Джон Рикардс - Уинтер-Энд

Снаружи серый, ненастный день. Пока я иду к машине, порывы пахнущего дождем ветра норовят сорвать с меня одежду. Я останавливаюсь, увидев засунутый за один из «дворников» клочок бумаги. Оглядываюсь в поисках какого-либо движения — такового не наблюдается.

Я беру оставленную мне записку. «Встретимся в пять у Марты. Я могу вам помочь». Почерк убористый, уверенный, однако плавные скругления букв наводят на мысль о женской руке. Последняя точка глубоко вдавилась в бумагу — похоже, намерения у автора записки серьезные. Первое имя, какое приходит мне в голову, — это Софи Донеган, скорее из-за того, что она следила за мной, никаких более серьезных подозрений на ее счет у меня нет.

И тут звонит мой сотовый.

— Не спеши в Хоултон, — говорит Дейл. — Кое-что случилось здесь, в городе.

— Что?

— Сегодня утром в Мэйсон-Вудсе, на дне Черного оврага, нашли труп. Один человек выгуливал собаку и заметил кости, торчавшие из земли у самого дна.

— Это как-то связано с нашим делом?

— Трудно сказать, но шансы такие имеются. Официально останки еще не опознаны. Неофициально — похоже, они принадлежат Генри Гарнеру, бывшему во время пожара директором «Святого Валентина». На трупе найден его бумажник. Поезжай к старой площадке для пикника, я пошлю Энди, чтобы он показал тебе, где мы.

Я еду по Центральной улице, потом поворачиваю налево к лесу и оказываюсь на проселке, который подходит к городу с востока. Пикниковая зона находится в глубине леса, в полумиле от опушки. Деревья, несмотря на их весеннюю листву, выглядят странно мрачными. В конце концов дорога разделяется на две, каждое ответвление ведет к отдельной площадке для пикников. На развилке меня поджидает помощник шерифа, и я, повернув туда, куда указывает его вытянутая рука, оказываюсь на парковке, где стоят два джипа управления шерифа, фургончик криминалистов из полиции штата и микроавтобус без опознавательных знаков.

— Здравствуйте, — говорит подоспевший помощник. — Я Энди Миллер. Шериф вон там.

Я иду за ним через густой подлесок. Вижу сквозь прореху в листве полянку, а на ней — красный автомобиль. В модели его я не уверен, однако на радиаторе различается знак «тойоты». Надо полагать, автомобиль принадлежит хозяину собаки.

Я прохожу еще 300 ярдов, и до меня начинают доноситься голоса. Джемма, Дейл и еще один парень в форме помощника шерифа стоят посреди палой листвы у края Черного оврага, двадцатифутового провала с угольно-черными склонами. На дне оврага радостно журчит прорывший его поток. Внизу у противоположного склона суетятся трое криминалистов, извлекая из каменистой почвы останки злосчастного мистера Гарнера.

— Что у нас уже есть? — спрашиваю я у Дейла, подойдя к краю обрыва.

— Доброе утро, Алекс, — отвечает он. — Почти ничего, кроме основной идентификации тела. Кто-то зарыл его в овраге. Надо полагать, земля там очень плотная, иначе ее давно размыло бы паводками. — Дейл иронически улыбается: — Территория Синего Лесоруба совсем рядом. Как ты думаешь, не его это рук дело?

— Сомневаюсь. Не его стиль. — Я заглядываю в овраг. — А если серьезно, это действительно убийство?

Джемма кивает, и я вдруг замечаю, как прекрасно выглядят в это раннее утро ее волосы, влажные и немного растрепанные.

— После обследования тела я буду знать больше, однако в том, что перед нами не результат несчастного случая, сомнений нет.

— Что-нибудь еще? Как был обнаружен труп?

— Похоже, земля и камни, которыми завалили труп, осыпались, — говорит Джемма. — И одна его рука выставилась наружу.

— Криминалисты нашли несколько вещдоков, которые могут оказаться полезными, — добавляет Дейл. — Хотя такого уж существенного — ничего. Я займусь ими, когда ребята здесь закончат.

Я хмурюсь.

— Стало быть, мы имеем дело со смертью шестилетней давности. Так зачем же вам понадобился я, Дейл?

— Все полагали, что Гарнер погиб вместе с еще двумя людьми во время пожара. Мы нашли на пожарище кое-какие останки, однако точно идентифицировать их не смогли. Если там, внизу, — Дейл указывает в овраг, — лежит Гарнер, это означает, что все было иначе. Кто-то убил его и использовал пожар как прикрытие. Анджела Ламонд тоже работала в детском доме, а ее убил твой подопечный. Что, если это было не первым его убийством?

— «Святой Валентин» подожгли, ведь так?

Дейл кивает:

— К такому выводу пришло следствие. Однако поджигателя мы так и не нашли. А шериф Кеннеди дружил с Гарнером. Уж он-то потрудился на славу и перебрал всех, кто жил тогда в радиусе пятидесяти миль от детского дома и мог владеть коробком спичек.

— И ты считаешь, что поджигателем мог быть Николас? Не вижу связи.

Мое раздражение нарастает вместе с ощущением жжения в груди.

— Это всего лишь теория, Алекс.

— Я не хочу, чтобы ты свалил это дело на Николаса всего лишь потому, что тебе хочется избавиться от еще одного нераскрытого убийства, которое оказалось у тебя на руках.

Дейл мрачнеет.

— Мне не нравятся такие намеки, Алекс.

Раздражение, которому пора бы уже улечься, только нарастает.

— Ты же знаешь, как это бывает с копами. У тебя два убийства и один убийца. Если он совершил одно, так почему бы и не оба? Самое легкое решение.

— Не будь такой задницей, Алекс. — Он помахивает пальцем перед моим носом. — Не забывай, это ведь ты предположил, что между Николасом и «Святым Валентином» может существовать какая-то связь.

Я вздыхаю, тру ладонью лицо:

— Прости, Дейл. Ты тут ни при чем. Я за последнюю пару дней совсем утратил форму.

— Да знаю я. — Он, надув щеки, шумно выдыхает. — Ладно, пойду посмотрю, как там Энди. Не хочется, чтобы его затоптали зеваки, пока здесь идет работа. Увидимся у машин.

Я киваю, он уходит по тропинке. Джемма, пока мы с Дейлом препирались, с преувеличенным вниманием разглядывала весенний поток.

— Я проведу исследование тела, как только вернусь в Хоултон. Идентификация может занять несколько больше времени.

Я пытаюсь перехватить ее взгляд:

— У вас есть какие-нибудь соображения насчет того, что здесь произошло? Я спрашиваю об этом потому, что не знаю, насколько внимательно вы осматривали труп.

— Боюсь, не настолько, чтобы высказывать предположения. Я знаю, что, по мнению криминалистов, кто-то потревожил захоронение. Они сняли для управления шерифа отпечатки подошв. На мой взгляд, отпечатки оставлены не кроссовками, а скорее обувью приодевшегося — ну, скажем, для какой-то вечеринки — человека.

Я усмехаюсь:

— Не знал, что вы не только патологоанатом, но и следопыт.

— Какие приятные вещи вы говорите, — с мягким смешком отвечает она.

— Видите ли, по части классических комплиментов дамам я никогда силен не был, — признаюсь я. — Все нужные и правильные слова мне известны, но, как только дело доходит до их произнесения, у меня получается черт знает что. Поэтому я стараюсь ограничиваться тем, что мне по силам, а поэтичность оставляю специалистам.