Сабина Тислер - Похититель детей

— Нет, — сказала Милли, — совершенно точно, нет. Я его не видела. Я сама себя уже об этом спрашивала, когда услышала, что малыша убили. Боже, он же был таким милым мальчиком! Таким приветливым и хорошо воспитанным. Не хулиган, как все остальные. И вот такое… У меня это в голове не укладывается.

— А когда вы видели Беньямина в последний раз? — спросил мужчина.

— В понедельник. Он тогда зашел после школы и купил себе котлету. Он их страшно любил. Но что — то было у него на душе. Вид у него был очень расстроенный. Я спросила его: «Что случилось? Ты что-то натворил?» Но он ничего не сказал. Ни слова. А потом он поплелся домой.

Женщина вынула из сумки маленький блокнот и что-то записала. И в тот момент, когда она смотрела вниз и на лицо ей упала прядь волос, Альфред вдруг вспомнил, кто это.

Надо было срочно уносить ноги, пока она его не узнала, но Милли как раз подвинула к нему через прилавок тарелку с сосисками.

— Приятного аппетита, Альфред, — сказала она, назвав его по имени, что было уже совсем лишним.

Альфред почувствовал, как его бросило в пот. Он лихорадочно соображал, что бы это могло означать. Все должно иметь какое-то значение, случайностей на свете не бывает. Женщина на него не смотрела, и пока еще можно было скрыться, не будучи узнанным.

Больше всего ему хотелось просто оставить сосиски на столе и сбежать отсюда, но это слишком бросилось бы в глаза.

Итак, Альфред поел и попил за рекордно короткое время, а Милли тем временем проклинала человека, который поступил так с маленьким Беньямином. Она хвалила средневековье, когда убийц забивали камнями, четвертовали, колесовали или сжигали на костре, однако считала, что стоило бы посадить убийцу Беньямина в холодный как лед, мокрый и темный погреб и оставить там медленно подыхать с голоду.

— Если бы у нас существовала смертная казнь, — подвела она итог, — такого бы не случалось. Я права, Альфред?

— Полностью, — ответил Альфред и подал ей деньги через прилавок. — Пока, Милли, я спешу.

Он улыбнулся, поднял воротник пальто и удалился широкими быстрыми шагами.

— Кто это был? — спросила Марайке, которой лицо Альфреда показалось знакомым.

— Альфред Фишер, — сказала Милли. — Приятный человек. Предупредительный и приличный. И такой умный.

Марайке кивнула и отогнала мысль, которая на какое-то мгновение пришла ей в голову. Дело в том, что лицо этого человека напомнило ей лицо юноши, которого звали Альфред Хайнрих. Но ни в коем случае не Альфред Фишер. В этом она была абсолютно уверена, и поэтому сразу же выбросила это воспоминание из головы.

Альфред поспешно направился домой, чтобы собрать вещи. Марайке Косвиг. Теперь он вспомнил, как ее зовут. Марайке была виновата. Во всем, что с ним случилось, в конечном итоге была виновата она. И риск снова встретить ее был слишком высок. Поэтому лучше уехать из города.

Бовенден, июнь 1970 года

Даже сейчас, после двадцати двух часов, вечерний воздух был еще таким душным, что Мартина Бергман ехала на своем новеньком с иголочки зеленом «Фольксвагене-жук» с открытым боковым окном. Она была абсолютно счастлива. Сегодня ей исполнился двадцать один год, и она отпраздновала день рождения с родителями, братом Паулем, тетей Тили, с дедушкой и бабушкой. После обеда они сидели на террасе и наслаждались летним днем. Абсолютно счастливый день! Мартина Бергман помнила многие дождливые дни рождения своего детства.

Полгода назад она уехала из дому, получила работу детской медсестры в клинике Геттингена и заработала свои первые самостоятельные деньги. «Жука» ей подарили родители на день рождения, и теперь она горела желанием отвезти домой тётю Тили, которая жила в Нортхайме, а заодно и опробовать новую машину.

Они уже несколько минут ехали по автостраде А7. Машина шла спокойно и легко, и Мартина чувствовала себя уверенно и на удивление свободно.

— Можешь переночевать у меня, если хочешь, — сказала тетя. — Тогда тебе не придется ехать назад в Геттинген.

— Спасибо, Тили, очень мило с твоей стороны, — ответила Мартина, — но я рада, что у меня есть причина прокатиться. Это так здорово! О такой машине я всегда мечтала. Она едет просто чудесно, и теперь у меня вообще не будет проблем с покупками. Никогда не думала, что родители сделают мне такой великолепный подарок!

— А почему бы и нет? — улыбнулась Тили. — Другие получают автомобили к окончанию школы, а ты — в двадцать один год. Так сказать, к старту в жизнь.

У Тили был такой приятный, ласковый голос. Она была на два года старше матери Мартины, но выглядела намного моложе. «Может, из-за прически, — подумала Мартина, — она ей так идет!»

Она повернула голову, чтобы посмотреть на тетю, и не увидела большого камня, который летел прямо на них и в этот миг с грохотом пробил лобовое стекло.

У Мартины вырвало руль из рук, машину начало заносить. Она отчаянно затормозила. Машина ударилась о левое ограждение, от удара ее снова отбросило на правую сторону и вынесло в кювет, где она и остановилась. Голова тети Тили превратилась в кашеобразную кровавую массу, на которой больше невозможно было рассмотреть лицо. Огромный камень лежал на сиденье. Мартина Бергман упала на руль и потеряла сознание.

Все трое как загипнотизированные смотрели с моста вниз.

— Охренеть, — сказал Торстен, — в одну мы попали.

— Давай смываться, — сказал Альфред.

— Чего ради? — Торстен вообще никуда не торопился. — Я хочу сначала посмотреть, что они будут делать. Если мы сразу слиняем, то ничего не увидим.

— Но нас поймают, если мы останемся здесь, наверху! — Альфреда охватил страх.

— Во, сначала ты бросаешь камень, лепишь из себя центрового, а потом сразу поджимаешь хвост? Что за фигня? — Торстен с интересом наблюдал, как на месте аварии остановился еще один автомобиль. — Ага, наконец-то началось. В «жуке» сидят два чувака. Одному ты вмазал прямо в хлебало. Классно, Фредди!

Альфред не знал, что делать. Он больше не хотел ничего, только бы удрать отсюда подальше.

— Ты что, не соображаешь, Торстен? Надо уносить ноги!

— А с чего? — отмахнулся Торстен. — Пусть сначала докажут, что это были мы. А смотреть никому не запрещается.

Внезапно Берни согнулся, его начало рвать. Когда он наконец поднял голову, лицо у него было зеленое:

— Я в этом сраном дерьме не участвую. Все, я смываюсь.

Он не столько говорил, сколько хрипел. Затем повернулся и собрался было бежать, но Торстен оказался проворнее и схватил его за куртку.

— Ты что несешь, засранец? Мы организовали это представление, значит, мы его и посмотрим. Или ты хочешь на своей шкуре попробовать, как это — лететь с моста?

Возле места аварии остановился еще один автомобиль. Какой-то мужчина пытался вытащить Мартину из машины. Человек из второй машины побежал назад, чтобы поставить на автостраде аварийный знак.