Стефани Перкинс - В твоем доме кто-то есть [litres]

– Что? – грубо спросил он.

– Ты не должен быть здесь. – Лицо Макани частично скрывал капюшон толстовки. – Не должен стоять здесь один.

Он не мог вспомнить, чтобы новая девочка с ним когда-то разговаривала. Она всегда казалась мрачной и нелюдимой и ходила с таким видом, что страшно было даже подойти к ней, и это его в ней и привлекало. Он думал предложить ей свою дружбу, но она стала общаться с Дэрби и Алекс.

Закари вытащил сигарету и зажал ее между зубов.

– Ты не говорил с моим братом? – спросил Олли.

– Твоим братом-копом?

– У меня один брат.

Закари зажег сигарету. Сделал длинную затяжку.

– Нет.

Ребята обменялись встревоженными взглядами.

– Крис сказал, что говорил с тобой, – заметил Олли. – Он сказал мне, что звонил тебе домой.

– Может, он и звонил мне, но мы совершенно точно не разговаривали. Наверное, он говорил с Терри.

Олли нахмурился:

– Кто такой Терри?

– Бойфренд моей мамы. – По его тону стало понятно, насколько это отвратительный человек. – Что ты сделал с волосами?

– Покрасил их, – сказал Олли со спокойным лицом.

Олли отлично умел скрывать эмоции. Закари не смог бы так, даже если бы от этого зависела его жизнь.

– Я это понял. Зачем?

– Прямо сейчас это не имеет значения, – сказала Макани.

Губы Олли слегка изогнулись в улыбке.

– Вы двое, – сказал Закари, показывая на них, – трахаетесь.

Макани вздрогнула. Улыбка Олли похолодела.

В точку, Закари. И вот что вы получаете за то, что побеспокоили мое одиночество.

– Знаешь, – сказал Дэрби, – если бы тебя не собирались убить, мы бы ушли прямо сейчас.

Закари вскинул брови.

– Провоцируете?

В нескольких футах от них стояла семья с несколькими детьми. Отец сердито посмотрел на Закари. Они не поняли, что толпа замолчала, чтобы послушать оркестр, проходящий по улице. А потом случилось странное. Отец семейства увидел Макани и принялся ее разглядывать. Затем пихнул жену и что-то прошептал ей на ухо.

Закари показал им средний палец.

Мужчина быстро отвернулся. Но потом снова взглянул на них, и у Закари появилось безумное ощущение, что шепот передается по толпе.

Макани подошла ближе. Создалось впечатление, что она специально сосредоточилась на Закари, чтоб не встретиться взглядом с кем-то другим. С главой семейства?

– Слушай, – тихо сказала она, – у нас есть причины предполагать, что ты – следующая жертва Дэвида.

– Вряд ли, – ответил Закари. – Мы с Дэвидом давно знакомы.

Она удивилась. Но потом заметила сомнение, которое он не смог скрыть. Ребята окружили Закари, шепотом рассказывая о своей безумной теории, что Дэвид убивал всех, кто над кем-то издевался.

Закари затушил сигарету, заставляя их расступиться.

– Ну, если это правда, то вскоре Дэвид убьет и себя. Возможно, проблема решится сама собой.

Макани скривилась – и он вспомнил. Теперь понятно, почему все эти люди таращились на них. Понятно, почему стали перешептываться за их спинами.

– Вот дерьмо. – Закари наконец понизил голос. – На тебя же напали прошлой ночью.

Она едва сдерживала раздражение.

– Так, стоп! Если твоя теория верна, то ты тоже засранка. – Он остановился и одарил ее злодейской ухмылкой. – Что ты натворила, Янг?

– Неважно. – Макани закатала левый рукав. Ее рука была забинтована. – Тебе просто нужно знать, что я заслужила это.

Ее друзья пытались запротестовать, но она их прервала.

– Мы беспокоимся о твоей безопасности. Этот парень Терри не кажется хорошим, но ты доверяешь ему? Когда все закончится, сможешь пойти домой и остаться с ним?

– Нет, – ответил Закари на первый вопрос. Он смотрел на ее руку, которую она снова прикрыла. – Но да, я могу с ним остаться.

– Хорошо.

Закари не нравилось возникшее чувство страха. Он бросил косой взгляд на Олли. Одноклассники часто их сравнивали, делая их одним целым.

– А как насчет тебя? Ты тоже творил всякое дерьмо.

– Ага, – сказал Олли. – Но единственный, кому я всегда вредил, – это я сам.

– И твой брат.

Олли вздрогнул. Не такой уж он непроницаемый, в конце-то концов. Макани взглянула на него, словно пытаясь что-то понять.

Два очка, Закари.

– В фильмах всегда убивают тех ребят, которые занимаются сексом и употребляют наркотики, не так ли? – Закари выдавил еще одну ухмылку. – Так что, думаю, это означает: мы оба умрем.

– Ты не должен здесь находиться, – это была первая связная мысль, которую Калеб смог облечь в слова.

Фигура в капюшоне закрывала выход. В одной руке он держал плюмаж, в другой – нож.

– А где мне быть? – спросил Дэвид.

Его скучный, монотонный голос подходил его бесцветной внешности. Отсутствие человечности потрясло Калеба до глубины души.

Дрожа, он отступил назад.

– В полях. Или в чьем-то амбаре.

Дэвид шагнул вперед.

– Я не там.

– Как ты сюда забрался?

– Зачем мне на это отвечать? – Дэвид уронил плюмаж. – Что если ты сбежишь?

Оркестр начал играть, но музыка звучала отталкивающе-странно. Они перестали ругаться. Закари нахмурился.

– Что это? Почему я знаю эту песню?

Дэрби был просто поражен:

– Это песня выпускников. «Торжественный марш».

– Боже, – пробормотала Макани.

– Господи, – вырвалось у Олли.

– Кажется, у них нет в репертуаре похоронного марша, – заметил Дэрби.

Закари прислушивался к нараставшей музыке. С каждым припевом марш становился все более тревожным.

– Знаете, сегодня единственный раз, когда эту песню сыграют в их честь.

– Это так ужасно, – сказал Дэрби.

– Скоро все об этом забудут, – заверил Олли.

– Уж лучше бы они вообще не играли, – заключила Макани.

Толпа шла вперед. Казалось, на них таращатся все, ожидая, когда Макани присоединится. Она будто покорилась своему отчаянию. Словно у нее больше не было выбора. Хотя до сумерек оставался еще час, горожане зажгли свечки. Закари точно не знал, почему они не сделали этого возле мемориала. В послеполуденном свете пламя свечей казалось чем-то инородным.

Макани, Олли и Дэрби достали свечи из карманов.

– Идешь? – спросил Дэрби.

Закари достал свою зажигалку и свечу.

– Что за черт.

Он расправил помятое бумажное кольцо вокруг свечи, зажег фитиль, а потом коснулся им свечи Макани.

Свеча вспыхнула ровным пламенем.

Калеб помчался из подсобки, снося на своем пути стеклянные банки, башни из консервов и вешалки с дешевой одеждой с принтом Lion pride.

Дэвид уворачивался от падающих предметов с пугающей легкостью. Калеб пронесся мимо овощей, сбив аккуратно выстроенную пирамиду из мускатных тыкв, но Дэвид все равно догнал его, прежде чем тот сумел добраться до выхода, и ударил ножом в спину.

Калеб закричал, но из-за шума оркестра никто его не слышал. Он распростерся на холодном полу. Ряд барабанщиков стоял прямо перед дверями – он замыкал шествие и должен был уйти последним. Калеб стучал в стекло, оставляя на нем кровавые отпечатки.