Стивен Кинг - Чужак [litres]

Избавься от них, Джек .

– Да, хорошо. Я сейчас.

Он сказал это вслух или только подумал? Он не знал. Звон в ушах превратился в пронзительный гул, похожий на звучание натянутой стальной проволоки.

Джек схватил винтовку, перекатился обратно на живот, снова пристроил ствол на плоском камне и заглянул в прицел. Те трое, кого он еще не успел прикончить, бежали через стоянку к зданию закрытой сувенирной лавки. Женщина посередине, мужчины по бокам. Джек попытался навести перекрестье прицела на Андерсона, но у него так сильно дрожали руки – особенно правая, неоднократно укушенная змеей, – что прицел постоянно сбивался на смуглого парня-латиноса. Вот его-то Джек и подстрелил. Правда, не с первого раза, а со второго. Рука парня взметнулась над головой и ушла далеко за спину, словно у питчера, готовящегося к броску, потом он пошатнулся и упал боком на асфальт. Двое других остановились и бросились его поднимать. Это был шанс. Возможно, единственный и последний. Если он не уложит их прямо сейчас, они укроются за зданием магазина.

Боль от первого укуса уже растекалась по всей ноге. Джек чувствовал, как опухает голень. Но это было не самое страшное. Больше всего Джека пугал лихорадочный жар, охвативший тело, как при очень высокой температуре. При ожогах от адского пламени. Он выстрелил снова, и ему показалось, что он зацепил женщину. Но нет, промахнулся. Наверное, она просто дернулась сама по себе. Она вцепилась в здоровую руку упавшего парня. Андерсон обхватил его за пояс и рывком поднял на ноги. Джек нажал спусковой крючок, но вместо выстрела раздался только щелчок. Он нашарил в кармане патроны, вставил два в магазин, остальные рассыпал, но не стал подбирать. Руки уже начали неметь. Укушенная нога – тоже. Язык как будто распух и с трудом помещался во рту. Джек глянул в прицел и опять закричал, в этот раз – от досады. Пока он возился с патронами, его живые мишени исчезли. Он успел ухватить краем глаза их бегущие тени, а потом не стало и теней.

С помощью Холли и Ральфа Юн сумел добраться до сувенирной лавки и укрыться за ней, после чего рухнул на землю, привалившись спиной к стене здания. Он дышал хрипло и тяжело, его лицо было пепельно-серым, лоб покрылся испариной. Левый рукав рубашки пропитался кровью от локтя до манжеты.

Юн застонал и сказал:

– Вот же повезло , твою мать.

Стрелок пальнул еще раз. Пуля врезалась в асфальт.

– Сильно тебя зацепило? – спросил Ральф. – Дай-ка я посмотрю.

Хотя Ральф старался закатывать рукав Юна бережно, чтобы не потревожить рану, Юн все равно вскрикнул и оскалил зубы. Холли вынула из кармана мобильный телефон.

Рана оказалась не такой уж и страшной. Ральф боялся, что будет хуже. Видимо, пуля прошла по касательной. В кино Юн уже снова встал бы в строй, но реальная жизнь – совсем другое дело. Пуля, выпущенная из дальнобойной снайперской винтовки, сильно повредила локоть. Плоть вокруг раны уже распухла и побагровела, как после удара кувалдой.

– Скажи, что это просто вывих, – пробормотал Юн.

– Хорошо, если вывих. Мне кажется, все-таки перелом, – ответил Ральф. – Но ты и вправду везучий. Можно сказать, отделался легким испугом. Если бы пуля прошла чуть правее, тебе оторвало бы полруки. Не знаю, что у него за винтовка, но явно что-то убойное.

– Плечо точно вывихнуто, – сказал Юн. – Когда руку отбросило назад, я слышал, как оно хрустнуло. Твою мать! И что будем делать, amigo? Кажется, мы тут застряли надолго.

– Холли? – спросил Ральф. – Есть сигнал?

Она покачала головой.

