Тасмина Перри - Обладание

А ведь он говорил мне, что она никогда не бывала здесь. Он сам сказал мне об этом. Мартин Джой оказался лжецом. Тогда, в Высоком суде, мы разговаривали с ней всего несколько минут, и я не могла припомнить в точности, как именно выглядело ожерелье Донны, но была уверена, что уже видела эту букву, которая блестела во впадине у нее на шее, словно жемчужина на песке. Едва ли у нее были два одинаковых украшения. Это наверняка то самое ожерелье.

А теперь Донна пропала, исчезла без следа. Не было никакой путеводной нити, никаких хлебных крошек, ничего, что могло бы помочь в ее поисках, – вплоть до этого момента.

Потому что ее ожерелье, оказавшееся здесь, в устричном сарае, означало, что она приходила сюда в промежутке между тем днем, когда я столкнулась с ней в суде, и моментом своего исчезновения.

Перед моим внутренним взором вдруг вспыхнуло яркое видение. Мартин и Донна, обнаженные, лежат на железной кровати с пружинной сеткой, их руки жадно скользят по телам друг друга, они просовывают пальцы в рты, перебирают волосы, обезумевшие и жадные, стремясь достичь пика наслаждения, совсем как я тогда. Тоненькое и изящное ожерелье запросто могло расстегнуться и соскользнуть с ее увлажнившегося от пота тела и затеряться в складках белья.

Как ни странно, мне хотелось, чтобы это оказалось правдой, потому что альтернативы я не видела.

Я присела на краешек кровати, обхватив голову руками, словно для того, чтобы не дать ей лопнуть. Разумеется, я уже бывала здесь раньше, я узнала темноту и черные мысли, подбирающиеся из углов, – и понимала, что будет дальше. Я вновь почувствовала, как лезвие вспарывает мне кожу, видела капельки крови, выступающие на поверхности, и испытывала облегчение, подобное тому, которое наступает, когда пар вырывается из запорного клапана. Мне хотелось сделать это, чтобы вернуть себе контроль.

Открыв глаза, я постаралась успокоиться. Я отчаянно хотела дать Мартину еще один шанс. Последний. Я должна была знать, солжет ли он мне снова.

Неужели я для него – всего лишь жалкое ничтожество, пустое место, если он может обращаться со мной подобным образом?

Хотя с Донной он обошелся куда хуже.

Я должна была знать. Вытащив телефон, я набрала его номер. Сердце гулко стучало у меня в груди, пока я вслушивалась в гудки, ожидая его ответа.

– Слава богу, что ты позвонила. Я только что разговаривал с Мэттью Кларксоном. Он сказал мне, что вчера вечером тебя допрашивал инспектор Дойл.

– Донна когда-либо приезжала в Дорси-Хаус? – спросила я, прилагая все усилия к тому, чтобы голос мой оставался спокойным.

– К чему эти расспросы, Фран? В полицейском участке все прошло нормально?

– Ответь на мой вопрос, Мартин. Донна когда-либо приезжала в Дорси?

– Нет, – после секундной заминки ответил он. – Никогда. Ее сестра живет неподалеку, но сама Донна никогда не выказывала желания съездить туда. Во всяком случае, до тех пор, пока дом остается развалиной.

Я заставила себя думать. Я заставила себя быть храброй.

– Значит, ты уверен, что ее там не было?

– Почему ты спрашиваешь? Ты где? Что все это значит?

– Я в Эссексе. В Дорси.

– Какого черта ты там делаешь?

Я расслышала тревогу в его голосе. Ветер ломился в дверь сарая, и Мартина было плохо слышно, но его панику я различала безошибочно.

– Фран, с тобой все в порядке? За каким чертом тебя понесло в Дорси? Полиция еще там?

– Нет, здесь никого нет. Я вернулась в устричный сарай. И нашла ожерелье Донны.

– Ожерелье Донны?

