Агата Горай - Память без срока давности

Я ведь пару дней назад вспоминала о том, как все происходило, и искренне радовалась воплям, шлющим мне проклятья. Я точно была уверена в том, что убила. Так почему сейчас ничего, кроме черных пятен? Что за шутки в этот раз вытворяет моя несчастная головушка? Что за подмена желаемого и действительности?

Нужно взять себя в руки и расслабиться. Нужно успокоиться и попробовать уснуть, на время выключить мозг. Может быть, он перезагрузится и, наконец, покажет правдивую картинку.

Июль 2012 года

– Вы по-прежнему ничего не вспомнили?

Как и обещал, уже на следующий день следователь снова был у меня. В этот раз на нем костюм стального цвета, такой же идеальный футляр. На лице следы бессонной ночи в виде мешков и покрасневших глаз. Может быть, он и вправду хочет докопаться до истины, желая получить как можно больше информации. Хотя, возможно, он просто провел ночь в каком-нибудь кабаке.

– Вспомнила. Где мой пес?

Подобного вопроса этот мужчина явно не ожидал. Он встал у окна. Опустил голову. Поднял. Повернулся ко мне. Последовали осторожные, щадящие слова.

– Ваш пес бросался под колеса проезжающих по шоссе автомобилей до тех пор, пока один из водителей не остановился и не попытался разобраться, в чем дело. Собственно говоря, ваша собака спасла не одну жизнь… – Следователь замялся, и я без слов все поняла. – Ваш пес искренне любил вас, это факт.

– Вы говорите о Буле в прошедшем времени? – осознаю всю глупость подобного вопроса, но не задать его не могу.

Следователь прячет глаза, с интересом рассматривая больничный пол.

– Простите, Лиза, но в первую очередь спасали людей, а пес не сумел выбраться из-под обломков. – Взрослый мужчина с серебристой головой впервые за наше с ним знакомство сглатывал ком. – У вас был настоящий друг. Был.

И я вспоминаю. Сквозь пелену безызвестности относительно всего того, что происходило в тот кошмарный день на самом деле, кусочки памяти возвращаются. Вспоминаю, как лежу на полу, лицом кверху, а шершавый язык облизывает все доступные ему места. Безумный собачий лай эхом разносится по помещению, в котором царят паника и безумие. А еще огонь.

Как я могла это забыть?!!! КАК Я МОГЛА ЭТО ЗАБЫТЬ? КАК?!

Молча опускаю голову на колени, а руками обхватываю затылок. Впервые за долгие годы мне хочется не плакать, а рыдать. Буль погиб из-за меня. Он пожертвовал собою ради меня. А ведь я не заслуживаю этого. Разве он не понял, что я хуже его дерьма! Смерти желала я. Успокоения в мире мертвых искала я. Но ему было не понять этого, ему просто хотелось, чтобы я была рядом, чтобы я осталась, чтоб не покинула его… Глупый пес! Вот в чем кардинальное отличие между людьми и собаками – они любят нас сердцем, а не мозгом.

– Черт… – мертво срывается с губ.

– К-хм, я, наверное, оставлю вас. Может, воды? Или медсестру позвать? Лиза, вы как?

– Лучше всех. Как всегда. Правда, сомневаюсь, что кто-то завидует.

– Так что насчет медсестры?

– Не нужно никого звать. Оставьте меня в покое.

Не проронив больше ни слова, следователь молча покинул палату.

– Буль, мой Буль… Мой Буль… Буль… – твержу про себя как полоумная и ударяю руками о белоснежные больничные простыни. Боли не чувствую, по крайней мере физической.

Перед глазами возник образ Буля номер один. Впивающиеся в мою шею клыки, зловоние пасти, теплые струйки на шее… Больницы, бесконечные операции, урод в каждом зеркале… Но мне никогда, клянусь небесами, никогда еще мне не было так больно, как от воспоминания о прикосновениях шершавого языка в охваченном огнем помещении.

В этот день меня больше никто не беспокоит.

Мне хочется выть на луну, но, к счастью для других пациентов и персонала, ночь выдалась темной и мрачной. Казалось, вселенная тоже нацепила траурный наряд, и я ей благодарна хотя бы за это.

Июль 2012 года

Новый день. В моей палате все тот же постоянный гость – следователь. Я сжимаю в руках потрепанную толстую тетрадь, пестрящую всевозможными рисунками и наклейками: сердечки, цветочки, аккуратно выведенные слова «любовь», разных цветов, на разных языках, разных калибров, солнышки, цветочки, радуги, зайчики, звездочки… В детстве я всегда рисовала нечто подобное, яркое и красочное, пока единственным цветом во всех картинах не стал черный. Открываю титульную страницу «Мой дневник ღ ღ ღ Вся моя жизнь на твоих страницах ღ ღ ღ Зоя».

– Откуда у вас это?

– Муж Зои, Платон, предоставил мне эти записи.

– Платон?

Я могла говорить и задавать вопросы уже четыре дня, но мне ни разу не пришла в голову мысль узнать, кем были те два трупа, о которых прежде упоминал следователь, и двое, помимо меня, тяжелых. Видно, пришло время.

– Да. Платон Шивов один из немногих, кому удалось отделаться легким испугом и незначительными ожогами на руках.

– А кому не удалось?

Мне плевать. Глубоко, высоко, широко – плевать. Мной руководит простое любопытство, ведь я до сих пор не помню ничего, кроме моего Буля.

– Гавриловой и Борисову. Гаврилову привалило балкой, удар пришелся по голове…

– Ну, это не страшно, там все равно ничего не было, – не могу сдержаться.

– Кот, проявите хоть капельку уважения к покойнице! – Мужчина был ошарашен моей репликой, но чего он ждал от поджаренной туши с прекрасными перспективами и сказочным прошлым?

– Ну, на этот счет у меня своя теория. Хотите, поделюсь?

– Нет.

– А я все равно поделюсь. Вдруг вам пригодится. – Легонько прокашливаюсь. – Этим мертвецам мое к ним уважение нужно так же, как тогда, когда они были живыми. Или вы полагаете, что, отправившись на тот свет, они вдруг стали достойны уважения? То есть, чтобы стать любимчиком для всех и каждого, заслужить «положительные отзывы в прессе», тебе нужно подохнуть? Так я вам скажу – ни черта подобного. Дерьмо фиалками пахнуть не начнет, даже если его триста раз закопают в землю.

– А вы, я смотрю, само очарование. – Ирония. – Судя по всему, вам крупно повезло. Если бы не госпожа Хонг, вам бы пришлось до конца своих дней рассуждать о дерьме, сидя в четырех стенах под замком.

– О, мистер, да вы, я смотрю, хорошо осведомлены о моей жизни. – Иронию я обмениваю на такую же иронию. – Я вообще везучий человек. Правда. Мозги у меня шикарные, вам бы такие. Ммм… Мечта просто. Собака сожрала половину лица. Но ведь я счастливица, и только поэтому она не перекусила сонную артерию. Я выжила и после группового изнасилования… И вот сейчас. Вся в шрамах и дырах, как чертова вселенная, причем не только снаружи. Но ведь я до сих пор жива. Это ли не счастье.

Следователь виновато отвел глаза в сторону.

– Простите.

– Да ладно. Мне не привыкать. А как насчет парочки, которая погорела не хуже моего?