Джуди Финниган - Элоиз

А Чарльз уже мысленно прощался со своим родовым гнездом, оплакивая его. Денег у него было предостаточно, но дом и земля требовали постоянных вложений. И все ради чего? Династия оборвана, и нет смысла вкладываться в древний род, у которого не будет продолжения. Время Трелони закончилось. Элоиз выйдет замуж и возьмет другую фамилию. Да и Джулиана не прикипела сердцем к поместью. Так думал сэр Чарльз. Супруга его не расположена нести этот огромный груз ответственности, приносить себя в жертву. Поддержание чести семьи требует огромной дисциплины и каждодневных усилий, да и Элоизу Джулиана не желала обременять бессмысленными обязательствами, превратившимися в анахронизм. Что до Джулианы — та поклялась себе, что, если муж умрет раньше, она передаст особняк Национальному тресту.

В итоге так и случилось. Элли говорила мне, что это был самый правильный поступок в жизни матери.

Я постучала в дверь. После смерти Чарльза Джулиана переселилась в небольшой домик на территории поместья. Меня смущали аристократизм и безукоризненность убранства — правда, с легким оттенком обветшалости. Признаться, такая реакция с моей стороны — всего лишь оборотная сторона моего собственного снобизма. А Джулиана заслуживала всяческого уважения. Она была теплым, располагающим к себе человеком, несмотря на аристократическое происхождение, высокосветские интонации и абсолютную уверенность в себе — уверенность, укорененную в принадлежности к одной из самый древних, овеянных романтическим ореолом семей из всех, которые только существовали в Корнуолле. Эта женщина притягивала к себе, и хотелось рассмотреть каждый стежок на гобелене ее жизни.

Джулиана прекрасно выглядела — и это несмотря на то, что она тяжело переживала смерть дочери. Джулиана была высока, стройна и всегда носила блузы, отороченные рюшами, с высокими воротниками, и длинные струящиеся юбки. Пышные густые волосы серебристого оттенка — прямо как у Снежной королевы — были сколоты на затылке и ниспадали волнистым, подернутым инеем седины водопадом. Даже в свои семьдесят пять она была красива. Настоящая корнуоллская нимфа во всем своем изяществе. Дриада, присевшая у священного колодца, расчесывающая свои волосы, способная даже в таком возрасте взбудоражить воображение мужчины.

Джулиана предложила мне чаю, и слуга (один из двух преданных ей слуг, пожелавших остаться с ней) накрыл стол. Мы расположились в уютной гостиной. Джулиана говорила про Элоиз.

— Ах, Кэти, ведь ей было гораздо лучше. Да и врачи сказали, что у нее наступила ремиссия.

— Но вы же понимаете, что речь шла только об отсрочке. Джулиана, вы не могли не понимать, что болезнь неизлечима.

— Да, конечно, но она была так жизнерадостна, так жизнелюбива.

— Да, конечно. Но ее болезнь — штука коварная: обычно развивается очень стремительно. Честно вам признаюсь, у нее были боли, и мы говорили с ней про это. Элоиз принимала обезболивающее. Мы могли сколько угодно себя уговаривать, но все знали, каков будет исход.

Джулиана испытующе посмотрела на меня.

— Кэти, вам не кажется странным, что меня не оказалось тогда рядом?

— Вы имеете в виду — в момент ее смерти?

— Да. Ведь мы были так близки. Она очень хотела, чтобы я была рядом, когда это… произойдет.

— Да, но как вы могли? Все произошло слишком быстро. Вы бы просто не успели.

— Да, вы правы, — сказала Джулиана с какой-то странной интонацией. — Скажите, Кэти, вот человек тяжело болен, но почему он вдруг умирает так, словно у него случился сердечный приступ? Все это кажется мне неправдоподобным. Я виделась с Элоиз в тот день утром. Мы пили кофе, я общалась со внуками. Элоиз была в прекрасном расположении духа — ведь доктора сказали, что у нее ремиссия. Вы же знали, какая она. Такая позитивная, уверенная, что прорвется. И вдруг через три часа Элоиз умирает. Нет, я решительно не понимаю.

Я даже и не знала, что ответить на это. Ведь у меня тоже были сомнения на этот счет — какое-то смутное беспокойство, тревога. Опять же — эти странные ночные кошмары. В то же время я знала, что если поддамся настроению Джулианы, то провалюсь в паранойю. И что она имеет в виду? Что моя дорогая подруга умерла не от рака? Это после стольких-то лет, когда все было уже определенно и безнадежно? Конечно же, Элоиз умерла от рака. Все остальные предположения просто нелепы.

Я все-таки спросила Джулиану, действительно ли она считает, что ее дочь умерла каким-либо другим, противоестественным способом. Разве нужно было проводить вскрытие, чтобы получить подтверждение того, что все и так знали? Что Элли умерла от опухоли, которая дала метастазы по всему организму. Эта страшная болезнь прокралась в ее легкие, позвоночник, мозг.

Выслушав меня, Джулиана печально покачала головой.

— Не знаю, Кэти. Но меня терзают сомнения. Наверное, вы думаете, что я спятившая старуха, не желающая смириться с тем, что моя дочь ушла раньше меня. То же самое на днях мне сказал Тед.

— Вы обсуждали это с Тедом? — ошарашенно переспросила я.

— Я пыталась, — грустно вздохнув, произнесла Джулиана, — но он сильно рассердился. Сказал, что с него и так хватает и что он не собирается выслушивать бредни старой тетки, потерявшей связь с реальностью. Он даже предположил, что я становлюсь слабоумной. Мне было очень обидно, — прибавила она, помрачнев.

— Но ведь вы с Тедом никогда не ладили.

— Элоиз вам рассказывала?

Я молча кивнула.

Джулиана грустно вздохнула:

— Элоиз иногда сердилась на меня. Говорила, что я выдумываю всякое.

— В каком смысле?

— Он очень жесткий человек. Если честно, я вообще считаю его авантюристом и никогда ему не доверяла.

— И как же Элли реагировала на подобные ваши высказывания?

— Чаще всего — отшучивалась. Говорила, что благодарна за беспокойство, но все равно я говорю ерунду. Она считала Теда талантливым художником, и что, мол, картины его растут в цене, а коллекционеры с нетерпением ждут от него новых работ. Элоиз была уверена, что Тед самолюбив и скоро сколотит состояние. И то, что я воспринимала в нем как жесткость, Джулиана объясняла его честолюбием и разумным отсутствием сентиментальности.

Джулиана передернула плечами:

— Может, оно и так. В конце концов, Элоиз знала своего мужа лучше, чем я. Но знаешь, Кэти, я никогда не испытывала к нему теплых чувств, и он это знал. Мы оба это знали, просто соблюдали видимость ради Элоиз. Страшно то, что теперь нет никакой нужды притворяться и что я буду реже видеться с малышками.

Я попыталась успокоить Джулиану. Она пережила такое горе, сказала я, и ее можно понять. Я пообещала подумать над ее словами, а завтра обязательно позвоню. На самом деле завтра мы должны были отправиться в Лондон, но у меня не было там никаких дел. Это у Криса важные дела во вторник — пусть он едет, а я останусь. Покинув дом Джулианы, я шла через парк и думала про Теда с Элоиз. Нам с Крисом всегда казалось, что они — счастливая пара. Ну, иногда ссорились, приходили в гости и дулись друг на друга. С кем не бывает. Мы с Крисом тоже ссоримся. Зато Тед умел рассмешить Элоиз. Он вообще очень остроумный человек.