Александр Варго - Проводник [litres]

Но в случае с Семеном…

Во время разговора с Капковым она неоднократно ловила взгляд мужчины, и в какой-то момент она совершенно ясно увидела боль. Да-да, невыносимую, раздирающую в клочья боль, которую Капков неуклюже пытался скрыть своим напускным спокойствием и невозмутимостью. С таким же успехом можно было поливать зеленкой пораженную гангреной конечность – толку-то? Все равно некроз распространился настолько, что здесь нужна ампутация.

Она вспомнила, когда задавала вопрос Семену, верит ли он ей. Он мешкался, но вместе с тем выдержал ее взгляд, глаз не отводил. И Катя была готова поклясться, что он верил ей.

«Возможно, ему было неудобно признаться об этом вслух при своих коллегах? – проскользнула у девушки мысль. – Впрочем, даже если это так, то сейчас уже неважно».

Важно то, что в какой-то момент, не совладав с эмоциями, она мысленно воззвала к нему о помощи. Это было на уровне подсознания, когда ты в критической ситуации машинально держишься рядом с более сильным, уверенным и решительным человеком, лидером, способным взять на себя ответственность за других и повести за собой людей…

И, судя по всему, Семен получил этот призыв. По крайне мере, Кате хотелось верить в это.

Она вытерла влажный от пота лоб, с удивлением поймав себя на мысли, что дышать стало сложнее и воздух с шумом вырывался изо рта.

Катя остановилась, озадаченно посмотрев в сторону окна.

«Странно. Форточка открыта. Жары нет, почему так душно?!»

Откуда-то запахло гарью, виски сдавило режущей болью, и она поморщилась.

Что это?!

Где-то что-то горит? Или показалось?

А может, это месть ее многочисленных надоедливых «приятелей», которые зависли между миром живых и мертвых?!

Между тем в комнате стало не просто душно, а жарко, словно в донельзя разогретой бане. И этот удушливо-изнуряющий жар наплывал громадным, плотным облаком.

У Кати закружилась голова, к горлу подскочил горький комок, и она закашлялась.

– Нет, – прохрипела она. Колени девушки подогнулись, и она обессиленно сползла на пол. – Нет, прекратите…

«Это пришли за тобой, – мелькнула у нее мысль, прежде чем бездна беспамятства сомкнула над ней свои плотные объятия. – Ларису забрали, теперь твоя очередь…»

Тело Кати стало невесомым и…

…какая-то чудовищная звериная сила небрежно швырнула ее на мокрую от дождя траву словно плюшевую игрушку.

Судорожно переведя дыхание, она села, остолбенело уставившись на пылающий дом в паре десятков метров. Вся правая сторона старого здания была охвачена пламенем, крыша просела, слышался треск пожираемых огнем балок и перегородок.

«А вдруг внутри есть люди? Живые люди?!»

Едва отдавая себе отчет в действиях, Катя вскочила на ноги и ринулась вперед. Обогнув полыхающую часть дома, она остановилась у двери.

«Сейчас я ее открою, а меня засосет внутрь… Как Ларису», – со страхом подумала она, и тем не менее взялась за медную ручку, потемневшую от времени.

Дверь не шелохнулась, и Катя отступила назад, глядя на черные от копоти окна.

Пока она раздумывала, стоит ли разбить камнем окна, как дверь с тихим скрипом отворилась.

На нее, словно из склепа, потянуло тленом и вековой пылью.

«Заходи», – хихикнул в голове чей-то ухмыляющийся голос.

Катя осторожно шагнула внутрь. По коридору уже змеились клочья дыма, и она закричала:

– Эй! Есть тут кто живой?!

Наверху что-то с грохотом упало, по дощатому полу пошла крупная дрожь, словно во время землетрясения.

В это мгновение откуда-то справа послышался сдавленный стон, и Катя, повернувшись, толкнула ногой дверь. На этот раз она распахнулась сразу.

– Эй! – позвала Катя, осторожно входя в комнату. На шею капнуло чем-то теплым, и она застыла.

Где-то наверху раздался жалобный всхлип, и она медленно подняла голову.

Дикий, преисполненный страха крик рвался из глотки, но единственный звук, который вырвался наружу, был глухим, едва слышным хрипом.

Четыре девушки в одинаковых белых платьях, словно танцовщицы из какого-то музыкального шоу. Вот только вместо сцены их, словно освежеванные туши, подвесили к балке, прикрутив руки проволокой. Тела несчастных заляпаны кровью, и Катя машинально потерла шею, куда только что капнула алая клякса. Терла, пока не стало больно. И все время, пока она терла покрасневшую кожу, она не сводила глаз с истерзанных мучениц.

«Мне показалось, или…»

На негнущихся ногах Катя сделала шаг вправо. Потом еще один. Теперь она смотрела на девушку, голова которой была наполовину закрыта густыми волосами. Из-за крови они напоминали багровую паклю, с которой безостановочно капало вниз, образуя красную лужу.

– Не может быть, – хрипло сказала Катя. – Лариса?..

Она коснулась босой ступни девушки, с ужасом узнав на щиколотке косой шрам – результат падения с велосипеда Ларисы в детстве. Кожа на ноге была ледяной.

В комнату медленно поползли струйки едкого дыма, и Катя закашлялась.

– Лариса!! – завопила она вне себя от ужаса. – Не умирай, Лариса!! Слышишь?!

Ее взгляд лихорадочно заметался по комнате. Стул, стол, все что угодно, чтобы снять сестру!!

Однако комната была абсолютно пуста.

Пуста, кроме огромного зеркала на противоположной стене, на которое оцепенело уставилась Катя. Точнее, на свое отражение.

На ней было точно такое же платье, как на подвешенных.

– Нет… – забормотала она, пытаясь избавиться от этого жуткого, пахнущего кладбищем платья. Казалось, оно было живое, и складки этого ужасного одеяния лишь плотнее прилипали к коже девушки, а все ее попытки сорвать с себя платье были бесплодны. – Нет, нет!..

С оглушительным грохотом хлопнула дверь, отрезая ее от внешнего мира, и Катя зашлась в истошном крике.

Плотный туман, обволакивающий ее с ног до головы, постепенно бледнел, пока не растаял, лишь розоватые хлопья плавно поднимались к потолку, исчезая прямо на глазах.

Катя села, очумело вертя по сторонам головой.

Никакого старого дома, никаких комнат с подвешенными девушками, никаких зеркал, и, черт возьми, никакого жуткого платья, напоминающего саван, пропахший кладбищем…

Она посмотрела на руки и, побледнев, до крови закусила губу.

Оба запястья были опоясаны рваными ссадинами, словно следы от рабских кандалов.

«Проволока», – царапнуло внутри, и Кате показалось, что ее сердце остервенело сжали чьи-то костлявые пальцы.

«Сон, – подумала она, и кожа ее покрылась мурашками. – Сон, который я постоянно вижу с детства… Старый дом на отшибе… Пожар…»

– Я знаю, – прошептала девушка. – Я знаю, где тебя держат, сестричка… Подожди, я приду за тобой… Потерпи немного…

Катя поднялась на ноги, подошла к столу, на котором белела визитка, оставленная Капковым.