Джейн Корри - Кровные сестры

Один из его офисов?!

– У меня свое производство, – отвечая, он откладывал вилку на край тарелки. Надо же, он тоже выбрал креветочный коктейль! – Скучная тема, да?

Я почувствовала, что краснею, – он будто прочел мои мысли.

– Ничуть, – солгала я, отлепляя от брюк вторую звезду.

– На моих заводах в Юго-Восточной Азии изготавливают прелестные бумажные фонарики, которые здесь охотно раскупают. – Он подался ко мне: – Я очень люблю красивые вещи, особенно ярких цветов. Всю жизнь любил, поэтому на ваш курс записался.

Тихо вздохнув, он сел прямо. Я тоже часто вздыхаю – невольно, не думая. Вздохи сами слетают у меня с губ.

– Родители рассчитывали, что я поступлю на юридический или экономический, и я пошел на компромисс – выбрал специальностью бизнес. Отбыл срок, так сказать. – Мы оба слегка улыбнулись при слове «срок». – Затем сделал несколько удачных инвестиций и открыл первое предприятие. – Он снова встретился со мной взглядом. – А вы? Как вы начали рисовать?

Спина враз покрылась потом, а во рту пересохло, и я отпила газированной воды.

– Я собиралась в университет на исторический, а пошла в колледж на факультет искусств.

– Правда? – он отбросил волосы со лба. – Почему?

Я пожала плечами.

– В последнюю минуту передумала.

К счастью, мой собеседник счел это забавным.

– Сейчас я фрилансер, – быстро добавила я. – И меня это устраивает.

– Меня тоже. Уже не смог бы работать на кого-нибудь… – Он резко отмахнулся, как от физической угрозы.

Я решила сменить тему, и мы заговорили о выставках. Оказалось, его любимая галерея – Королевская академия художеств, мы оба любим иностранные фильмы в переводе и пробежки по берегу Темзы (которые я забросила давным-давно). О семье не говорили ни я, ни он, равно как и не задали вопроса, который в эти дни буквально витал в воздухе: «Что вы делаете на Рождество и Новый год?»

Вечер пролетел быстрее, чем я думала.

– Простите, – сказал Свинцовый Человек, – но я должен уйти пораньше.

Мне сразу стало неловко – я задержала его своей болтовней и игнорировала соседей за столом.

Но он добавил то, что сразу развеяло все мои опасения:

– Я бы хотел иметь возможность остаться подольше.

Он не объяснил, почему торопится, но я помнила о детских часиках в его кармане. Мне хотелось спросить, есть ли у него дети, но я не хотела забегать вперед.

– Мне тоже пора.

– Можно проводить вас до машины?

Моя студентка с лошадиным лицом, удивленно подняв брови, смотрела, как мы вместе выходим. Мне было неловко, но и приятно.

– Ну что, – сказал он, идя за мной к моему ободранному «Жуку», припаркованному, по иронии судьбы, рядом с его сверкающим серебристым «Порше». – Есть у вас свободные места в группе на следующий курс?

– Одно осталось, – беспечно пошутила я.

Проходя мимо сидящего под дверью нищего, я пожалела, что у меня нет ничего, чтобы дать ему. Мой спутник молча бросил монету достоинством в фунт в миску для подаяний.

– Я пока не могу точно сказать. Все из-за работы, – продолжал Свинцовый Человек, никак не обозначив свой великодушный поступок, – но я бы очень хотел продолжать. Можно подтвердить свое участие в январе?

Эйфория стремительно сменялась разочарованием.

– Ну конечно, звоните в колледж.

И я отъехала, твердо сказав себе, что не имею права ни на что рассчитывать. Это всего лишь праздничный ужин. Может, я даже не нравлюсь моему спутнику. Может, он не свободен – не попросил же он мой номер телефона! А назвала бы я ему свой телефон, попроси он об этом? Да. То есть нет. В общем, не знаю.

Войдя в квартиру, я сразу направилась к моей коробке с осколками стекла, схватила первый попавшийся и прижала к ладони. Потекла струйка крови, и пришла боль, несущая облегчение. Едва я хотела нанести себе новый порез, как в дверь постучали.

Это хозяин дома, переминавшийся с одной ноги в бордовых тапочках на другую, будто ему было неловко меня беспокоить.

– Вот, взял в холле по ошибке, – сказал он, подавая мне конверт. – Подумал, занесу-ка лично вместе с моей открыткой!

К счастью, я заранее подписала ему поздравительную открытку, поэтому мы обменялись ими и поблагодарили друг друга, после чего я закрыла дверь.

Открыв конверт, я достала открытку. Красивая, нарядная сцена из Викторианской эпохи: молодые мужчина и женщина в карете, запряженной лошадьми.

Я заглянула внутрь открытки.

СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА,

было написано там.

А ниже:

ПУСТЬ ТЕБЕ ПРОСТЯТСЯ ВСЕ ТВОИ ГРЕХИ.

Рождество 2016 г.

День начался с нового приступа астмы у Маргарет. Китти пыталась потянуть за шнур и поднять тревогу, но здоровая рука действовала хуже обычного (черт бы ее побрал), поэтому лишь спустя некоторое время одна из медсестер заметила, что происходит.

Затем было небольшое развлечение в виде ежегодного визита мамаши Доны – отчего-то на день позже обыкновенного. «Разве ты меня не узнаешь, деточка?» – причитала она. Все знали, что Дона нарочно старается вывести мать из себя, и, как говорил Дункан: «Кто ее обвинит? Мы здесь не бройлеры вонючие, чтобы пялиться на нас, как придет охота».

Китти не хотела есть ланч, думая о пустом месте за столом, – в отличие от большинства здешних обитателей, Джонни поехал домой, встречать Рождество с семьей.

После ланча все дремали в своих креслах (рты открыты – храп, храп) или разошлись по своим палатам «прилечь». Китти со скрежетом подвезли к телевизору. На экране женщина в черно-белом целый фильм кричала на мужчину, а в конце вышла за него замуж.

– Простите, я опоздала, но сегодня на дороге столько машин…

Пятничная Мамаша! Вот она входит в дверь, болтая с Помыкашкой, как с лучшей подружкой.

– Не волнуйтесь, Китти разницы не понимает.

– Простите, – вмешалась Китти, – вы разве не видите, что я нахожусь в двух шагах от вас?

– Что ты там говоришь, дорогая?

Пятничная Мамаша вечно задавала дурацкие вопросы. И она, и Китти понимали – ей не разобрать лепета, доносившегося изо рта дочери, но отчего-то не оставляли попыток.

– Я, блин, вообще не хотела, чтобы ты приезжала! Я хочу домой к Джонни!

– Она вроде бы немного расстроена, – прошептала Пятничная Мамаша.

– Боюсь, у нас тут пара проблем.

Помыкашка отвела Пятничную Мамашу в сторону, но до Китти долетела отдельные фразы:

– Все еще не прошла привязанность к этому молодому человеку… волноваться не о чем… но я решила, вам стоит знать…

Пятничная Мамаша кивала.

– Скажи, о чем вы шептались! – потребовала Китти, когда Пятничная Мамаша вернулась к ее креслу. По телевизору уже шел другой фильм: на экране отец спорил со своей маленькой дочкой. От этого Китти стало как-то тягостно.