Стюарт Тёртон - Семь смертей Эвелины Хардкасл

– А что ж вы об этом не подумали, прежде чем устраивать это дурацкое сборище? – не унимается Петтигрю. – Вы действительно хотите объявить о помолвке Эвелины в годовщину убийства вашего сына?

– По-вашему, это я все придумал? – Хардкасл грохает бутылкой по столу, гневно смотрит на Петтигрю. – Или по своей воле сюда приехал?

– Успокойтесь, Питер! – Сатклифф неуклюже хлопает друга по плечу. – Кристофер – он такой, вечно всем недоволен.

– Ну да, – ворчит Хардкасл, багровея. – Просто… Хелена ведет себя странно, а тут еще и это. Никакого терпения не хватит.

Он продолжает наполнять бокалы; неловкое молчание нарушает только дождь, стучащий в окна.

Я рад тишине. И креслу.

Мои спутники шли быстрым шагом, я с трудом поспевал за ними. Мне нужно отдышаться, но гордость не допускает, чтобы остальные это заметили. Вместо разговоров я рассматриваю обстановку, хотя глядеть особо не на что. К стенам узкой и длинной комнаты сдвинута мебель, будто обломки кораблекрушения, вынесенные на речной берег. Протертый до дыр ковер, аляповатые обои в цветочек. Все дышит старостью, словно предыдущие хозяева имения так и сидели здесь, пока не рассыпались в прах. Удобств тут чуть больше, чем в восточном крыле, где поселился Стэнуин, но все равно странно, что владелец огромного особняка предпочитает жить в скромной сторожке.

Мне неловко спрашивать, какова роль лорда Хардкасла в убийстве дочери, но его выбор жилья свидетельствует о том, что он не желает оставаться на виду. А собственно говоря, почему такая скрытность?

Хардкасл вручает нам бокалы, садится в кресло, греет бокал в ладонях, собираясь с мыслями. В его манерах сквозит милая неловкость, такая же как у Майкла.

Слева от меня Сатклифф, который уже наполовину опустошил свой виски с содовой, вытаскивает из пиджака документ и передает его мне, жестом показывая, чтобы я отдал его Хардкаслу. Это брачный контракт, составленный адвокатской фирмой «Дэнс, Петтигрю и Сатклифф». Значит, мы с неряшливым Филипом Сатклиффом и скользким Кристофером Петтигрю – деловые партнеры. Как бы то ни было, я уверен, что Хардкасл пригласил нас не для того, чтобы обсуждать бракосочетание дочери. Он чересчур нервничает, не может сосредоточиться. Да и потом, если все дело в обсуждении юридических документов, то зачем потребовалось присутствие Харрингтона?

Словно бы подтверждая мои подозрения, Хардкасл берет у меня контракт, мельком глядит на него и швыряет на стол.

– Мы с Дэнсом его лично составляли. – Сатклифф поднимается с кресла, наливает себе еще виски. – Как только Рейвенкорт и Эвелина его подпишут, вы снова разбогатеете. После подписания Рейвенкорт выплатит задаток, а остальные деньги – по завершении свадебной церемонии. А через пару лет он выкупит у вас и Блэкхит. Без лишней скромности заявляю, что в контракте ни к чему не придерешься.

– А где Рейвенкорт? – Петтигрю косится на дверь. – Без него это обсуждать не следует.

– С ним побеседует Хелена. – Хардкасл снимает с каминной полки деревянную шкатулку, поднимает крышку и показывает всем толстые сигары.

Мои партнеры по-детски радуются. Я благодарю и отказываюсь, смотрю, как Хардкасл предлагает сигары всем остальным. В его улыбке таится желание угодить, его показное радушие закладывает фундамент для чего-то другого.

«Ему что-то нужно».

– А как Хелена? – Я подношу бокал к губам, отпиваю глоток. Вода. Дэнс отказывает себе даже в спиртном. – Все это ей, наверное, очень тяжело.

– Сама виновата. Это ей вздумалось сюда вернуться, – фыркает Хардкасл, берет себе сигару и закрывает шкатулку. – Сами понимаете, хочется ее поддержать и все такое, но, черт побери, мы теперь с ней почти не видимся. И не разговариваем. Если бы я верил в сверхъестественное, то решил бы, что в нее вселился злой дух.

Коробок спичек передают из рук в руки, каждый из присутствующих вершит свой личный ритуал по раскуриванию сигары. Петтигрю водит зажженной спичкой туда-сюда, Харрингтон бережно подносит ее к кончику, Сатклифф театрально выписывает ею круги в воздухе. Хардкасл без особых церемоний просто прикуривает, заговорщицки косится на меня.

Во мне пробуждается эхо дружеской привязанности, словно воспоминание о некогда горячем, а ныне угасшем чувстве.

Хардкасл выдувает длинную струю желтого дыма и усаживается в кресло.

– Господа, я пригласил вас, поскольку у нас с вами есть нечто общее, – заученно начинает он. – Всех нас шантажирует Тед Стэнуин, но, если вы не против меня выслушать, я объясню, как с ним справиться.

Он выжидающе смотрит на нас, следя за реакцией каждого.

Петтигрю и Харрингтон молчат, а Сатклифф фыркает от неожиданности, едва не подавившись глотком виски.

– Продолжайте, Питер, – говорит Петтигрю.

– То, что я узнал о Стэнуине, даст нам возможность от него избавиться.

Все молчат. Петтигрю, забыв о сигаре, напряженно сдвигается на самый край кресла.

– А почему вы этого до сих пор не сделали? – спрашивает он.

– Потому что это опасно, черт побери! – вмешивается побагровевший Сатклифф. – Вы же знаете, что будет, если против Стэнуина действовать в одиночку. Он сразу же разгласит сведения, порочащие нас всех. Вот как случилось с Майерсоном.

– Он нас досуха выжимает, – горячо возражает Хардкасл.

– Это он вас досуха выжимает, Питер. – Сатклифф тычет в стол толстым пальцем. – Вы вот-вот получите от Рейвенкорта кучу денег и не хотите, чтобы Стэнуин прибрал их к рукам.

– Мерзавец уже почти двадцать лет живет за мой счет, – краснея, восклицает Хардкасл. – Сколько мне еще это терпеть? – Он переводит взгляд на Петтигрю. – Послушайте, Кристофер, вы же понимаете. Из-за Стэнуина… – По серому лицу проносятся темные тучи стыда. – Короче говоря, Эслпет не ушла бы, если бы не…

Петтигрю отпивает виски – без укора, но и без одобрения, однако я замечаю, как жар подступает к его щекам, а пальцы белеют, крепко сжимая бокал.

Хардкасл поспешно переводит взгляд на меня:

– Стэнуин держит нас за горло, но мы сможем высвободиться, если выступим против него совместно. – Он ударяет кулаком по раскрытой ладони. – Как только он убедится, что мы способны ему противостоять, он к нам прислушается.

Сатклифф набирает полную грудь воздуха:

– Это…

– Погодите, Филип, – обрывает его Харрингтон, не сводя глаз с Хардкасла. – Что именно вы узнали о Стэнуине?

Хардкасл озабоченно косится на дверь, понижает голос:

– У него есть дочь. Он ее от всех скрывает, но Даниель Кольридж сказал, что ему удалось узнать ее имя.

– Кольридж? Игрок? – уточняет Петтигрю. – А как он в этом замешан?

– Об этом неловко расспрашивать, – говорит Хардкасл, покачивая бокал. – Есть темные уголки, куда приличным людям путь заказан.