Стюарт Тёртон - Семь смертей Эвелины Хардкасл

– Не стану отрицать, Хелена не питает особой любви к Эвелине, но без дочери мы через несколько лет разоримся. – Он медленно выговаривает слова, сдерживая гнев. – Хелена не поставит наше будущее под угрозу.

«Он не говорит, что она на это не способна».

– Но…

– Черт возьми, Дэнс, вам-то какое до этого дело? – выкрикивает он моему отражению в стекле, чтобы не кричать на меня.

Дэнс понимает, что у Питера Хардкасла лопнуло терпение. От моего ответа зависит, выслушает ли меня Хардкасл или укажет мне на дверь. Я должен тщательно подобрать выражения, то есть говорить о том, что для него дороже всего. Либо объяснить, что я пытаюсь спасти его дочь от смерти, либо…

– Прошу прощения, – извиняюсь я и примирительно объясняю: – Если кто-то пытается расстроить ваш договор с Рейвенкортом, то я, как ваш друг и как судейский поверенный, обязан выяснить имя недоброжелателя и остановить его.

Он обмякает и со вздохом оборачивается ко мне:

– Да-да, конечно. Простите, дружище, меня смутили все эти разговоры об убийстве… напомнили о давнем… Безусловно, если Эвелине угрожает опасность, я сделаю все, чтобы предотвратить угрозу, но вы ошибаетесь, полагая, что Хелена желает зла Эвелине. Да, они в натянутых отношениях, но любят друг друга. Я в этом нисколько не сомневаюсь.

Я с облегчением вздыхаю. Противостоять Дэнсу очень утомительно, но наконец-то я смогу получить хоть какие-то ответы.

– Ваша дочь в письме к некой Фелисити Мэддокс жаловалась на странное поведение Хелены, – продолжаю я, поскольку Дэнс привык сообщать все факты по порядку. – В списке приглашенных она не значится, но, по-моему, Фелисити все-таки приехала в Блэкхит, и, возможно, сейчас ее держат заложницей на случай, если Эвелина не совершит самоубийства. По словам Майкла, Фелисити – давняя подруга вашей дочери, но больше о ней ничего не известно. Вы, случайно, ее не помните? Может быть, она у вас гостила? По моим сведениям, еще сегодня утром она была на свободе.

Хардкасл изумленно глядит на меня:

– Нет, не помню. Хотя, если честно, мы с Эвелиной почти не виделись с самого ее приезда. Видите ли, обстоятельства ее возвращения домой, предстоящая свадьба… все это воздвигло между нами своего рода барьер. Странно, что Майкл не смог вам больше рассказать. Они с Эвелиной сейчас неразлучны, а раньше переписывались, и он часто навещал ее в Париже. Он наверняка знаком или слышал о Фелисити.

– Я с ним еще поговорю, но Эвелина не преувеличивала, жалуясь в письме на странное поведение Хелены.

Граммофонная пластинка заедает, взмывающие к небесам звуки скрипки снова и снова ныряют к земле, как воздушный змей в неловких детских руках.

Питер смотрит на граммофон, хмурится, надеясь, что видимое неудовольствие каким-то образом воздействует на пластинку. Так и не добившись результата, он подходит к граммофону, поднимает иглу, сдувает пыль с пластинки и подносит ее к свету:

– Царапина… – Он сокрушенно качает головой и меняет пластинку.

Звучит новая мелодия.

– Расскажите мне о Хелене, – прошу я. – Это она предложила объявить о помолвке в годовщину гибели Томаса? И устроить бал в Блэкхите?

– Она так и не простила дочь за то, что та оставила Томаса без присмотра. – Он придирчиво смотрит на пластинку, разводит руками. – Я надеялся, что время приглушит боль, но… Все это так… – Он вздыхает, успокаивается. – Да, Хелена хотела сыграть злую шутку. Она называет брак Эвелины наказанием, но если откровенно, то это прекрасная партия. Рейвенкорт Эвелину и пальцем не тронет, он мне сам так и сказал, мол, слишком стар. Она станет хозяйкой его имений, получит деньги на любые расходы, сможет удовлетворять все свои прихоти, разумеется без скандальной известности. А он… Ну, вам наверняка известны слухи о его камердинерах… Все молодые красавчики, как на подбор, вхожи к нему в любое время дня и ночи. В общем, свадьба положит конец всем этим сплетням. – Он с вызовом смотрит на меня. – Понимаете, Дэнс? Если бы Хелена действительно намеревалась убить Эвелину, зачем устраивать этот брак? Нет-нет, этого не может быть. В глубине души она любит дочь. Может быть, не так сильно, как хотелось бы, но любит. Просто ей нужно почувствовать, что Эвелина примерно наказана, а после этого они помирятся. Вот увидите. Хелена одумается, а Эвелина поймет, что этот брак только с виду омерзителен. Уверяю вас, вы ошибаетесь.

– Все равно мне нужно поговорить с вашей женой, Питер.

– Здесь, в столе, мой дневник. В нем расписание ее встреч. – Он горько усмехается. – Наша супружеская жизнь теперь сводится исключительно к совместным обязанностям. Посмотрите, где сейчас Хелена.

Не в силах сдержать возбуждения, я бросаюсь к столу.

Кто-то – возможно, сама Хелена – выдрал страницу из ее дневника с расписанием на сегодня. Злоумышленник либо не знал, либо забыл о том, что копия расписания есть у мужа. Вот сейчас все и раскроется.

Ящик стола разбух от сырости. Он неохотно открывается. Внутри – записная книжка в замшевом переплете, обвязанная бечевкой. Я перелистываю страницы, нахожу расписание Хелены, и мое волнение исчезает. Все это мне уже известно: в половине восьмого Хелена встречается с Каннингемом, хотя причина не указана. В четверть девятого запланирована встреча с Эвелиной, а в девять – с Миллисент Дарби, но на эти встречи Хелена не явилась. В половине двенадцатого, то есть через час, она должна быть на конюшне, а потом ей предстоит визит к Рейвенкорту.

На который она тоже не явится.

Вожу пальцем по расписанию, пытаюсь отыскать что-нибудь подозрительное. Причина встреч с Эвелиной и с Рейвенкортом понятна, как и причина встречи с Миллисент, старой приятельницей. А вот зачем Хелене понадобилось ранним утром встречаться с внебрачным сыном ее мужа?

Каннингем отказался об этом говорить, но, кроме него, Хелену Хардкасл сегодня никто не видел. Я больше не намерен терпеть его уклончивость.

Я добьюсь от него признания.

Но сначала надо заглянуть в конюшню.

Наконец-то мне известно, где будет неуловимая владелица особняка.

– А вы знаете, зачем Хелена утром встречалась с Чарльзом Каннингемом? – спрашиваю я, возвращая дневник на место.

– Наверное, просто поздороваться. – Хардкасл наливает себе виски. – Они очень близки.

– Стэнуин шантажирует вас из-за Каннингема? – спрашиваю я. – Ему известно, что Чарльз – ваш сын?

– Да будет вам, Дэнс! – Он негодующе смотрит на меня.

Мы с Дэнсом встречаем его взгляд. Дэнсу хочется принести извинения и сбежать. С ним очень трудно справиться. Всякий раз, открывая рот, приходится преодолевать чужое смущение.

– Мы с вами давно знакомы, Питер, так что вы понимаете, чего мне стоят эти слова, – говорю я. – Чтобы разобраться в этом деле, мне необходимо знать все досконально.