Чеви Стивенс - Никогда тебя не отпущу

– Ну, веселитесь. Увидимся дома.

Я поворачиваюсь, потом чувствую, как она касается моей руки. Оглядываюсь через плечо.

– Я приготовлю сегодня ужин, хорошо? – говорит она.

– Звучит здорово.

Я знаю, что таким образом она приносит извинения, вижу противоречивые эмоции на ее лице, понимаю, что она не знает, почему смущена и как с этим справиться. Я изображаю жизнерадостную улыбку.

– Рада была повидаться, Джаред.

– Я тоже, Линдси, – говорит он.

Я ухожу, и вдруг мне начинает казаться, что он намеренно называл меня по имени, как будто специально пытался поставить меня в неловкое положение, но я даже не знаю, почему это так.

Когда Софи приходит вечером домой, я сижу в спальне, подбиваю бухгалтерию на своем компьютере, а Ангус лежит, развалившись на кровати. Я слышу ее шаги: вот она заходит в комнату, скрипят пружины матраса, и Ангус стучит хвостом по одеялу.

– Ладно. Я готова, – говорит она.

Я оборачиваюсь:

– Готова к чему?

Она устроилась на кровати рядом с Ангусом, а он перевернулся на спину, счастливый оттого, что Софи почесывает ему живот.

– К допросу с пытками.

– Почему я должна пытать тебя?

– Потому что я была с Джаредом и не рассказала тебе, что тусуюсь с ним.

– Тусуешься или встречаешься?

Она пожимает плечами и прячет лицо в шее Ангуса. Он скулит и бьет ее лапой, чтобы она продолжала чесать ему живот.

– Я не знаю, что между нами происходит. Он говорит, что я ему нравлюсь.

– А он тебе нравится?

– Да, наверное. Он не такой, как я думала.

– Почему ты мне о нем не говорила?

– Это произошло совсем недавно, и я не знала, как ты все это воспримешь. Ну, из-за того, что ты работаешь у них.

У нее непроницаемое выражение лица, но я знаю, она хочет моего одобрения. Я помню, как важно было для меня, чтобы родители полюбили Эндрю.

Я аккуратно подбираю слова:

– Он вроде бы милый юноша, но я не знаю его как следует.

Он всегда вежлив и дружелюбен, когда я убираю у них дома, но что-то настораживает меня в нем… Его нетерпение. Я не знаю, одинок ли он – такое чувство, что родители его постоянно в разъездах, – однако, хотя большинство подростков не хотят общаться с уборщицами, он часто заходит в комнату и расспрашивает меня о том о сем, болтает со мной о погоде и прочем.

– Наверное, уборка в их доме занимает много времени, – говорит Софи.

– Ты уже и там побывала?

Я чувствую очередной нервный спазм в животе. Софи встречалась с несколькими мальчиками, и у нас был разговор о сексе, но я никогда не волновалась насчет этого, ведь мне казалось, что ей никто по-настоящему не нравился. Я знала, что однажды я столкнусь с этим, но надеялась, что это произойдет, когда она будет учиться в университете.

– Мы с Делейни были там с друзьями. Ты знала, что он фотограф?

Я пытаюсь вспомнить события последних нескольких недель, гадая, когда же она была у него дома. У нее появилось слишком много секретов.

– Вот как? Что он фотографирует?

– Да так: пейзажи, океаны, горы.

Она снова краснеет, и я понимаю: есть что-то еще, хотя я не могу давить на нее, чтобы она не замкнулась в себе. Как по мне, Джаред не из тех детей, которые интересуются видами безмятежного океана. Его спальня с черными шторами, хромированным столом и тумбочками всегда напоминала мне городскую квартиру холостяка. Я не знаю ни одного подростка, который коллекционировал бы черно-белую абстрактную живопись.

Софи серьезно смотрит на меня:

– Зачем ты отправилась в торговый центр?

– У меня было ощущение, что ты что-то скрываешь, и я беспокоилась о тебе.

