Тасмина Перри - Обладание

Выйдя из супермаркета, я заметила на другой стороне улицы ресторан Доминика и остановилась, чтобы рассмотреть его. Он сиял огнями, а свободных столиков не было. Пожалуй, вложения Клэр в последний гламурный проект Доминика все-таки должны принести свои плоды. Я увидела, как оттуда рука об руку вышли две парочки, смеясь и переговариваясь. Но за их спинами показался еще один человек, который натягивал пальто и поднимал воротник на ходу. Сердце у меня упало, когда я узнала Доминика: я-то надеялась проскользнуть к Клэр домой незамеченной, а потом насладиться нелегальной дозой никотина. Но теперь Доминик вернется туда раньше меня и усядется в гостиной или на кухне: мне не удастся избежать ни его самого, ни его недоброго взгляда.

Однако Доминик почему-то не повернул налево, к своему дому. Он зашагал в противоположную сторону и скрылся на тихой жилой улочке, где припарковался Мартин. Странно.

Подождав, пока он не растворится в темноте, я перебежала через дорогу, петляя между машинами, и вернулась к «Ауди».

– Купила все, что нужно? – поинтересовался Мартин, запуская мотор.

– Развернись и поезжай в ту сторону, – сказала я, поворачиваясь на сиденье.

– Что?

– Я увидела кое-что… кое-кого. Мне нужно знать, куда он собрался.

Пожав плечами, Мартин повиновался. Когда наши фары осветили улицу, я стала высматривать Доминика, но его нигде не было видно. Он или вошел в один из домов, или же сел в какой-нибудь припаркованный автомобиль.

– Поезжай помедленнее, – прошептала я, и «Ауди» поползла по улице, как улитка.

Впереди справа виднелся серебристый хэтчбэк, свет в салоне которого был включен, а на передних сиденьях угадывались силуэты двух человек.

– Что происходит? – спросил Мартин, но я его не слушала.

Улица была темной, что дало мне возможность заглянуть в автомобиль, когда мы проезжали мимо. Парочка целовалась, но тут мы миновали их, и больше я ничего не могла разглядеть.

– Разворачивайся, – сказала я, когда Мартин доехал до конца улицы. – Поезжай обратно, быстрее.

С негромким вздохом Мартин развернулся в три приема и двинулся обратно той же дорогой. Серебристый хэтчбэк приближался к нам.

– Притормози. Пусть они проедут, – распорядилась я, и «Ауди» послушно замерла на месте.

Хэтчбэк с ревом пронесся мимо, и мне даже не понадобился свет уличного фонаря над головой, чтобы разглядеть на переднем пассажирском сиденье Доминика. За рулем была женщина: молодая и светловолосая. Красивая.

– Может, скажешь наконец, что здесь происходит?

Несколько мгновений я не могла вымолвить ни слова. Меня душил гнев, я думала о Клэр, преданной и такой доверчивой, покорно спонсирующей бесконечные прожекты Доминика, нужные ему исключительно для поднятия собственной самооценки; о Клэр, терпеливо ожидающей его дома.

– Это был Доминик, – негромко проговорила я. – Муж Клэр. Он целовался с блондинкой в той машине.

– Насколько я понимаю, та блондинка – не Клэр?

– Я не очень хорошо ее рассмотрела. Но я точно уверена, что она – не Клэр.

– Однако, – сказал Мартин, выразительно взглянув на меня. – И ты по-прежнему хочешь, чтобы я высадил тебя возле ее дома?

Немного поразмыслив, я кивнула. Клэр всегда приходила ко мне на помощь, а теперь сама нуждалась в моей поддержке, пусть даже пока и не догадывалась об этом.

