Эли Ленд - Хорошая я. Плохая я

– И еще, Фиби, я знаю, что ты рассказчик, но нам нужна массовка для этой сцены, поэтому выйди, пожалуйста, для количества в числе мальчиков- охотников.

– Охотно, – отвечает она, глядя на меня.

– Там, в шкафу с реквизитом, приготовлены копья. Возьмите и выходите на сцену. А ты, Милли, там должна быть свиная голова из папье-маше, притащи ее, пожалуйста.

Я знаю этот эпизод вдоль и поперек. Это спектакль, а не жизнь, но, когда я надеваю свиную голову, все становится реальным. Свиная голова легкая, но большая, и, когда ее наденешь, плохо видно. Чтобы не упасть, нужно все время смотреть под ноги. Дыханье у меня становится прерывистым, от неглубоких быстрых вдохов делается жарко, от этого жара вспыхивает лицо и так далее. Сквозь слои клея и бумаги я слышу голос мисс Мехмет:

– Милли, ты выходишь на сцену перед Джеком и его бандой, они следом за тобой, и помните, что это ключевая сцена. Именно тут мы впервые видим, как одичание вырывается из мальчиков наружу. Представьте себе раны, кровь, вложите эмоции в охотничий гимн, чтобы передать это. Как только я скомандую: «Свет и дым», ты, Милли, должна быть на сцене.

Девочки без труда входят в роль. Кто-то справа стучит копьями по полу, от этого однообразного ритма у меня судорогой сводит нижнюю часть живота. Голос слева шепчет – беги, поросенок, беги.

Ты никогда не называла меня поросенком, но ты часто заставляла меня бегать. МЫ СЛАВНО ЗАБАВЛЯЛИСЬ, ЭННИ, ПРАВДА?

– Давай, давай, – говорит кто-то позади меня.

Я пропустила свой выход, прислушиваясь к тебе.

Как только выхожу на сцену, подгибаю ноги в коленях, наклоняюсь пониже, стараюсь как можно больше походить на свинью. Дышать тяжело, ты всем весом навалилась на меня. Ты здесь. Стук копий сливается в общий гам. Бум, бум. БУМ. Я вдыхаю запах сухого льда из дымовой машины, дым окутывает мои ноги, сцена освещается красными всполохами, их прорезают вспышки стробоскопа. Охотники запевают гимн:

– Убей свинью, перережь горло, пролей кровь!

Ты говорила другие слова, но смысл был тот же.

Кто-то бьет в барабан, копья приближаются, это Джек и его мальчики. Я бегаю по сцене, это означает охоту.

– Убей свинью, перережь горло, пролей кровь!

Бум, бум, БУМ!

Я пыталась найти новые места, чтобы спрятаться, но ты знала, где искать.

Крик «Вот она!».

Раздаются пронзительные вопли, которые дети обычно издают, когда играют в ковбоев или индейцев, это сигнал. Пора атаковать. Меня. Я выбегаю в центр сцены, спотыкаюсь, пол уходит из-под ног. Так и должно быть, свинье не суждено выжить, помнишь? Вспышки стробоскопа становятся ярче, чаще, дымовая машина испускает новое облако дыма.

– Убей свинью, перережь горло, пролей кровь!

Топот ног, которые со всех сторон обступают меня, вторит стуку копий. Первый удар получаю сзади, догадываюсь, кто его нанес. Падаю на спину. Меня начинают колоть и тыкать копьями. Удары барабана приобретают гипнотический ритм, поющие гимн голоса становятся ниже, звучат более зловеще.

– Перережь ей горло, пролей кровь! – раздается вопль слева. Громкий одиночный удар барабана призывает всех к тишине. Слышно только, как свиная голова прилипает к моему лицу и отлипает, других звуков нет, я тяжело дышу. Ноги, обступившие меня, начинают двигаться по кругу, и я окончательно теряю ориентацию. Я ненавидела маску, которую ты вынуждала меня носить. Эта свиная голова не лучше. Не могу. Дышать не могу.

– На этот раз никакой жалости, – говорит Джек, которого играет Мари.

Она прицеливается, бьет копьем справа, оно тяжело ударяется об пол. Зрителям, сквозь дым и вспышки стробоскопа, будет казаться, что меня пронзили копьем прямо в сердце. Меня уносят со сцены за руки и за ноги, и в этой новой жизни, в которой ты не участвуешь, я просто встаю на ноги, ничего страшного со мной не происходит. Как мне хочется вместе со всеми веселиться, смеяться и шутить за кулисами, но вместо этого я иду в туалет возле раздевалки, срываю с себя свиную голову, брызгаю в лицо холодной водой, считаю в обратном порядке от пятидесяти до единицы. Магия чисел постепенно срабатывает, воспоминания бледнеют, и некоторое время спустя я готова вернуться.

Когда я спускаюсь по лестнице со сцены в зал, меня поджидает мисс Джеймс. Она приглашает меня присесть в первом ряду, в стороне от девочек, хочет сказать пару слов.

– Тебе понравился твой первый спектакль в Ветербридже?

– Да, очень, спасибо, мисс Джеймс.

– Ты очень убедительно сыграла, но я была несколько удивлена тем, что роль свиньи поручили тебе.

– Я просто заменяла Эми, она уехала в Париж.

– Понимаю. Понимаю также, что тебе, наверное, было сложно отказаться, и все же ты должна защищать себя от ситуаций, которые могут причинить тебе боль, учитывая – сама знаешь что.

Мне хочется надеть свинячью голову обратно и закричать. Да нет ни минуты в школе, которая бы не «причиняла боль».

Учитывая – сама знаешь что.

– И еще я хотела обсудить с тобой пару вопросов, Милли. Мистер Ньюмонт написал мне, что тебе придется участвовать в судебном процессе, примерно через неделю.

Я киваю.

– Ты сможешь уделять внимание учебе?

– Да, я постараюсь.

– Ты очень способная девочка, Милли, так что, я полагаю, больших проблем не возникнет, если ты пропустишь несколько дней. Мы можем устроить так, чтобы задания присылали тебе по почте.

– Спасибо. Боюсь, что у меня не будет времени.

– Конечно. Но если ты передумаешь, просто напиши моему секретарю и попроси записать тебя ко мне на прием.

– Благодарю вас.

– И еще об одном я хотела поговорить с тобой. Это касается мисс Кемп. Я знаю, что ты общалась с ней. Проблема в том, Милли, что мисс Кемп ни о чем не знает…

Она кивает, произнося эти слова, и ждет моего ответного кивка в знак того, что я поняла ее, затем продолжает:

– Поэтому нам следует соблюдать осторожность, нравится нам это или нет. Я знаю, что ты хотела сделать ей подарок, это очень мило с твоей стороны, но мы это не поощряем – фактически это против правил школы. Однако в твоем конкретном случае я понимаю, в чем причина недоразумения.

Вот почему она не отвечает на мои письма.

– Мисс Кемп прекрасный педагог, очень ответственный, но, как бы это сказать, семь раз подумай – один нарисуй.

– Я не уверена, что поняла вас, мисс Джеймс. Что вы имеете в виду?

– Что я имею в виду? Если не возражаешь, мы назначим тебе другого куратора.

– Зачем?

– Я попросила мистера Ньюмонта обсудить этот вопрос с тобой на каникулах. Я уверена, он исполнит мою просьбу. Договорились?

– Да, мисс Джеймс.

– Не вижу причин огорчаться, мы все на твоей стороне, и я уверена, мы найдем наилучший выход. Что думаешь?

Это самодурство, вот что.