Чеви Стивенс - Никогда тебя не отпущу

– Я думал, тебе это нравится.

– Да, нравится, но не все.

Он посмотрел на меня:

– Ты девственница?

Мои щеки вспыхнули.

– Пошел ты. – И я стала подниматься с кровати.

Он схватил меня за руку:

– Нет, извини. Останься. Я не знал. Я не буду спешить, хорошо? – Я села рядом с ним, а он подкатился поближе ко мне. – Я бы хотел, чтобы ты осталась здесь навсегда.

– Я тебе наскучу.

– Нет, – твердо сказал он. – Ты никогда мне не наскучишь.

Когда я вернулась домой, мы всю ночь переписывались, сегодня тоже перекинулись несколькими сообщениями. Он знает, что я у Грега. Мой телефон вибрирует. «Как дела?»

«Хорошо».

«Есть новости от твоего отца?»

«Нет. Он такой придурок. Не могу поверить, что он пытался убить Ангуса!»

«Хочешь, пообедаем вместе?»

«Грег с мамой закажут пиццу».

«И все-таки?»

«Я спрошу».

Через двадцать минут Джаред забирает меня. Я думала, мама будет настаивать, чтобы я осталась с ними, но, похоже, она неважно себя чувствует из-за случившегося. Она только попросила, чтобы я вернулась к десяти. Джаред подходит к дверям, мама провожает нас.

– Будьте осторожны на дорогах.

– Ясное дело, Линдси.

Мама улыбается, но ее улыбка не кажется искренней, и она закрывает дверь. Иногда у меня возникает чувство, что Джаред ей не нравится, но я не понимаю почему. Да и то, что он так смело называет ее по имени, явно не говорит в его пользу. Мы садимся в его машину.

– Почему ты зовешь мою маму Линдси?

Он, похоже, удивлен.

– Я не знаю ее фамилии. Я помню, что ты Нэш, но она же в разводе. Дома я всегда звал ее Линдси, вот я и подумал, что тут нет никаких проблем.

– Мне кажется, что ей это не нравится.

– Как скажешь. – Он пожимает плечами. – Я перестану звать ее по имени.

Он смотрит в окно, и я не вижу, смущен он или нет, но, пожалуй, не стоит на этом зацикливаться. Есть дела и поважнее.

Мы какое-то время катаемся по городу, потом останавливаемся возле моего дома, чтобы я могла забрать забытые мной вещи. Мы решили отправиться в «Дымчатые бобы»: у них бесплатный вайфай и вкусная еда, и многие ребята из нашей школы там тусуются. Мы сидим за столом, смотрим в свои телефоны, потягивая кофе, как вдруг я чувствую, что кто-то стоит за мной. Я поднимаю взгляд. Это Эндрю.

Ахнув, я бросаю телефон на стол. Прежде чем я успеваю что-либо сказать или хотя бы пошевелиться, он подтягивает стул и садится между нами.

– Что происходит, Софи?

У него злые глаза, его голос едва не срывается на крик, как будто он с трудом себя сдерживает. Мне хочется убежать прочь, но мне не выбраться из-за стола. Я чувствую себя маленьким ребенком, которого застигли за чем-то ужасным.

– Я не хочу с тобой говорить.

Я бросаю взгляд на Джареда. Он смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

– Ты сказала, что придешь. Я сидел и ждал.

– Я никогда не говорила, что приду. Ты просто сам решил, что я согласилась.

Он вздрагивает, трясет головой:

– Ладно, может, ты и права. Но почему же ты игнорируешь мои звонки?

– Я тебе сказала, что не хочу тебя больше видеть. Ты нарушил наш уговор.

– Значит, сейчас мы даже поговорить не можем?

– Я знаю , что ты сделал, – говорю я. – Я знаю , что ты подбросил «колеса» Ангусу.

Эндрю выглядит ошеломленным, совершенно ошарашенным – он в явном замешательстве. Несколько секунд он лишь моргает, как будто пытаясь понять, что я сказала.

