Джейн Корри - Кровные сестры

Она замолчала.

Китти охватил непреодолимый страх – у нее даже перехватило дыхание. С того дня, как она застала Джонни с хромой девицей, она уверяла себя, что прекрасно проживет и без него. Кому нужен обманщик? Так говорили девушки в «Жителях Ист-Энда». Но, как ни старалась она забыть мужа, мысли вновь и вновь возвращались к Джонни, как воспоминания, которые сначала пропали, а теперь вернулись.

– С ним что-то случилось? – залопотала она.

– Боюсь, кое-что случилось, – Называй-меня-Джинни побарабанила красивыми пальцами по обтянутому бирюзовой тканью колену.

– Ну, говори уже, не тяни!

Называй-меня-Джинни покопалась в сумке и вынула какие-то бумаги.

– Мой сын хочет развода.

Развода?!

Пятничная Мамаша обняла Китти за плечи.

– Я сочувствую тебе всем сердцем, доченька. Но он в любом случае тебя недостоин.

– Погодите, погодите, Лилиан…

– А я говорю – недостоин! – лицо Пятничной Мамаши стало густо-красным. – Что за юноша женится на девушке, а затем бросает, как раз когда ей нужен особый уход?

– Он бы никогда не женился, если бы она не забеременела!

– А чья в этом вина?!

Другие мамаши в родильной палате смотрели на них во все глаза. Китти почувствовала себя особенной.

– Да пожалуйста! Если это из-за той шлюхи, пусть идет к ней, мне все равно!

Конечно, это неправда, но от этих слов Китти стало легче.

– Не знаю, что ты пытаешься сказать, – начала Пятничная Мамаша, – но не волнуйся, я позабочусь о вас обеих, раз твой муженек устранился. Что касается документов, Джинни, я должна сначала показать их нашему поверенному.

От неловкости на шее у Называй-меня-Джинни выступили розовые пятна.

– Да-да, конечно. Мне очень жаль, что все так вышло… А как дела у вашей старшей дочери? Должно быть, для вас стало тяжелым шоком узнать правду…

– Вообще-то…

Но тут в палату вошла женщина в белом халате.

– Мисс Джеймс? – вошедшая с улыбкой глядела прямо на Китти, как на хорошую знакомую. – Я доктор Уайт из неврологического отделения. У меня прекрасная новость!

Декабрь 2017 г.

Как ни странно, рутина успокаивает. Мне нравится, когда мне говорят, что делать, ведь не надо принимать решения самой. Я стала еще фанатичнее относиться к уборке туа… простите, толчков – персонал говорит, они еще не видели, чтобы там все так сверкало.

На прошлой неделе кто-то нагадил прямо на пол.

Подозреваю, это сделала женщина, хотевшая быть мне больше чем подругой. Я отказалась пойти с ней в душ, объяснив, что у меня традиционная ориентация, но она пришла в бешенство. Отсюда и куча на полу.

Я осторожно подняла какашку туалетной бумагой, завернула в несколько слоев и отдала Анджеле, которая работает на кухне. Так малоаппетитная колбаска оказалась на тарелке той женщины во время рождественского ужина. За это Анджелу отправили в карцер, но она меня не выдала. По ее словам, она передо мной в долгу за тот шкаф с материалами и не только.

Таковы тюремные обычаи – ты для кого-то что-то делаешь, а потом кто-то делает что-то для тебя, даже спустя несколько лет. Я понемногу учусь правилам игры.

После визита Свинцового Человека меня зауважали – не потому, что он очень хорош собой, а оттого, что я сказала ему уйти. Инцидент с дерьмом только укрепил это уважение: пусть Анджела меня и не выдала, но пристававшая ко мне заключенная с грубым голосом поняла, что это моих рук дело. В кои-то веки мне удалось постоять за себя.

Нет, говорю я себе, выбрасывая запрос на свидание, Робина я видеть не хочу. И апелляцию подавать не буду.

Из чувства вины я не соглашалась видеть даже маму, но ее последнее письмо переполнено мольбами о встрече.

И я сдалась – все-таки Рождество.

Когда меня привели в комнату для свиданий, я сразу заметила ее за одним из столов. Первой мыслью было, что мама похудела еще сильнее. Под пристальным взглядом охранницы она попыталась меня обнять, но я запретила себе подходить. Я мечтаю вдохнуть мамин запах, но не заслуживаю этого. Присев, я рассматриваю маму, отметив, что она кажется более уверенной, чем раньше.

– Твоей сестре понравилась открытка.

В ее голосе появились нервные нотки – реакция на мою отчужденность.

Открытку я сделала на нашем уроке ручного труда. Занятия ведет сердобольная дама, которая ставит палочки вместо баллов. Однако я не стала рассказывать об этом маме: разоткровенничавшись, я могу не выдержать.

Мама начала:

– Джонни подал на развод. Он хочет жениться на ком-то еще.

Впиваюсь ногтями в ладони. Бедная Китти…

– Твоя сестра теперь живет у меня. Я тебе подробно напишу. Как же хорошо, когда в доме младенец!

Вот чем объясняется ее приподнятый настрой!

– Только вот Китти все никак не освоится. Мне кажется, она совсем ушла в свой мир. Неопытным мамочкам всегда трудно, но Китти… даже не пытается.

Что мама хочет от меня услышать? Я же ничем не могу помочь, пока я здесь!

– Но это еще не все.

Мама как тот детектив из телесериала – у нее всегда найдется козырь в рукаве, когда вроде все уже сказано.

– Невролог в больнице, где мы рожали, считает, что Китти подойдет другой прибор, разработанный для общения с такими больными. Его делают в Штатах, и он уже хорошо зарекомендовал себя там, где другие модификации не дали результатов. Мне объясняли: человек с травмой мозга смотрит на изображение, и на экране появляется фраза, которая выражает его мнение о картинке. Звучит невероятно, но дает прекрасные результаты! – воодушевленно рассказывала мама. – Представляешь, одну девочку-подростка сбил грузовик, когда она каталась на велосипеде, и она много лет не могла говорить. А тут ей показали фотографию родителей, и она сказала, что любит папу с мамой. Потрясающе, правда? И таких историй десятки! А еще…

– Кого ты больше любишь? – вырвалось у меня.

– Что?

– До… до несчастного случая ты всегда говорила мне, что я особенная, потому что старшая. Но однажды вечером я услышала, как ты говоришь Китти – она особенная, потому что младшая.

Глаза у мамы повлажнели.

– Дорогая, каждая мать по-своему любит своих детей. Для нее и старший ребенок особенный, и младший. Это не значит, что одну из вас я люблю больше другой. Когда у тебя самой появятся дети, ты меня поймешь…

– Откуда у меня возьмутся дети? – мой голос дрожал. – Из тюрьмы я выйду слишком старой, чтобы рожать! Ни один нормальный мужчина не захочет жениться на женщине с таким прошлым!

– Вовсе не все будет так печально, доченька! Ты же знаешь, как я виню себя за то, что избаловала Китти! Иначе тебе бы не пришлось… ну… ты понимаешь… – мама с мольбой смотрела на меня.

После ее ухода я пошла в туалет и сдвинула оторванную плитку за одним из унитазов. Она по-прежнему на месте, зубная щетка, которую я расплавила с помощью коробка спичек, полученного от Анджелы («Не спрашивай, откуда, дорогая, бери, и все»). Понемногу из ручки получилось довольно острое лезвие.