– В доме у Болтонов было четыре полоски, а здесь вообще ни одной. «Слезь с меня», кажется, так он кричал? Вы слышали…

Грохнул еще один выстрел. Тело Алека Пелли дернулось и снова обмякло.

– Я достану тебя, Андерсон! – донеслось с вершины холма. – Я достану тебя, малыш Ральфи! Я достану вас всех!

Юн изумленно посмотрел на Ральфа.

– Мы ошиблись, – сказала Холли. – У чужака все-таки есть свой Ренфилд. И кем бы он ни был, он знает Ральфа. А вы его знаете?

Ральф покачал головой. Стрелок кричал что есть мочи, почти завывал, и ему вторило эхо, искажавшее голос. Это мог быть кто угодно.

Юн разглядывал рану у себя на руке. Кровотечение замедлилось, но отек стал сильнее. Скоро локтевого сустава вообще не будет видно.

– Больнее, чем зубы мудрости. Ральф, ты ведь знаешь, что делать?

Ральф выглянул за угол здания, поднес ко рту сложенные рупором ладони и крикнул:

– Полиция уже едет, урод! Техасский дорожный патруль! Они не будут с тобой церемониться и уговаривать тебя сдаться! Сразу пристрелят, как бешеную собаку! Хочешь жить, бросай все и беги! Потом будет поздно!

Секундная пауза – и еще один вопль с вершины холма. Либо крик боли, либо издевательский смех, либо то и другое сразу. Затем последовали два выстрела. Одна пуля вошла в деревянную стену прямо над головой Ральфа, осыпав его градом щепок.

Ральф быстро спрятался за угол и обернулся к своим товарищам:

– Кажется, он со мной не согласен.

– У него истерика, – заметила Холли.

– Полный псих, – согласился Юн и снова прижался затылком к стене. – Господи, как же тут жарко. Асфальт прямо раскаленный. А к полудню, наверное, станет еще горячее. Muy caliente [31] Очень горячо ( исп. ). . Если мы здесь застрянем, то точно поджаримся.

Холли спросила:

– Вы правша, лейтенант Сабло?

– Да. И раз уж мы тут все вместе сидим на прицеле у психа с винтовкой, называйте меня просто Юн, как el jefe [32] Шеф ( исп. ). .

– Хорошо. Перебирайтесь на угол, туда, где сейчас Ральф. А вы, Ральф, идите ко мне. Когда лейтенант Сабло откроет огонь, мы добежим до дороги, ведущей к туристическим домикам и входу Ахиги. Да, тут открытый участок, но он небольшой. Максимум пятьдесят ярдов. Мы его преодолеем секунд за пятнадцать. Может быть, за двенадцать.

– Холли, за двенадцать секунд он успеет прикончить кого-то из нас.

– Думаю, стоит рискнуть. – Она была абсолютно спокойна. Спокойна как слон. Как целое стадо невозмутимых слонов. Вот что самое поразительное. Буквально позавчера, на совещании в офисе Хоуи, она была такой напряженной и нервной, что казалось, любой громкий чих заставит ее подскочить до потолка.

Ей уже приходилось бывать в подобных ситуациях , подумал Ральф . И может быть, именно в таких ситуациях и проявляется настоящая Холли Гибни.

Раздался очередной выстрел, за которым последовал звонкий удар металла о металл. Потом еще один выстрел.

– Он стреляет по нашему бензобаку, – сказал Юн. – И как нам потом объясняться с прокатной конторой?

– Ральф, нам пора. – Холли смотрела на него в упор. Раньше ей было трудно смотреть людям в глаза. Но не теперь. Теперь – нет. – Представьте, скольких еще Фрэнков Питерсонов он убьет, если мы его не остановим. Эти детишки пойдут с ним сами, потому что подумают, что знают его. Или он им покажется милым и дружелюбным, каким, наверное, показался сестрам Ховард. Не тот, кто стреляет с вершины холма. А тот, кого он защищает.