Тара Бертон - Украденное лицо

– Ты ездила с Мими?

Лавиния пожимает плечами.

– Ты же ушла! А она оказалась под рукой. Ладно, Лулу, не сердись.

– Я-то думала, что ты ее ненавидишь.

– Ну так… пойдем домой и переоденемся. Я хочу, чтобы ты его надела сегодня вечером.

– Сегодня вечером?

– Вечером «Скрипач» устраивает весенний разворот – я разве тебе не говорила?

Лавиния уже на полквартала впереди нее.

– Тебе надо бы выпить свой аддералл, – советует Лавиния. – Гульба предстоит допоздна. Уфф, соберутся всякие уроды. В следующем бумажном выпуске есть интервью Беовульфа Мармонта с Генри Апчерчем, и тот говорит всем, кто захочет слушать, что он станет одним из Пятерки до тридцати. Господи, как же я, блин, ненавижу эту толпу.

Они отправляются на вечеринку.

Они тянут кокаин с подружкой Гевина Маллени, якобы феминисткой. Они выпивают с Гевином, который говорит Луизе, что она должна подкинуть им еще один рассказ, на этот раз, возможно, для печати, и Луиза отвечает: «Да, конечно, когда время будет».

Они танцуют до зари, потому что ключи у Лавинии, хоть Луиза и на каблуках.

На следующее утро Луиза просыпает свою смену в баре, и оттуда ее тоже увольняют.

– Оно и к лучшему, – заключает Лавиния, когда Луиза ей об этом рассказывает. Она красит ногти и даже не поднимает глаз. – Эта работа ниже твоего достоинства. Ты должна стать Великой Писательницей. К тому же насчет жилья тебе вроде беспокоиться не надо.

После этого Луиза перестает писать Рексу сообщения.

Она считает, что это, наверное, к лучшему.

Ему в любом случае была нужна лишь информация о Лавинии.

У Луизы все нормально. По-прежнему нормально. И все нормально.

У Луизы так, блин, хорошо получается оставаться на плаву.

Даже без половины заработка от репетиторства. Даже без смен в баре. Даже без Рекса.

Ей всего лишь нужно снимать чуть больше денег, вот и все, и почаще.

Ей не то чтобы нужно платить за квартиру.

Ей не то чтобы когда-нибудь понадобится вносить задаток за новое жилье.

У меня получится , твердит себе Луиза. У меня все получится .

Твердит до того самого вечера, когда возвращается домой после занятия с Флорой в Парк-Слоуп, и никто ее не впускает.

Она какое-то время стоит перед дверью – лениво и тупо – как будто Лавиния, наверное, в душе.

Телефон Лавинии не отвечает.

Луиза стоит так почти час, хотя идет дождь, хотя у нее тяжелая сумка, где лежат учебники для занятий, лэптоп и зарядное устройство, она понятия не имеет, что еще ей поделать, и лишь когда сквозь стекло замечает спускающуюся по ступенькам миссис Винтерс, она пускается наутек, потому что, конечно же, здесь не живет.

У меня получится , твердит она себе.

Итак, Луиза отправляется в «Карлайл».

Она идет очень медленно. Идет с высоко поднятой головой. Идет так, словно она тут своя. Может, это и так.

На ней красивое платье – платье Лавинии. У нее безупречная прическа. В кошельке – деньги Лавинии.

Она садится за стойку. Держит руки на коленях.

Она заказывает бокал шампанского – прямо как Лавиния – никоим образом не показывая, что ее мир рушится.

Она медленно, очень медленно потягивает шампанское.

– Слава бо-о-огу, зайка .

Это Афина Мейденхед.

Луиза впервые видит здесь Афину в одиночестве.

– Меня продинамили – вот ты веришь, нет?

Она всегда говорит с нарочитым нью-йоркским произношением, словно жвачку жует.

– Это последний раз, когда я ва-а-аще подписываюсь на свиданку на «ОКДурень» – я так это называю, понимашь? Окейдурень . Ясно? – Афина смеется мужским, горловым смехом и хлопает Луизу по руке.

Луиза улыбается, словно Лавиния не пропала, словно ее мир не на краю гибели.

– Вот дальше, – продолжает Афина. – Я переезжаю на «ЧтоПочем».

Она тоже заказывает себе бокал шампанского.

– Классно ты недавно выглядела. В опере. Чё смотрели?

– «Ромео и Джульетту».

– Опера. Бо-о-оже , я бы померла!

Она вплотную наклоняется к Луизе.

– Я бы с удовольствием сходила в оперу, понимашь . Как-нибудь подбей Лавинию раздобыть мне билетик.

Она смеется, словно очень остроумно пошутила.

– Может, как-нибудь достанешь гостевую контрамарку? – На зубах у нее помада.

– Может быть, – отвечает Луиза.

– Вот умничка, – говорит Афина. – Держи козыри при себе. – Она снова игриво толкает Луизу. – Девчонки вроде нас с тобой, – рассуждает она, – должны держаться вместе. Крутись, пока можешь. Только… ну, сама знаешь… держи нос по ветру.

– Ты это о чем?

– Ты ее давно знаешь?

– Шесть месяцев. Ну, плюс-минус.

– Вот. – Афина хлопает ее по запястью. – Так и думала. Прямо как я.

– В каком смысле?

– В том смысле, что я бы пока не паниковала. У тебя есть, наверное, еще месяц-другой. – Она вздергивает подведенную бровь. – Но на твоем бы месте я бы обзавелась резервным планом. – Она жестом велит освежить бокалы, хотя Луиза даже не успела допить первый. – Когда она выставила Мими, той пришлось свалить домой, типа, на два месяца, чтобы накопить на задаток – вот ведь печаль. А та, что до нее была, – Лизабетта… Господи, по-моему, она собрала вещички и смоталась…

– До Мими?

Афина пожимает плечами:

– Вот я и говорю – продавайся, пока можешь. – Она издает неприятный смешок. – Кроткие ни хрена не наследуют. – Она осушает бокал. – Раздобудь мне как-нибудь билетик в оперу.

Она уходит, оставляя Луизу платить по счету.

Луиза добирается до дома уже в полночь. По-прежнему льет дождь. Лавинии по-прежнему нет. На звонки она не отвечает.

Луиза ждет на другой стороне улицы, устроившись на крыльце особняка, так что если миссис Винтерс спустится, она ничего не заметит, пусть там нет козырька, и пусть все еще идет дождь.

Луиза прикидывает в голове суммы, чтобы успокоиться:

Плата за первый и последний месяцы: тысяча шестьсот долларов – нет, неправда, не найдет она студию за восемьсот – та квартира была с фиксированной платой – ей придется искать соседку – о господи, со вторым комплектом ключей – где-то гораздо дальше. О господи, еще и разъезды .

У нее на банковском счете шестьдесят четыре доллара.

У нее в наволочке триста долларов наличными из денег Лавинии.

У нее даже работы нормальной нет.

У меня получится , думает Луиза, – заставляет себя думать – у меня получится .

Вот в чем штука: не получится.

Лавиния приезжает в два часа ночи.

Она вываливается из такси.

Падает перед входом в здание.

Чулки у нее порваны. Платье надето наизнанку. Из губы сочится кровь.

– Господи!

Луиза мчится со всех ног, чтобы помочь ей подняться.

– Ты откуда, блин, такая явилась?

Глаза у Лавинии смотрят в разные стороны.

– Я тебя жду ( не злись, не позволяй себе злиться ). У меня ключей нет.