Чеви Стивенс - Никогда тебя не отпущу

Я откидываю голову на спинку дивана, задумываясь над его словами. Надеюсь, он прав. Я улыбаюсь ему.

– Спасибо, что пришел. Мне легче.

– Не о чем тут говорить. – Он наклоняется ко мне и сжимает мою руку. – Я лишь хочу быть хорошим другом. Мне все еще не по себе оттого, что я сказал тебе на днях. У меня не было никакого права вмешиваться в твои отношения.

Я изучаю его лицо в поисках скрытого подтекста в его словах. Понимает ли он, что все еще держит меня за руку? От него веет теплом. Мы так близко. Я могла бы поцеловать его… Что за безумная мысль! У меня не должно быть таких. Мне нельзя даже сидеть с ним на этом диване.

– Все в порядке, – говорю я. – Друзья для того и существуют, чтобы говорить правду.

Я смотрю ему в глаза.

– Да, но я зашел слишком далеко. Все делаю не вовремя.

Он отпускает мою руку, отпивает вина, а я задумываюсь, не набирается ли он мужества, чтобы сказать еще что-нибудь. Что значит «вовремя»? Он еще секунду колеблется, но потом, словно что-то решив, встряхивает головой и поднимает пульт.

– Посмотрим опускание шара [20] Опускание шара (англ. Balldrop ) – новогодняя церемония в Нью-Йорке. в Нью-Йорке?

– Хорошая идея.

Я сосредотачиваюсь на веселье, царящем на экране телевизора, слушаю шум толпы, оживленные голоса ведущих. Если и существовало окно в его мысли, пусть совсем небольшое, он уже закрыл его.

Софи возвращается около часу ночи. Она улыбается, щеки раскраснелись от холода, и она напевает себе что-то под нос. Софи никогда не поет. Она что, выпила? Родители Джареда сказали, что на вечеринке не будет алкоголя, хотя я не удивлюсь, если окажется, что кто-то из ребят тайком принес выпивку. Я наблюдаю, как она снимает куртку, обувь. Она не спотыкается и не качается. Заметив Маркуса и меня, сидящих в гостиной, она заходит и опускается в кресло.

– С Новым годом, – говорю я. – Как вечеринка?

– Неплохо. – Она зевает, рука тянется к пряди волос, фиолетовый оттенок которой отбрасывает блики по гостиной. – А как ваши дела? – Я не успеваю ответить, как она оглядывается в замешательстве. – Где Ангус?

– Мне пришлось отвезти его в клинику. – Это никак не смягчишь. Я должна была это выложить. – Когда я пришла с работы домой, я нашла его в доме, и он был очень плох. Думаю, что Эндрю бросил ему через забор мясо с какими-то таблетками, но с ним все будет хорошо.

Она ошеломлена, рука ее все еще держится за прядь волос.

– Ты уверена, что это был он?

– Он единственный, кто так зол на меня. Я сделала ему больно, а теперь он мне мстит.

Ее глаза блестят, и я знаю, что она готова разрыдаться.

– Думаю, это моя вина, мама. Он хотел, чтобы я пришла к нему сегодня, но я проигнорировала все его звонки. Вот почему он сделал это, наверное.

– Это не твоя вина, – говорит Маркус добродушным тоном. – Ты тут ни при чем.

– Он знает, где мы живем, потому что однажды проследил за мной от школы. Не нужно было ему писать…

Хотя я подозревала, что Эндрю следит за нами, но все равно эти слова, произнесенные вслух, пугают меня. Мне гадко от одной мысли, что он преследует ее.

– Ты просто хотела общаться со своим отцом, – говорит Маркус. – Единственное преступление здесь – это то, что он упустил шанс узнать получше своего удивительного ребенка.

Их глаза встречаются, и он улыбается ей.

– Во всяком случае я так думаю, учитывая то, что мне рассказала твоя мама. И насколько я знаю, ты порой бываешь еще той занозой в заднице.

