Тара Бертон - Украденное лицо

– Ой. – Лавиния роняет ключи. Луиза их поднимает. – Ладно.

– Ты где была?

– Нигде. Гуляла.

Они заходят в подъезд. Поднимаются по лестнице.

– У тебя платье наизнанку надето.

Лавиния не отвечает. Она на четвереньках карабкается по лестнице.

– Я переживала за тебя.

– Нет, не переживала!

Лавиния пытается встать, ухватившись за перила, но снова падает.

– Ты ведь радовалась, да? Радовалась – весь вечер твой, да?

В глазах у Лавинии слезы. Слезы текут у нее по лицу.

– Ну, я, меня не пускали в дом…

– Да пошла ты! – орет Лавиния. – Пошла ты – это мой дом! Мой дом – мой и Корди!

В конце коридора открывается дверь.

– Право же .

На пороге стоит миссис Винтерс.

Луиза шепчет очередное извинение.

Лавиния просто начинает смеяться.

– Нет, вы верите, а? – бросает она в лицо миссис Винтерс. – Теперь эта сучка думает, что это ее дом.

– Я просто уложу ее в постель, – говорит Луиза. – Я просто приведу ее домой – и все. Потом уйду.

– Очень хочется верить, – отвечает миссис Винтерс.

Она вздергивает бровь. Потом закрывает дверь.

Лавиния продолжает смеяться, когда Луиза с трудом открывает дверь и вталкивает ее в квартиру.

– Господи… не трогай меня! Что с тобой такое?

– Заходи, заходи, – отвечает Луиза. Она так устала. – Прошу тебя.

– Не трогай меня, блин!

– Да скажи мне, что случилось-то?!

Луиза усаживает ее. Приносит лед и прикладывает к губе.

– С… с тобой кто-то что-то сделал?

– А ты что, ревнуешь?

Лавиния трясет длинными, ненатуральными волосами.

– Что… хочешь снова ко мне подкатиться, так, что ли?

– Я иду спать.

– Отлично! Иди спать! Мне плевать… мне, блин, плевать, что ты делаешь .

Луизе не спится.

Какое-то время она смотрит в потолок, потом на люстру Лавинии, на расписанную золотом лепнину Лавинии, на трехметровую картину маслом Лавинии с обнаженной парижской куртизанкой, которая, скорее всего, подделка.

Она встает.

Идет в гостиную.

Открывает дверь в спальню Лавинии.

Она лежит в косых лучах падающего на нее лунного света. Ее золотистые волнистые волосы напоминают ореол, как у ангела Розетти, как у утонувшей Офелии. На ней ночная рубашка.

Она все еще спит с плюшевым мишкой.

И Луиза думает: о Господи, это же неправда .

Она подходит к кровати. Присаживается на краешек. Очень осторожно. Лавиния крепко прижимает к себе плюшевого мишку.

Может, была тут Лизабетта, думает она, может, была и Мими.

Луиза сделает все, что бы ни потребовалось. Она станет врать о романе. Станет не спать допоздна, не важно, сколько смен она пропустит. Перестанет снимать деньги. Перестанет общаться с Рексом. Она станет фотографировать Лавинию столько раз, сколько та захочет, Лавинию красивую, Лавинию гламурную, Лавинию-менаду и сокрушительницу мира – как той понравится. До тех пор пока она не как все остальные. Она даже не станет просить о любви, она даже не знает, может ли Лавиния любить. До тех пор пока она нужна Лавинии.

Луиза забирается в постель, и Лавиния все так же лежит к ней спиной.

Она очень осторожно кладет Лавинии руку на плечо. Она очень осторожно прижимается рукой к руке Лавинии.

Лавиния не шевелится.

Луиза вытягивается вдоль нее.

– Я люблю тебя, – шепчет она. – Люблю тебя, люблю, люблю.

Лавиния не отвечает.

Они еще немного лежат молча, потом Луиза встает и уходит в другую спальню, а на следующий день все опять так, будто ничего не произошло, к тому же Луиза так сильно просыпает, что срывает последний срок сдачи работы в «ГлаЗам», и оттуда ее тоже увольняют.

На следующее утро Лавиния посылает Луизу за круассанами от «Агаты», и все так, будто и не было ничего.

Последняя вечеринка, куда Лавиния вообще идет, проходит в секс-клубе, который вовсе не секс-клуб.

Он называется «МС», что, скорее всего, представляет собой сокращение от «маленькой смерти», и выпивку там подают только бутылками. Расположен он в старом кинотеатре, похожем на бордель, и туда невозможно попасть, если только кого-нибудь не знаешь (даже если платишь шестьсот долларов за просекко, даже если платишь тысячу восемьсот за шампанское). В одной из интермедий коротышка вставляет себе в задницу фаллоимитатор, в другой женщина обмазывается дерьмом, а в третьей кто-то умеет насвистывать вульвой эстрадные шлягеры.

Лавинии там даже и быть не должно.

А происходит все вот как.

В тот вечер вечеринка особенная. Афина Мейденхед исполняет свой танец с веером, но на этот раз у нее вместо веера плетка-кошка, но у них не хватает обслуги, им нужны девушки, поэтому она предлагает Луизе подработать, и та соглашается.

– Как здорово! – восклицает Лавиния, когда узнает об этом. – Мне всегда хотелось туда сходить. Слышала, что там они устраивают на сцене оргии… а они устраивают оргии на сцене?

– Говорю тебе, я же работать буду!

– Но ты же только подавальщица! Всего-то и нужно – стоять, выглядеть симпатичной и держать поднос, верно?

– Это же работа! – снова настаивает Луиза.

– Понимаю. – Улыбка Лавинии становится немного зловещей.

– Просто не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной, – говорит Луиза. Она ведет разговор очень осторожно. – Не хочу, чтобы ты пришла, чтобы составить мне компанию, и грустила, пока я, типа, стою столбом и наливаю шампанское какому-нибудь мужичку-финансисту – от меня не очень-то веселья дождешься.

– Не глупи, Лулу, – возражает Лавиния. – Ты меня всегда веселишь.

– В этот день мы можем сходить еще куда-нибудь. – Луиза улыбается шире некуда. – Может, на блошиный рынок в Челси, а? Или на джазовый бранч в гостинице «Шантель» – ты же любишь джазовые бранчи.

Лавиния не отвечает.

Она встает и подходит к обеденному столу.

– Слушай, Лулу?

– Да?

– Я тут оставила пару скруток наличных. Немного… несколько сот долларов или типа того. Я могла бы поклясться, что пятьсот, но… – Она очень спокойно смотрит на Луизу. – Ты их не видела, нет?

У Луизы снова заходится сердце.

– Нет, конечно, нет.

– Так я и думала, – произносит Лавиния. – Просто хотела проверить.

– Я поищу, если что.

– Может, там четыреста было, – говорит Лавиния. – Видит Бог, я такие вещи никогда не запоминаю.

А Луиза отчаянно рвется сделать единственное, что может – что она всегда может, – чтобы Лавиния почувствовала себя счастливой.

– Знаешь, сейчас такое хорошее освещение.

– Правда?

– Давай-ка я тебя сфоткаю. Вот… тут, на диване, в халате и с залитыми светом волосами.

– Нет, спасибо, – отвечает Лавиния.

Теперь то, чего вы ждали.

Мы с вами знаем, что теперь случится: у Лавинии ничего не получится.

Но вот что вам нужно понять: почему же.