– Какого еще Ангуса?

– Думаю, вам стоит убраться отсюда, – говорит Джаред. – Она не хочет с вами общаться.

Мой отец выставляет ладонь, заставляя его замолчать.

– Кто такой, черт побери, этот Ангус?

– Наша собака! Я о нем упоминала.

Он смеется, и смех этот злой.

– Ты думаешь, что я подкинул этой проклятой собаке наркоту?

– Это был ты. Он съел таблетки. Ветеринар сказал, что это золпидем. Ты положил их в мясо и подбросил через забор. Ангус до сих пор в клинике. Он чуть не умер!

– Зачем мне это делать, Софи? – У него расстроенный голос, почти умоляющий, но в то же время злой. Я хочу прекратить этот разговор, хочу встать и уйти, но я слишком далеко зашла.

– Да потому, что ты злишься на маму из-за того, что ей не понравился твой дурацкий подарок.

– Ага, и, конечно, убийство собаки заставило бы ее захотеть вернуться ко мне.

– Ты больной извращенец, – говорю я со слезами на глазах. – Ты ничуть не изменился.

Он откидывается назад, закрывает глаза, как будто впитывая эту фразу, потом трясет головой и наклоняется к столу:

– Я не кормил наркотиками твою собаку. Но если кто-то сделал это, то у тебя, девочка, серьезные проблемы.

– Ты моя проблема, – говорю я. – Да как ты вообще узнал, что я здесь? – Он не отвечает, и я продолжаю: – Ты снова за мной следишь.

Должно быть, он сидел в машине возле нашего дома, выжидал. Мне не нужно было там останавливаться.

– Я твой отец. Я беспокоюсь о тебе.

Я встаю:

– Просто оставь меня в покое!

Джаред тоже встает с другой стороны стола. Эндрю хватает меня за руку:

– Послушай, Софи. Кто-то пакостит вам с мамой. Может, тебе стоит пожить несколько дней у меня? Я смогу защитить тебя.

Я смеюсь:

– Ты никогда не защищал меня.

– Именно я первые семь лет твоей жизни защищал тебя, и я заботился о том, чтобы тебе никто не навредил. Это я научил тебя плавать, кататься на велосипеде – всему!

– Ты сделал мне больно, – говорю я, и мой голос срывается. Я замечаю, что люди наблюдают за нами, но мне плевать. – Неужели ты не понимаешь? Ты тот, кто причинил мне боль, – а сейчас ты преследуешь меня!

– Софи, идем, – говорит Джаред. Он стоит за мной. – Идем.

Я смотрю на руку отца, которая держит меня, и он медленно разжимает пальцы, рука ложится на колено. Теперь он выглядит грустным. Тем не менее я не чувствую себя виноватой. Мама была права. Это все игра.

– Держись от меня подальше, – говорю я, и мы с Джаредом уходим.

Когда мы садимся в машину, я вижу, что Эндрю все еще смотрит на нас из окна кофейни. Я поворачиваюсь к Джареду:

– Мне нужно к Грегу, и побыстрее. Я не хочу, чтобы он видел, куда мы едем.

Я тонкой струей выдавливаю мыло в раковину, пока не поднимается пена, складываю туда тарелки, салатницы и ножи, соскребаю плавленый сыр и кетчуп. Смотрю в окно, в темный двор Грега, потом задергиваю жалюзи. Грег позади меня убирает со стола остатки пиццы. Я бывала в его доме много раз, но сегодня мне как-то неуютно, не могу понять почему. Может, это из-за того, что он твердит мне: «Будь как дома» или из-за выражения лица Софи, когда Грег намекал, что мы можем остаться здесь насовсем. Я бросаю на него взгляд – он запихивает коробку из-под пиццы в мусорное ведро.

– Ты в порядке? – спрашивает он, ловя мой взгляд.

– Да, просто думаю о Софи. – Я улыбаюсь ему. – Спасибо тебе за все.