Эли Ленд - Хорошая я. Плохая я

– Нет, спасибо. Я, наверное, тоже пойду, если вы не возражаете.

– Конечно, и прими мои извинения, что все так вышло.

Останавливаюсь возле комнаты Фиби, гадаю, чем она там сейчас занимается. Пишет эсэмэски Иззи? Рассказывает ей, как ненавидит своих родителей, как ненавидит меня?

Счастливой, новой семьи не существует в природе.

– Милли, это Майк, ты слышишь меня?

Не плачь, прошу тебя.

– Милли, с кем ты разговариваешь?

Я спасу тебя, честное слово.

– Все хорошо, Милли.

Нет, уже поздно.

Кто-то кладет руки мне на плечи, держит их. Сжимает. Слышен голос: «Милли, ты должна выйти оттуда». Я открываю глаза и вижу перед собой Майка.

– Успокойся, все хорошо.

– Нет, Майк, они зовут меня. Им страшно.

– Возьми меня за руку, Милли. Вот так, добрая ты душа.

Когда Майк выводит меня из подвала, свет в коридоре слепит меня. Прожектор. Высветил меня. Такую, какая есть. Я начинаю плакать, он прижимает меня к груди. Его сердце стучит как-то очень громко, слышно через толстую ткань пиджака. Ему не положено прикасаться ко мне, но мне приятно, что он это сделал.

– Простите меня, – я говорю, уткнувшись лицом ему в грудь.

– У тебя нет причин просить прощения, Милли.

Есть.

Много причин.

Майк сказал мне, что все в порядке, когда провожал в мою комнату в субботу вечером, сказал, что мы все обсудим на сеансе, но как я могу быть уверена, что это действительно так. Что все в порядке. Почва у меня под ногами начинает проваливаться с наступлением ночи. Что я делаю, говорю. О чем я проговариваюсь в такие минуты. Мой самый большой страх – это ты, так было и так есть, но сейчас к нему добавился еще один – что мне укажут на дверь, Майк сообразит: он откусил больше, чем может проглотить. Больше, чем хочет проглотить.

Через одиннадцать недель начнется суд. Одиннадцать недель – и я окажусь в одном помещении с тобой, буду дышать одним воздухом. Хотелось бы знать, что Джун сказала Майку по телефону. Что-то про твой рассказ. О котором они не хотят сообщать мне. Отвечай на все вопросы не спеша и просто говори правду, больше от тебя ничего не требуется, сказал Майк на прошлой неделе. Легко ему говорить.

Я сажусь в кровати, снимаю с запястья резинку, собираю волосы в высокий конский хвост – так причесываются девочки в школе. Одевшись, сворачиваю в рулон листы с рисунками, которые сделала в выходные, хочу показать их МК. Очень жду нашей встречи, я как-то выправляюсь, когда я рядом с ней. Уже собираюсь выходить, когда приходит сообщение. Морган пишет, что здорово повеселилась в субботу, «скоро увидимся», вереница наклеек. Звезда и поднятый вверх палец. Две танцующие девочки и красный шарик. Я понравилась ей, думаю я. Она увидела только мои хорошие стороны. Есть вещи, которые никогда не следует раскрывать, любила ты мне повторять. Показывай только то, что людям наверняка понравится. Внушит доверие.

– Доброе утро, – говорит Майк, когда я вхожу на кухню.

– Доброе утро.

Фиби тут, скрестила руки на груди. Увидев меня, сразу отворачивается.

– Фиби, – говорит Майк.

Она переводит взгляд на него, шумно вздыхает и говорит – хорошо, потом поворачивается ко мне:

– Прости за субботу.

Я киваю, говорю:

– Хорошо, все нормально.

– Нет, не нормально, и она понимает это. Я разъяснил ей, что если что-нибудь подобное случится еще раз, то я приму меры. Ясно, Фиби?

– Да.

– Ну, вот и хорошо. А теперь подведем под этим черту. Почему бы вам не пойти в школу вместе? Не так часто случается, что вы выходите в одно время.

– Я встречаюсь с Из, нам нужно многое обсудить.

– Как уже было сказано за ужином в субботу, я рассчитываю, что вы будете брать в свою компанию Милли время от времени. Или нет?

– Хорошо, но я люблю ходить сама, можно собраться с мыслями.

У него расстроенный вид, но он смиряется. Мы заканчиваем завтрак в одно время и волей-неволей вынуждены выйти вместе. Но как только мы выходим с подъездной дорожки на главную дорогу, она говорит: «Не воображай, будто я не понимаю, что у тебя на уме. Только имей в виду, родители никого не держат дольше чем пару-тройку месяцев. Так что скоро тебя отошлют обратно туда, откуда ты свалилась на наши головы».

Она убегает вперед, рюкзак подпрыгивает у нее на спине, подбегает к Иззи, которая ждет ее в конце улицы. Обратно туда, откуда ты свалилась, сказала она. Мне хочется закричать ей вслед, спросить, а куда деваться человеку, который не может оставаться там, где он сейчас, и не может вернуться туда, откуда он свалился. Куда меня денут после того, как пройдет суд? Это временное размещение, сказала Джун, когда мы встречались в отделении. Майк и Саския решили, что я буду последним приемным ребенком, которого они берут, пока Фиби не сдаст свой экзамен уровня А [9] Экзамен уровня А – экзамен по программе средней школы повышенной сложности, сдается в Великобритании, его результаты учитываются при поступлении в университет. . Она даже не отдает себе отчета, как ей повезло в жизни, как страстно я хочу, чтобы в доме нашлось место для нас обеих.

Придя в школу, смотрю свое расписание в раздевалке. Первым уроком идет математика, но по дороге я заметила на дверях учительской объявление о том, что мисс Дюкс, наша учительница, сегодня отсутствует, и одиннадцатый класс занимается самоподготовкой в библиотеке. Решаю зайти в кабинет рисования, может, МК у себя. Захожу, но ее нет, только кардиган висит на спинке стула, на столе обложкой вниз лежит раскрытая книга по искусству. Хочу перевернуть ее и посмотреть, чем именно она интересуется, но тут дверь открывается и входит она сама со стопкой бумажных тарелок, украшенных фетровыми рожицами. При виде меня улыбается.

– Какой приятный сюрприз! Как провела выходные?

– Спасибо, хорошо. А вы как?

– Замечательно, честно говоря, – отвечает она. – Если ты ко мне, то очень кстати. У меня как раз есть полчаса перед тем, как нагрянут малыши.

– Хотела показать вам несколько рисунков, которые сделала в выходные.

– Прекрасно, прекрасно, давай посмотрим.

Я вынимаю рулон с рисунками из рюкзака, протягиваю ей.

– Ого, ты основательно потрудилась.

– Да тут всего три штуки, – говорю я, ее воодушевление доставляет мне удовольствие.

– Давай разложим их на столе.

Мы прижимаем их по краям подставками для карандашей, она немного отступает. Кивает.

– Великолепно, особенно девочка с орлиными крыльями. Ты всегда любила рисовать?

– Мне кажется, да.

– Кто-нибудь из твоих родителей художник?

Как ей сказать, как объяснить, что ты считала искусством то, чем занималась.

Только вместо ватмана тело…

– Моя мама умерла, когда я была совсем маленькой, поэтому не знаю.