Джонатан Келлерман - Жертвы

Слишком резкое движение. Человек в толпе быстро отвернул лицо.

Быстро, но я уже успел его узнать. Грант Феллингер пытался вклиниться в людской поток. Пробиться к лифтам.

Неужто это он наблюдал за мной? Даже если так, объяснение может быть простым: адвокат узнал меня, но тратить время на полицейские разборки не пожелал.

Снова шагнув к выходу, я не удержался и бросил взгляд за спину.

То же самое сделал и Феллингер. Лицо напряженное. Что в нем? Страх? Злость? Всё вместе?

На мгновение наши взгляды сомкнулись. Потом он снова повернулся ко мне спиной.

Не фантом? Человек, работающий здесь и имеющий все основания здесь находиться?

Адвокат, состоявший в профессиональных отношениях с Урсулой Кори? И не только профессиональных, если верить Ричарду Кори.

Кому легче всего, не вызвав подозрений, подойти к женщине, как не ее адвокату? Человеку, встретиться с которым она и приехала.

И что может быть неожиданнее, чем увидеть, как этот человек целится ей в лицо?

Никто – ни симпатичная секретарша в черном платье, ни помощник Феллингера – не упомянул о том, что тем утром адвокат вышел из офиса вместе с Урсулой. Однако боссам не нужно отмечаться, и никто не заметил бы, если б молодая женщина отошла от стола.

Овцы. Жестокая оценка человечества, но, как только что видел, точная.

Я вышел из здания и, уже переходя улицу, набрал номер.

Эрл Коэн согласился принять меня, если только я поспешу, но когда я прибыл, его секретарша сказала:

– Мистер Коэн на ланче в кафе «Европа». Это рядом.

«Кафе» оказалось нишей с трехфутовым прилавком на первом этаже соседнего медицинского здания. Две молодых женщины в форме медсестер ожидали, когда им положат в контейнеры салат. Единственный столик в углу был занят Эрлом Коэном.

В ярком свете дня старик казался восковым призраком в пошитом на заказ костюме. Ланч мог бы устроить и монаха: натуральный, без ароматизаторов, йогурт, пластиковая ложка и стакан воды.

Я сел. Коэн молчал – и заговорил, лишь когда медсестры ушли:

– Что у вас теперь, доктор Делавэр?

– Как я уже говорил при прошлой нашей встрече, Грант Феллингер отзывался о вас очень хорошо. Впервые слышал такое от соперничающего юриста.

Коэн усмехнулся.

– Может, я заслужил похвалу.

– Не сомневаюсь. Но в отношении его вы равного энтузиазма не проявили.

– Какая неблагодарность с моей стороны.

– Все, что вы скажете мне о Феллингере, может оказаться полезным.

– Подозреваете его в причастности к убийству Урсулы?

Ни тени удивления.

– О подозрении я бы не говорил, но мне он интересен.

– Почему?

– Помимо прочего, нам сказали, что он спал с клиентом.

Коэн улыбнулся.

– С каким именно клиентом?

Я улыбнулся в ответ.

– Вот так, да?

– Что ж, я не слышал, чтобы Грант увлекался мужчинами, но некоторые женщины, по слухам, попали под его обаяние. Что есть, то есть.

– Юрист-ловелас.

Коэн рассмеялся.

– Мне трудно понять, но так поговаривали.

– Это знают все ваши коллеги.

– Далеко не все. Тема всплывала несколько раз, но не на официальном уровне, и дальше дело не шло. Так оно и будет, доктор. И наш разговор останется между нами. Я слишком стар для осложнений.

– Кто-нибудь обвинял его в домогательстве?

– Я о таком не слышал. – Коэн зачерпнул ложечкой йогурт. – Может быть, у него так хорошо получается, что все остаются счастливыми и довольными…

– Что именно вы слышали?

– Что именно? В моем возрасте о точности нет и речи. Возможно все. До тех пор, пока оно остается между нами. – Старик подхватил еще немного йогурта и отправил в рот половинку калории. – То, что я скажу, – не для записи и останется между нами.

Я покачал головой.

– «Между нами» означает, что ваше имя не появится в официальных документах. Но вся важная информация будет передана лейтенанту Стёрджису.

– Ладно, – сказал Коэн. – Ценю вашу откровенность. В моем бизнесе с ней сталкиваешься нечасто. – Он поправил галстук. – Вы говорите, что не подозреваете Феллингера, но вторгаетесь в его личную жизнь.

– Только если это имеет отношение к Урсуле Кори.

Коэн положил ложечку.

– Не знаю, почему только я согласился с вами встретиться… У меня складывается впечатление, что вы, молодой человек, преуспеваете на усложнениях.

– Как раз напротив, мистер Коэн. Я всегда стремлюсь упрощать.

Он изучающе посмотрел на меня.

– Будь вы женщиной, я назвал бы вас сплетницей.

– Лучше треплом. Во имя сохранения полового нейтралитета.

Старик громко рассмеялся, чем привлек внимание продавца за стойкой, закашлялся и погладил впадину на шее.

– Для психолога вы непосредственны. У вас ведь многое заключено в нюансах?

– Насколько я понимаю, вы хотите сказать, что ваши чувства можно объяснить эмоциональными факторами, но с другой стороны…

Адвокат снова рассмеялся.

– Умница. Послушайте, я – чудак с двумя типами рака, и, черт возьми, что мне кто-то может сделать? Так вот вам грязь: однажды я заметил, как жирная лапа Гранта оглаживает точеные ягодицы Урсулы.

– Где это случилось?

– В лифте его здания. Мы спускались – Ричард, Урсула, Грант и я – после очередной консультации.

– Феллингер лапал ее в присутствии Ричарда?

– Полагаю, это добавляло ситуации пикантности.

– И как она отреагировала?

– Едва заметной улыбкой.

– Встреча проходила в офисе Феллингера, но он тоже вышел.

– Грант сопровождал Урсулу, – пояснил Коэн. – Пройти лишнюю милю – это галантность.

– Но истинная причина – показать средний палец ее бывшему.

– Так я это интерпретировал. – Коэн, подняв дрожащую руку, согнул узловатые пальцы. – Он не просто дотронулся, он несколько раз ее потискал.

– И ей это нравилось.

– Она улыбалась. Вывод мог быть только один – у этих двоих даже свои шутки появились. Я понял, что Ричард не втирал очки, когда говорил, что Феллингер вел с ней свою игру на протяжении всего процесса.

То же самое Ричард говорил о Коэне.

– Спасибо за информацию, – поблагодарил я. – Что-нибудь еще?

– Меня это оскорбило, – продолжал адвокат. – Не сексуальная составляющая, но тот факт, что Феллингер столь дерзко нарушил профессиональную этику. Я старомоден, доктор Делавэр. Работа – это работа, а потеха – это потеха.

– Ричард когда-нибудь говорил вам, что Урсула обманывала его до развода?

– Нет, в этом-то и дело.

– То есть?

– Не могу сказать, как они жили до развода, но все сексуальные безрассудства со стороны Урсулы случились, по его словам, после развода. Вот почему я посоветовал ему не лезть в чужие дела.

– И что Ричард?

– Сказал, что умом он это понимает, но ему все равно грустно из-за того, что Урсула творит такое с собой.