десятилетия преступлений хранились здесь в хронологическом порядке. Торец этой секции был помечен табличкой с машинописным текстом «март 1993-июнь 1993 гг.», и когда Элиса пошла по тесному проходу, ее раздражение немного улеглось – раздражение, начавшееся из-за двойной игры Бронкса и усилившееся из-за адского скрипа: какой-то полицейский катил тележку в хранилище вещдоков. Здесь, внизу, Элиса всегда чувствовала себя на месте, вся как-то подбиралась. Другие вечно жаловались на духоту, на недостаток дневного света, но она ощущала иное: гармонию. Архив полиции Стокгольма был островком спокойствия и безопасности, ряды раскрытых уголовных дел упорядочивали часто совершаемые злодеяния, насилие и хаос выглядели здесь выверенными, оцененными, исследованными.

Каждая секция была в семь полок высотой; Элиса искала номер B 347/9317 – номер Сэма Ларсена в реестре судимостей. Нужная коробка оказалась наверху, почти глубже всех. Элиса подкатила лестницу, стоявшую у входной двери, взобралась на обтянутую резиной ступеньку и сняла светло-бежевую архивную коробку, довольно-таки тяжелую. Она перенесла коробку в уголок с двумя простыми столами для чтения и принялась листать пачку бумаг, лежавших сверху, – технический отчет. На первых страницах – примитивный план дачного домика, сорок семь квадратных метров, далее – двадцать одна страница черно-белых фотографий, слегка зернистых, какими часто бывают фотографии с места преступления. Две из них привлекли внимание Элисы. Одна – с сопроводительным текстом

Фото номер пять. Северо-восточное направление, из гостиной в спальню 1. Возле дальней стены стоит кровать. Простыня, одеяло, матрас и подушка – в пятнах крови жертвы

и другая: снятый с близкого расстояния значительно меньший объект. Текст гласил:

Фото номер четырнадцать. Нож производства фирмы «Рапала». Найден на полу. На рукоятке заметен отпечаток большого пальца. Острие сломано.

Элиса сняла абажур и направила свет в нужное ей место, лампа накаливания была слишком яркой, надо бы сорок ватт, не шестьдесят. Нож на снимке напомнил ей случай в детстве, когда они после нескольких часов рыбной ловли выудили одного-единственного окуня.

Не этим ли ножом Сэм Ларсен совершил убийство?

И почему? Как он связан с жертвой, а также с пострадавшей по имени Гунилла Бронкс?

Отчет судмедэксперта был значительно тоньше – семь страниц.

Причина смерти: множественные поражения важных внутренних органов вследствие прямой режущей травмы, а также обширное внутреннее кровотечение.

Прямую речь патологоанатома дополняли иллюстрации с пояснениями.

На торсе в общей сложности 27 резаных ран, из которых 21 имеет ровные и 6 – рваные края.

Рассказ об убийце, который снова и снова повторял смерть.

В одной из резаных ран с ровными краями осталось – застряло в 6 ребре, левый бок – сломанное острие предмета, напоминающего нож. Размеры – 2,5 на 3 см.

Что в жертве привело Сэма Ларсена в такое исступленное состояние?

Полный текст приговора оказался изрядно длинным, двести тридцать страниц, и Элиса перескочила через него; ей пока хватало прочитанного в кабинете короткого резюме. А вот предварительное расследование, почти такое же толстое, могло содержать больше ответов. Элисе не пришлось читать дальше первых страниц – где была запись некоего звонка в службу спасения, – чтобы самая, может быть, поразительная неделя в ее полицейской жизни стала еще невероятнее. Элиса нашла наконец ответ на вопрос, почему ее ближайший коллега последовательно нарушал полицейский кодекс чести: лгал и сознательно затруднял их совместное расследование.

– Здравствуйте, меня зовут Джон Бронкс. Я хочу сообщить об убийстве.

Два звонка почти одновременно поступили об одном и том же инциденте – один от пострадавшей, Гуниллы Эвы Бронкс, из соседнего дома, куда она сбежала. Второй – непосредственно с места убийства, от мальчика, которому еще не исполнилось шестнадцати.

– Понятно. Я помогу тебе. С какого номера ты звонишь?

– Ноль-один-семь-восемь. Потом восемь-четыре-ноль-восемь-четыре.

– Ты уверен, что этот человек мертв?

– Да. Вся кровать в крови.

– Ты знаешь, кто убит?

– Мой папа.

Элиса на мгновение оторвалась от кипы бумаг.

Она вдруг увидела то, что ей не давалось в Бронксе.

Нейтральный взгляд, который удерживал насилие на расстоянии. Глаза, голос и жесты следователя не отражали того, с чем он работал каждый день.

В эту минуту она поняла.

Бронкс решил для себя, что никогда больше не подпустит к себе насилие и жестокость.

– Ты один?

– Мама убежала к соседке. А старший брат где-то здесь. Это он воткнул в него нож. Несколько раз.

– Слушай меня, Джон. Я хочу, чтобы ты сейчас же бежал к соседке. И подождал там, пока приедет полиция.

– Мне больше не надо прятаться. Папа мертв.

Но ему это не удалось.

Насилие приходило к нему.

Догоняло его.

Закрыв папку с материалами предварительного расследования, Элиса вернула ее в архивную коробку – вместе с приговором, отчетом судмедэксперта и отчетом криминалистов. Теперь она все поняла, теперь у нее были факты. Но они не играли никакой роли. Этот дьявол сознательно обманывал ее, саботировал их расследование. Почему – совершенно неинтересно. Мотив не освобождал Бронкса от ответственности.

Элиса забралась на лестницу и втиснула коробку на место, в глубину седьмой полки. Архивное помещение, которое ей так нравилось, в очередной раз позволило иначе взглянуть на вещи. Полицейское расследование повернулось к ней двумя сторонами: преступник, совершивший ограбление, и ее собственный коллега, совершивший другое преступление, в ее глазах столь же отвратительное: обман, основанный на предательстве.

Между седьмым и восьмым рейсами Оскарссона Элиса-что-то там прошла по коридору. Направляясь обратно. Лео видел, как она целеустремленно шагала мимо, потому что смотрел на монитор, стоящий на стуле по ту сторону деревянной стойки. Значит, закончила то, за чем приходила. Единственный человек, который, за исключением Бронкса, мог бы узнать его. И – Лео все еще был единственным посетителем в хранилище, никто пока не встал в очередь, чтобы унести что-то из тысяч улик, лежавших здесь, внизу, в бурых пакетах и картонных коробках.