Стефани Перкинс - В твоем доме кто-то есть [litres]

Банка с тунцом была дешевой, купленной со скидкой. Края крышки острые и рваные, словно ее вскрывали ручной открывалкой, а не электрической, которая лежала у них на кухне. Банка была пуста, но внутри все еще оставался сок, поэтому она почувствовала слабый рыбный запах сквозь аромат отбеливателя и моющего средства.

Кэти спросила двойняшек, но они заявили, что ничего не знают. Кэти поняла, что они не лгут, потому что боялись подвала, так что никогда там не играли. Мама тоже была не в курсе. Она полагала, что банка свалилась с потолочных перекрытий – мусорная реликвия, оставленная предыдущими владельцами. Но Кэти это показалось странным. Срок годности банки еще не истек, а они прожили в этом доме уже пять лет. Плюс в ней еще осталась жидкость. И пахла.

Кэти понимала, что это паранойя. Она не знала никого из жертв. У нее не было никаких личных связей с ними, а к Дэвиду она относилась дружелюбно. Но, наливая пятновыводитель на голубое пятно, она бросила взгляд на подоконник. Кэти не могла избавиться от чувства, что здесь кто-то был, сидел на сушилке, прислушивался к движению на верхнем этаже, ел консервы из тунца.

Она расстегнула несколько пуговиц блузки, но потом, испугавшись, передумала. Она могла постирать рубашку и завтра. Поспешив к перекладинам, служившим ступенями, Кэти бросила последний взгляд на подвал, и замерла.

Банка эмульсионной краски стояла на полу, возле старого маминого тренажера. Она подняла ее и поставила на подоконник. А потом почувствовала себя глупо. Как это может защитить от незваного гостя? Но она сильно испугалась и решила оставить банку там: своего рода магический талисман, отводящий злого духа.

Наверху Ли и Кларк валялись на ковре в гостиной и читали комиксы. Ли первой заметила сестру.

– Что на ужин?

– Что на ужин? – повторил как попугай Кларк.

Кэти поспешила мимо них к общей ванной на втором этаже.

– Макароны с сыром.

– С хот-догами? – спросили двойняшки.

– Только для Ли, – сказала она, и дети радостно закричали. Кларк ненавидел хот-доги, гамбургеры и пиццу. Его предпочтения в еде были удивительными для ребенка.

Кэти поднялась по лестнице, а мама спустилась вниз. Она работала в больнице. Трое суток через четверо. Сейчас была ее смена, и она не могла отказаться от нее, чтобы присмотреть за детьми. Персонал проходил обязательную подготовку, видимо, ожидая новых нападений.

– У тебя есть все, что надо? Что с твоей рубашкой?

– У меня все хорошо, у нас все хорошо, – сказала Кэти.

– Держи телефон поблизости. Никому не открывай дверь.

– Знаю, мама.

– Люблю тебя! – крикнула она, уходя.

– Тоже люблю тебя. – Кэти не обернулась, сказав это. Мама поцеловала на прощание двойняшек, а Кэти схватила чистую футболку и пижамные штаны и закрылась в ванной. Она сняла блузку, чтобы вымыть руки с мылом, вытерла их теплым полотенцем, выпила обезболивающее и пошла в туалет.

Наклонившись, чтобы взять новый тампон в шкафчике под раковиной, Кэти вздрогнула. Все туалетные принадлежности находились не на своем месте. Тампоны и запасные рулоны туалетной бумаги с ее косметичкой, выпрямителем для волос, средствами для укладки лежали в задней части шкафчика, а старые игрушки для ванны оказались впереди.

Первая мысль Кэти была страшной и иррациональной: Дэвид.

Она слышала у мемориала, что ему нравилось играть с жертвами, прежде чем убить их. Он перемещал предметы, чтобы заставить их думать, что они теряют рассудок. Мужчина, разговор которого она подслушала, клялся, что это ему рассказал помощник шерифа округа, хотя в новостях такое не упоминалось.

Вторая ее мысль была более реалистичной: мама снова убиралась из чувства вины.

Обычно уборку делала Кэти, потому что мама работала по ночам и заботилась о двойняшках днем. Ее выходные уходили на сон. Но когда Кэти вынула игрушки на ванный коврик и потянулась к коробке с тампонами, она заметила в шкафчике пыль. Мама убралась, но даже не смогла сделать это тщательно. Кэти застонала.

Мама считала, что у Кэти обсессивно-компульсивное расстройство. Будучи медсестрой, которая первые годы работала в психиатрическом отделении, она всегда ставила всем диагнозы.

Кэти отрицала, но знала, что это правда.

Кэти тоже работала много часов. Школа, уход за братом и сестрой в дополнение к подготовке к поступлению в колледж, подаче документов на учебный кредит, дополнительным занятиям и волонтерству в больнице – она продолжала переживать, что прилагает недостаточно сил, чтобы выбраться из Осборна. Ритуалы уборки и глажки, проверка и организация всего вокруг делали ее спокойнее, создавая иллюзию, что она все может держать под контролем.

Все пошло к чертям шесть лет тому назад, когда отец в гневе покинул дом, всего через несколько недель после рождения близнецов. Антисоциальное расстройство личности, поставила диагноз мама.

Вернув все на свои места, Кэти заметила свежую каплю крови на туалетном коврике, которая, видимо, принадлежала ей. Выругавшись, она вытерла ее влажной салфеткой. Внизу раздался грохот.

– Эй, – крикнула она, – что это было?

– Мы не знаем! – ответили близнецы.

– Что вы делаете?

– Ничего!

Кэти вздохнула: конечно же. Она переоделась в пижамные штаны и поспешила к ним.

Полтора часа спустя она уложила их в кровать, включила одинаковые ночники, закрыла дверь и снова вздохнула. Наконец она принадлежала самой себе.

Она спустилась вниз, чтобы поработать над эссе для Университета Южной Калифорнии. Все университеты, в которые она подала документы, находились далеко от дома. Ее это радовало. Она любила свою семью, но на расстоянии будет любить еще сильнее.

Ночь вступила в свои права. Кэти включила свет на крыльце и верхний свет на кухне, где работала. Пока она раздумывала над темой эссе: случай, где вы потерпели неудачу – ей понадобилась вся сила воли, чтобы не проверить новости. Она хотела быть там, с остальными. Даже Закари, который пах старыми сигаретами и нестираной одеждой, плевать хотел на оценки и притворялся, что ему пофиг на всех, пришел.

Кэти подозревала, что в действительности ему совсем не наплевать на других, но в его жизни мало людей, которым он небезразличен. Несмотря на невыносимое поведение, он нравился Кэти. Закари был умным и, если бы постарался, мог бы быть на хорошем счету. Грустно думать, что, скорее всего, этого не случится. Вероятно, он вылетит из школы, найдет работу в «Нансе», единственной фабрике города, где собирали станки для пищевых заводов. Или, может, станет батраком, будет очищать кукурузу и кастрировать свиней. В любом случае вряд ли он когда-либо покинет Осборн.

Послышался скрип на лестнице в подвале.

Сердце Кэти подпрыгнуло, и она развернулась на стуле. Рядом с ней гудел холодильник и журчала вода в посудомойке. Двойняшки мирно посапывали в своих постелях. В подвале снова было тихо. Она взяла телефон, напрягла слух, но через минуту положила трубку на место.