Валентина Назарова - Когда тебя нет

— У меня дежавю? — цокает языком он, въезжая в крошечное парковочное место неподалеку от улицы Вампира. — Тысячу евро. Столько будет стоить одна ночь. Биткойнами. Понял?

Я киваю. Мы поднимаемся по лестнице в полном безмолвии.

Закрывшись в уже знакомой мне комнате, я смотрю и смотрю, пролистывая книгу от начала до конца снова и снова. Никаких записок, надписей на полях, подчеркиваний. Это даже странно — она старая, но как будто ни разу никем не прочитанная, будто бы мои пальцы — первое, что касается этой серо-желтой бумаги. Но я знаю, это не так, это не может быть так. Трон не так прост — он не стал бы вкладывать записку в книгу, потому что тогда уж куда проще послать сообщение в зашифрованном «Телеграме». У записки есть адресат и получатель, так же, как и у сообщения. Это слишком опасно. Поэтому ключ — это и есть книга. Я смотрю страницы на просвет, пробую смочить их водой, глажу утюгом, вспоминая про трюк с лимонной кислотой из какого-то из конан-дойловских рассказов. Но нет, книга нема, она не раскрывает мне ничего, кроме истории старика и моря, да и ту я не могу понять на испанском. В какой-то момент я почти поджигаю ее, пламя зажигалки лижет уголок страницы, и я быстро тушу тлеющую бумагу, лизнув пальцы.

Надо поспать. Во сне разрозненные части сложатся в узор. Я ложусь на кровать и закрываю глаза. Под моими закрытыми веками тут же танцует молния красного платья, ползущая вниз и открывающая треугольник розовой кожи, усыпанной родинками…

Я вскакиваю и хватаю в руки книгу. Внизу подгоревшей страницы, возле самого номера, я вижу маленькую точку, сделанную простым карандашом. Наверное, мой глаз заметил ее раньше, но мозгу потребовалось время на то, чтобы проиндексировать входящую информацию.

Конечно, я отлично отдаю себе отчет в том, что книге 50 лет и это может быть простая случайность или результат небрежного чтения. Я листаю дальше, концентрируясь на зоне с номером страницы, и нахожу еще точки, большие и маленькие, жирные и еле заметные. Мне кажется, в них есть система. Немного погодя, я выписываю все на бумажку. Если я правильно понимаю логику, то передо мной были четыре числа. Единица и три трехзначных.

Все они разделены точками, и каждое из них не больше 225. Черт, это же айпи-адрес.

Я ввожу последовательность в адресную строку браузера. Загрузка… 1, 17, 39, 55, 93 %. На экране появляется что-то вроде оглавления. В нем три раздела: пользователи, менеджмент, разное. Я кликаю на первый раздел и оказываюсь в начале чего-то, похожего на длинный алфавитный список, будто копированный откуда-то и вставленный прямо в код страницы, — длинная простыня черного текста на белом фоне.

«Сколько она тянется? Наверное, километры», — думаю я, отматывая вниз.

Мне в голову приходит одна идея, и, чтобы проверить ее на правильность, я вызываю строку поиска и ввожу туда электронный адрес.

Пару секунд спустя я смотрю на ее имя, выделенное желтым цветом в огромной простыне текста. Я пролистываю немного дальше и чувствую, как на лбу у меня проступает испарина. После этого я нажимаю на кнопку «назад» и просматриваю остальные два раздела. Не знаю, сколько проходит времени. У меня болят глаза, во рту пересохло, я чувствую проступивший на небе омерзительный вкус выпитого вчера алкоголя. За окном слышится грохот грузовика с доставкой, прибывшего в лавку на углу, занимается рассвет. Я встаю, прохожусь по комнате, потом сажусь на кровать и достаю мобильный телефон. Текст, который я отправляю, совсем короткий. Скорее всего, Лиза спит и увидит его только завтра, но мне нужно сказать ей об этом сейчас.

«Я знаю, почему они убили Илая».

Наверное, так чувствует себя человек, случайно раскопавший у себя на заднем дворе неразорвавшуюся бомбу времен Второй мировой. Потеют руки, учащается пульс, боишься пошевелиться или вздохнуть. Что угодно, только бы не детонировать ее. Я не готов умереть. Не так, не сейчас.

С каждым последующим часом, проведенным за копанием данных, у меня в голове все четче и четче вырисовывается картина того, что случилось год назад. Рита Петрова чувствует, что от нее хотят избавиться. Ей нужно что-то, какое-то преимущество, рычаг давления, чтобы либо создать свой собственный сервис на базе этих наработок, либо уничтожить Сашу и Мишу и весь их бизнес. Я никогда не узнаю, каким был ее мотив и что она хотела сделать с этими данными, доподлинно мне известно одно — она уговорила Илая помочь ей выкрасть информацию. Передо мной было все, что когда-либо хранилось на серверах «Лавера»: имена, адреса, данные кредитных карточек, переписки и детальные описания сексуальных фантазий всех, кто когда-либо регистрировался на сайте, личные и рабочие письма сотрудников, финансовые отчеты, планы этажей офиса, исходный код мобильного приложения.

Немудрено, что Илай боялся за свою жизнь. Ведь, насколько я могу судить, это он выкачал эти данные для Риты, используя ее логин и пароль. Именно поэтому компания даже не заметила утечку такого размера — данные копировались постепенно, изнутри. И делал это человек, который прославился в мире компьютерных технологий тем, что предотвращал такие утечки.

Ох, Илай, что же ты натворил? На твоем месте я бы прятался не во Франции, а где-нибудь в дебрях амазонских джунглей или на Северном полюсе.

И это еще не все. Пользовательские данные были вишенкой на этом торте из тротила.

Самое страшное, настоящий мотив убийства, я раскапываю не сразу, а только на шестой час копания в данных.

Поднявшись из-за стола, я иду на кухню и завариваю себе чашку кофе. За окном уже совсем светло. Я отворяю ставни и высовываюсь на улицу. Шелестящий в проводах ветер приносит в комнату запах сгнивших фруктов и мокрой мостовой.

Я думаю о Рите Петровой, представляю себе, как она шаткой походкой на высоких каблуках поднимается на последний этаж. Хихикая, одеревеневшими от ночного холода и водки пальцами роется в сумочке в поисках ключа. Руки Олли обвивают ее сзади, она разворачивается к нему лицом и вваливается спиной вперед в отворившуюся позади них дверь. Книжка, маленький томик в голубоватой мягкой обложке, падает на пол в прихожей. Потом его поставит на полку уборщица, хорватка или румынка, которую наняла хозяйка квартиры для того, чтобы смыть со стен следы черного графита и как следует обеззаразить ванную комнату. Ей не скажут про труп, только что тут произошло ограбление.

Я ставлю пустую чашку в раковину и иду по коридору в ванную комнату. Знала ли Рита о том, что на самом деле творилось в «Лавере»? Шантажировала ли она их? Могла ли она рассказать ему о том, что было у нее в руках? Доверяла ли она Олли настолько? Мне думается, что могла.