Она выдавливает из себя улыбку, но потом содрогается и смотрит на меня.

– Он сознался, что оставил для тебя диск, но я испугалась, что если я расскажу тебе об этом, то его арестуют, и он будет потом ненавидеть меня. Ты злишься?

– О, милая! Нет. Но мне жаль, что он поставил тебя в такое положение. Это действительно несправедливо.

Она вздыхает, наклоняется и поднимает с пола одну из игрушек Ангуса, сжимает ее несколько раз, и та пищит.

– Бедный Ангус…

– Сходишь со мной завтра навестить его?

– Да. – Вибрирует ее телефон, и она бросает взгляд на экран. – Это Джаред, проверяет, как я добралась. Я пойду в свою комнату и позвоню ему?

– Конечно, малыш. Поговорим утром.

– Спокойной ночи. – Она встает с кресла и смотрит на Маркуса. – Спасибо за твои слова. – Он кивает.

Когда она уходит, я говорю:

– Останешься в гостевой комнате? Сегодня ночью на дорогах полно идиотов.

Он смотрит на свой бокал.

– Это было бы разумно. Если ты не возражаешь.

– Нисколько. Мне, наверное, самой уже пора ложиться.

Я испытываю смущение, не зная, как с этим справиться. Мы с ним часто сидели за одним столом или просто рядом, но в темноте, на диване – это как-то более интимно.

Я поднимаюсь:

– Пойду проверю двери.

– Помочь? – Он выключает телевизор.

– Нет, я сама. Ты помнишь, где здесь гостевая спальня?

– Уверен, что сумею отыскать ее. – Он тоже встает.

– Ладно. – Мы стоим в двух шагах друг от друга. Я думаю о том, чтобы обнять его, но не знаю, к чему это приведет. Потом я вспоминаю о Греге. – Ну, спокойной ночи.

Я поворачиваюсь и ухожу. К тому моменту, когда я проверила все двери и окна, Маркус уже скрылся в гостевой комнате.

Звонок моего мобильника будит меня следующим утром. Звонит Грег, чтобы поздравить меня с Новым годом.

– Извини, что не позвонил ночью, – говорит он. – На даче не ловил сигнал.

– Ничего. Хотя у меня была ужасная ночь. – Я рассказываю об Ангусе. – Надеюсь, ему уже лучше.

Я смотрю на часы, вспоминая, когда же открывается клиника.

– Вы с Софи должны переехать ко мне, я буду защищать вас, – решительно заявляет Грег. – Я приеду с первым же паромом. Можем встретиться в моем доме где-то после полудня.

– Ты уверен, что этого хочешь?

– Ты же знаешь, что я готов.

Остальное он оставляет без внимания. Только я сомневаюсь, и мы оба знаем это. Я думаю о Маркусе, который спит в гостевой. Приятно общаться с Грегом, это напоминает, как мне с ним легко и уютно. Я не волнуюсь о том, что я скажу или как скажу это. Может, это и станет хорошим испытанием для нас как для пары.

– Ладно, – говорю я. – Мы соберем вещи.

Я выложу все Софи, когда она проснется. Она, может, и не будет в восторге от перспективы жить у Грега, но по крайней мере мы останемся в Догвуд-Бэй.

Я быстро принимаю душ, одеваю леггинсы и свитер. Когда я захожу на кухню, Маркус уже сидит за столом с чашкой кофе. Его одежда измялась, волосы взъерошены, на скулах лежат тени, но от этого он еще более привлекателен. Меня одолевают сомнения насчет того, стоит ли переезжать к Грегу. Но уже слишком поздно.

– Доброе утро, – говорит Маркус. – Надеюсь, ты не против, что я приготовил кофе.

– Конечно же нет. – Я наливаю и себе чашечку. – Останешься позавтракать?

– Мне пойти в больницу с тобой?