Она снова отворачивается, чтобы почесать Ангуса, пряча лицо.

– Ну, теперь ты знаешь.

В голосе ее нет ни досады, ни попытки защититься, ничего из ожидаемого мной, и это наводит меня на мысль, что она еще что-то скрывает.

– Я не хотела тебе рассказывать об этом на Рождество, – говорю я, – но тем утром, после моей вечеринки, я нашла упакованную коробку на лобовом стекле. Твой отец оставил мне диск.

Она поворачивается и привстает на кровати.

– Откуда ты знаешь, что это от него?

– Там записаны все песни, которые он выбирал на нашу свадьбу. Я отнесла диск в полицейский участок.

Паркер ничего не заметила, когда осматривалась вокруг дома, – ни признаков, что кто-то входил внутрь, ни следов на снегу, – ничего, кроме «огромного мохнатого животного, бесновавшегося за окном и явно намеренного меня разорвать». Я рассказала об Ангусе, и она подтвердила, что собака – это отличная идея.

Глаза Софи расширились, губы раскрылись. Она на миг прижимает руку к сердцу, словно оно забилось сильнее, потом замечает мой взгляд и быстро опускает ее, но уже слишком поздно.

– Ты снова с ним виделась, – говорю я.

– Нет. – Она поворачивается к Ангусу и гладит его по спине. Он подтягивается ближе, его лапа лежит возле ее ноги.

– Пожалуйста, только не лги мне.

– Ты сказала, что вышвырнешь меня вон.

– Я так сказала, потому что испугалась, когда он вторгся в наш дом. Я пыталась защитить тебя. Не собиралась я тебя выгонять, но мне нужно знать, если ты общалась с ним.

– Он не вторгался в наш дом. Он был в Виктории, упаковывал свои вещи.

– Понятно, что он тебе в этом не признается.

– Но он же согласился на условия охранного ордера. Зачем ему рисковать, ведь он снова загремит в тюрьму?

– Такие, как он, не думают о последствиях. Они действуют в данный момент. Я ни разу не вызывала полицию за все годы нашего брака, так что он, наверное, думает, что я не пойду до конца.

Я вижу, что правда начинает до нее доходить, а затем следует разочарование. Ее плечи резко опустились.

– Мама, я правда думала, что он изменился. Он говорил, что будет держаться от тебя подальше.

– Он не может справиться с самим собой. И так или иначе будет пытаться найти способ добраться до меня.

Она выглядит унылой, глаза ее полны слез.

– Он смастерил для меня красивую деревянную шкатулку.

Я вздрагиваю, вспомнив деревянную шкатулку для драгоценностей, которую он сделал мне на Рождество. А теперь он играет в ту же игру с дочерью. Но я не могу сказать ей этого, я не могу снова причинить ей боль.

– Наверняка это превосходная шкатулка.

– Я больше не буду с ним встречаться. – Ее голос срывается.

Как же мне гадко, что ей приходится делать этот выбор!

– Мы сможем поговорить об этом, когда ты станешь старше, – говорю я тихо. – Когда его не будет здесь.

– Он врал мне, – говорит она и встает. – Больше никаких шансов.

– Если он снова к тебе подойдет – будь осторожна с разговорами. Он не…

– Мам, я справлюсь.

Ее телефон пискнул в кармане, и она посмотрела на экран.

– Это Джаред. – Она смотрит на меня. – Я пойду к себе, хорошо?

Она выходит, опустив плечи, обхватив себя руками. Ангус спрыгивает с кровати, бросает на меня укоризненный взгляд и бежит за ней. Она не позволила мне закончить свои наставления. Страх подбирается к моему горлу – густой, мерзкий. Единственное, что Эндрю ненавидит больше, чем потерю контроля, – это противостояние. Когда Софи была еще ребенком, она боготворила его настолько, что он говорил мне: «Она заставляет меня чувствовать, словно я могу сделать что угодно, как будто я супергерой». Я не знаю, что он предпримет, когда поймет, что потерял ее навсегда.