Стефани Перкинс - В твоем доме кто-то есть [litres]

– Алекс! Ты не видела мой плюмаж?

Губы Алекс Шимерды искривились:

– Никто не хочет видеть твой плюмаж, Калеб. Это отстой.

Он покраснел от смущения. Ему не нравились такие шутки. Из-за них он чувствовал себя некомфортно.

– Кто-нибудь видел мой плюмаж?

Трубачи, которые решили обратить на него внимание, пожали плечами.

– Спасибо за помощь, – пробормотал Калеб, направляясь прочь.

– Спроси клуб поддержки, – крикнула Алекс.

Но и они его не видели. Чья-то мать с типичным пучком на голове отругала его:

– Он не лежал в твоей коробке из-под шляпы? Тебе придется заплатить за замену.

– Наверное, я оставил его в магазине. – До мемориала он репетировал свою речь в комнате отдыха сотрудников.

– Лучше поспеши.

Пока он разбирался с ключами от задней двери, Алекс бросилась к нему.

– Мы уже выстраиваемся. Это просто глупый плюмаж. Не переживай из-за него.

– Ты видела, сколько там телевизионщиков?

Алекс поразили его слова.

– Правильно. Ты же не хочешь плохо выглядеть в телевизоре, – она с отвращением покачала головой и пошла прочь.

– Я не это хотел сказать! – Ключи щелкнули в замке, но не поворачивались. Черт побери. Калебу было все равно, как он выглядит. Он не хотел, чтобы оркестр в целом выглядел плохо. Будет просто ужасно, если они покажутся неряшливыми, словно им плевать на жертв, потому что это совсем не так. Они очень переживали из-за своих одноклассников.

Ключ поддался, и Калеб ворвался внутрь.

Закари уставился на свечу в руке. На ней было бумажное колечко, чтобы защитить пальцы от капель воска. Свечи похожи на те, которые раздавали в церкви на Рождество. Эмбер водила его в церковь два раза в год: на Рождество и на Пасху. Закари нравилась рождественская служба. Мир казался тихим и спокойным.

Кэти Куртцман стояла перед ним, разговаривая о чем-то. Она дала ему свечу для шествия. Он пытался сосредоточиться, но был под действием наркотиков, а она казалась симпатичной. Кэти была высокой и грациозной, с длинными волосами, которые переливались на свету. Прямо сейчас, в солнечных лучах, они отливали медью.

Она отличалась от остальных ребят умом. Те придурки вели себя так, словно он невидимка, потому и он обращался с ними как с дерьмом. Но Кэти была мила со всеми, и ученики отвечали ей тем же. Поэтому она стала президентом ученического совета. Однажды Закари попробовал ей нагрубить, но она спокойно указала ему на это, и он зауважал ее еще больше.

– О нет! – Кэти уронила картонную коробку со свечами. Какой-то мужчина пролил голубую жидкость ей на руку.

Закари потянул носом воздух, учуяв запах напитка из «Соника»: синий кокос или синяя малина. Невозможно определить.

– Простите! – Незнакомцу было около двадцати пяти, на носу его поблескивали очки в черепаховой оправе. – О боже, мне так жаль.

Щеки Кэти вспыхнули, пока она вытирала лед с блузки.

– Все нормально.

Мужчина попытался помочь ей, но его прикосновение заставило ее вздрогнуть, и он сразу же отступил с еще более огорченным видом.

Малина. Неправильный вкус. Закари глубоко вздохнул и набрал воздуха в грудь.

– Что за черт, очкарик? Почему ты не смотришь, куда идешь?

– Я искал свою кузину в оркестре и…

– Правда, – сказала Кэти. – Все нормально.

– Ему стоит заплатить за химчистку, – сказал Закари.

Мужчина потянулся за кошельком, но Кэти остановила его:

– В этом нет необходимости. Такое случается.

Когда Закари снова надул щеки, она добавила:

– Я в порядке, Зак.

Отец звал его Заком. Настоящий отец. Закари никому не позволял себя так звать, но девушка с такими красивыми волосами и длинными ногами…

Закари был высоким, широкоплечим и толстым. Его бывший отчим дразнил его из-за лишнего веса. Ублюдок знал, что делал: такие шутки ранят мальчиков так же больно, как и девочек. Закари пытался отмахнуться от них, но колкие комментарии все равно достигали цели. Он отлично понимал, что его мысли искажены и неправильны, но в присутствии высоких девушек он чувствовал себя нормальным, а не таким фриком.

Мужчина в очках поспешил скрыться в толпе.

Кэти вздохнула.

– Мне нужно идти.

– Точно. Нужно раздать остальные свечи. – Но когда Закари заглянул в коробку, она была пустой.

Она улыбнулась:

– Ты был последним. Мне нужно домой. Мама едет на работу, а я остаюсь присматривать за братом и сестрой.

– Тебя подвезти?

– Не-а, – она произнесла это легко, но прижала коробку к груди. От его вопроса ей стало неловко. – Я живу рядом, а сюда пришла пешком.

– Сколько лет твоим брату и сестре? – Закари нужно было продолжить разговор, хотя бы для того, чтобы доказать, что он не представляет угрозы.

– Они двойняшки. Им шесть. А у тебя есть братья или сестры?

– Не-а, – ответил он, подражая ей.

Кэти снова улыбнулась, но в этот раз с оттенком грусти. Главное – что не с жалостью.

– Береги себя, хорошо? Найди здесь кого-то и держись с ним рядом.

Когда она ушла, он изменил свое мнение. Она пожалела его.

– Да пошла ты, – выругался он громче обычного.

Кэти остановилась, затем оглянулась, и их взгляды встретились.

– Не думаю, что ты серьезно.

А потом она исчезла в толпе.

Может, он в ней ошибся. Может, он просто был придурком.

Закари засунул свечу в карман. Прижался спиной к стене свадебного салона и закрыл глаза. Голова кружилась. Забили барабаны, и он снова распахнул глаза в страхе, что увидит Дэвида: как тот собирается напасть на Кэти – когда вдруг заметил мелькнувшую в окне на другой стороне улицы камуфляжную толстовку.

– О черт. Вот дерьмо! – Он лихорадочно осмотрелся, но Кэти нигде не было. Он знал, что она ушла. Похоже, у него галлюцинации. Он снова закрыл и открыл глаза, а затем уставился на темные окна супермаркета.

Там никого не было.

Калеб вернулся по своим следам в пыльную комнату отдыха, но плюмажа там не оказалось. Дурацкая щетка для чистки трубы тоже пропала. Может, он в панике не заметил плюмажа на улице? Хотя сейчас это уже не имело значения. Начался барабанный бой. Резкое «бум» ударных эхом отдалось от тонких стен пустого магазина. Оркестр начал движение.

Когда Калеб бросился назад в подсобку, его лицо покраснело от стыда: он опоздал, неподобающе одет. Его покажут по телевизору на всю страну, и все увидят его некомпетентность.

Перестань , сказал он себе. Это все не связано с тобой.

Он поспешил мимо картонных коробок к выходу.

– Закари! Закари! Закари!

Кто-то выкрикивал его имя, и секунду спустя три фигуры врезались в него, дрожа от нетерпения. Подозрительно. Макани Янг, Олли Ларссон и Дэрби. Он вспомнил, что только недавно видел его. Они были встревожены и словно чего-то от него ждали.