Мартин поцеловал меня на прощание, а я вставила ключ в замок, терзаясь страхом и дурными предчувствиями. В доме Клэр царили тишина и полумрак, свет горел лишь в гостиной. На кофейном столике лежал триллер в бумажной обложке и стояла кружка, в остальном же никаких признаков жизни внизу не наблюдалось. Я тихонько поднялась на второй этаж. Дверь в хозяйскую спальню была приотворена, и я разглядела под пуховым одеялом крепко спящую Клэр. Часы показывали половину одиннадцатого; для субботнего вечера она легла слишком рано, и я устыдилась того, что не вернулась пораньше, дабы составить ей компанию.

Я направилась в гостевую спальню в задней части дома. Желание выкурить сигаретку у меня пропало начисто. Но, хотя я и легла в постель и закрыла глаза, мозг мой был слишком перевозбужден, и уснуть не получалось. А потом, едва я успела задремать, как меня разбудили звуки голосов. Не проснувшись окончательно, я все-таки разобрала, что они принадлежали Доминику и Клэр. Мне показалось, что она плачет. Я замерла, боясь пошевелиться, пока звуки не стихли. Глаза мои были закрыты, но я ощутила у двери чье-то присутствие. Будь они открыты, я увидела бы Доминика, в щелочку подглядывающего за мной.

Проснулась я с ясной головой и полным пониманием того, что мне не стоит здесь дольше задерживаться. Вчера вечером Клэр и Доминик явно поссорились, и смотреть на них обоих за завтраком у меня не было ни малейшего желания.

Я спрыгнула с постели на пол, разгладила пуховое одеяло и вывалила на него содержимое своего рюкзака. Мне не верилось, что я дошла до такой черты – жизни с одним рюкзаком за плечами и парой чистых трусиков в запасе. Более того, таблеток лития у меня с собой оставалось всего на пару дней. Я понимала, что если мне придется уйти от Клэр, то я должна буду вернуться к себе на квартиру, чтобы раздобыть припасы, даже рискуя при этом столкнуться с Питом.

Я выглянула из спальни, чтобы понять, проснулся уже кто-нибудь или еще нет. Мне было бы неловко смотреть на своих хозяев, но и оставаться в спальне до бесконечности я тоже не могла.

Я прокралась на цыпочках по коридору и юркнула в ванную, чтобы почистить зубы. Мне отчаянно хотелось принять душ, но я не желала никого будить шумом воды. Зубной эликсир с привкусом мяты и быстрое умывание придали мне сил, и я почувствовала, что готова встретить новый день.

«Что бы он мне ни принес», – сказала я, глядя на себя в зеркало.

Быстро одевшись, я сошла вниз, не рассчитывая встретить кого-либо, но за барной стойкой уже сидела Клэр: с небрежно собранными в хвост волосами, не накрашенная, в пижаме. Затрудняюсь сказать, выглядела ли она усталой и расстроенной или же я просто не привыкла видеть подругу без ее обычного безукоризненного макияжа.

– Господи, ты меня напугала, – сказала я, хватаясь за грудь. – Я думала, что все еще спят.

– Разносчик газет встал раньше всех, – отозвалась она, подтолкнув ко мне по стойке воскресный таблоид. – Прочти сама. Если не ошибаюсь, именно это называется публичным оскорблением.

Я развернула газету к себе и пробежала глазами страницу, на которой она была раскрыта. Мое внимание сразу же привлекла фотография: смеющаяся Донна на большом цветном снимке. Изображение казалось мозаичным, словно фотография была старой или чересчур увеличенной. Я заподозрила, что она была сделана несколько лет назад, потому что Донна на ней выглядела совсем молоденькой и счастливой. Волосы у нее были собраны в конский хвост, а улыбка получилась широкой и глуповатой. Она ничуть не походила на жену банкира; в ней не было ни капли той высокомерной холодности, которая отличает таких особ: «Руками не трогать!» Пожалуй, лучшего снимка для создания положительного образа и придумать нельзя, и для полного идеала здесь не хватало только какого-нибудь щенка. Заголовок был незамысловат: «Куда подевалась Донна?» А вот текст оказался куда изощреннее.