– Золотую букву «Д» на цепочке.

– Откуда ты знаешь, что оно принадлежит Донне?

Теперь пауза стала длиннее. Я буквально видела, как он хмурится и напряженно размышляет, хотя он находился в нескольких десятках миль от меня.

– Я однажды видела ее. В суде. В тот день, когда мы решили, что она пропустила предварительное слушание. Она пришла позже, и я столкнулась с ней. Мимоходом. Она не знала, кто я. Но я-то знала ее. И запомнила ее розовое пальто и цепочку с буквой «Д» – точно такую же, как и та, что я нашла в устричном сарае. Спрашиваю еще раз – ты возил ее в Дорси-Хаус, Мартин?

– Нет, клянусь тебе. Она ни разу там не была. Фран, нам нужно поговорить об этом. Возвращайся в Лондон, давай встретимся. Только не у Алекса и Софи. Где-нибудь в другом месте, где нам никто не помешает.

– Я не желаю видеть тебя, Мартин.

– Фран, прошу тебя. Будь благоразумной. Возвращайся. Как ты попала в Эссекс? Я могу прислать за тобой машину, если поезда уже не ходят.

– Как ее ожерелье оказалось в устричном сарае?

– Не знаю. Наверное, кто-то подбросил его туда, – сказал он и умолк. – Фран, это очень важно. Ты должна привезти мне это ожерелье.

– Чтобы ты избавился от него?

– Ты должна мне поверить: Донна никогда не бывала в Дорси-Хаусе. Да, это может быть ее ожерелье, но я не понимаю, как оно попало туда, разве что кто-то специально подбросил его. Например, Алекс?

Я попыталась понять ход его мыслей.

– Алекс мог видеть, как Донна носит это ожерелье, – сказал он, уже откровенно паникуя. – Не исключено, что он сам и купил его. Но если он имеет какое-либо отношение к ее исчезновению, если он хочет подставить меня, потому что ему нужна моя доля в компании, он легко мог купить точно такое же и подбросить его в Дорси. Ты должна верить мне, – сказал он, и теперь в голосе его прозвучали боль и усталость.

А я не знала, чему мне верить. Он был или отчаявшимся человеком, в страхе пытающимся доказать свою невиновность, или же скользким и убедительным лжецом. Или это я такая дура?

– Пожалуйста, не ходи в полицию, Фран. – Голос его прозвучал негромко и умоляюще.

– Назови мне хоть одну причину, по которой я не должна этого делать, – отозвалась я.

– У меня ее нет.

Похоже, это был первый честный ответ, который я получила от него за время нашего разговора.

– Алекс подставляет меня, Фран. Я знаю. Ему нужна компания. Вся, целиком. Если ты способна поверить хоть чему-то из того, что я тебе сказал, поверь мне в этом. Помоги мне доказать, что я невиновен.

– Я не знаю, Мартин. Не знаю.

Я оборвала разговор простым нажатием на клавишу. Сунув телефон в карман, я уставилась на ожерелье, уютно свернувшееся у меня на ладони.

Несколько мгновений я смотрела на него, после чего, повозившись с застежкой, надела на шею. Я вдруг ощутила прилив смелости, словно это было не простое ожерелье, а доспехи.

Я вернулась к машине и покатила обратно в город. В это время суток поездка займет не меньше полутора часов, и мне нужно было поесть и принять душ, прежде чем я начну всерьез думать об этом.

Подъехав к кафе на главной улице, я заметила, что оно закрыто. Правда, по обеим сторонам дороги располагались два паба. Одним из них был тот, в котором останавливались мы с Мартином, чтобы переждать непогоду, но у меня не было ни малейшего желания туда возвращаться. Второй паб выглядел чуточку современнее, на тротуаре перед ним стояла меловая доска, на которой было написано, что в заведении имеются ресторан и свободные комнаты, и это показалось весьма соблазнительным.