Эрик Берг - Могила на взморье

— Мы едва успели,— сказал он. — Но она справилась, теперь уже ничего не случится. Скажи ей, пожалуйста, чтобы она не притрагивалась ни к чему, что ела или пила до этого. А лучше всего, пускай она все выбросит.

Он дал мне еще два-три совета и к моему успокоению оставил несколько телефонных номеров.

— Мы отличная команда,— сказал он на ходу, и я даже немного почувствовала себя супругой врача.

Примерно полчаса спустя Жаклин уже была такой, как прежде. Ничего не напоминало о том, что некоторое время назад она чуть не умерла. Мы почти не разговаривали, пока она совершенно неожиданно не начала ругаться.

— Это точно был этот маленький монстр.

— Что, прости? Какой монстр?

— Джереми.

— Я... не понимаю. Что он сделал?

— Он виноват. Приступ аллергии, это его рук дело.

— Ну, перестань! — крикнула я через несколько секунд, которые понадобились мне, чтобы осознать все последствия этого утверждения. — Это же смешно.

— Ты так считаешь? — оскорбленно ответила она. — А как ты тогда объяснишь мне, что сегодня я вообще ничего не ела, выпила только чашку чаю. Немного погодя я уже почувствовала первые симптомы. Мальчишка подмешал мне в чай орехи, хватило бы даже малейших следов. Ну, а как еще связать орехи и чай?

— Может это как-то связано с производством чая. Кроме того, Джереми даже не было дома.

— Вчера я не пила чай. Чувствовала себя не очень хорошо, — робко пояснила она.

Я вспомнила, что Жаклин полдня и весь вечер провела в постели. Таким образом, Джереми вполне мог сделать то, в чем его обвиняла мачеха, однако я по-прежнему списывала подозрения Жаклин на ее нынешнее состояние. Боже мой, речь шла о тринадцатилетнем ребенке!

Чтобы закончить эту странную дискуссию, я спросила:

— Почему у тебя дома нет специальной аптечки на экстренный случай? Я не эксперт в этих делах, но слышала, что такие аптечки существуют. Ведь аллергические приступы случаются у тебя не так уж редко. Насколько я знаю, в последний раз он был у тебя четыре месяца назад.

Жаклин несколько секунд смотрела на меня так, будто я только что прочитала ей лекцию по высшей математике. Затем она сказала:

— Да, ты права. Это было очень легкомысленно с моей стороны.

У меня возникло ощущение, что она была не совсем в себе.

Я вздохнула:

— Ну, хорошо, я посмотрю в банке для чая.

Я немного неохотно претворила свое намерение в жизнь и была очень удивлена, когда подозрения Жаклин оправдались, и я действительно обнаружила крошечные остатки орехов, которые можно было заметить, только если целенаправленно искать их. Так как чайница была наполовину пустой, вину производителя можно было исключить, иначе приступ у Жаклин случился бы и раньше.

Ясно было одно, только тот, кто был вхож в дом, мог специально подмешать частички орехов в чай. Это были Майк, Джереми или Маргрете.

— Я должна извиниться, — сказала я, когда Жаклин вошла в кухню. — Видимо у тебя есть враг, готовый на все. Невероятно. Я сейчас позвоню в полицию.

— Нет! — с трудом переводя дыхание, сказала Жаклин. — Не делай этого.

— Жаклин, прошу тебя. Кто бы это ни сделал, он должен...

— Нет! — еще раз сказала она. — Я хорошо подумала.

Жаклин молниеносно выхватила у меня банку из рук, высыпала содержимое в мойку и открыла кран.

— Никому ни слова,— приказала она мне. — Я улажу это внутри семьи.

Хоть поначалу мне и опротивела мысль о том, что ребенок способен совершить такое преступление, то теперь мне казалось, что это была самая логичная версия, а именно по одной единственной причине: потому что все остальное означало бы, что у кого-то из моего ближайшего окружения были серьезные намерения совершить убийство. Эта мысль была для меня непредставима. У Джереми был мотив, он терпеть не мог свою мачеху, однако наверняка он не собирался убивать ее целенаправленно, а просто не рассчитал последствия своего поступка. Я уверена, ему захотелось так подшутить над ней. Таким образом, попытка Жаклин уладить эти вещи в семье была правильной. Тихий голосок внутри меня говорил мне, что я все приукрашаю, но быстро заставила его замолчать.

Я решила посвятить себя другим вещам. Выбирая между семейными делами Жаклин, руинами или выставкой, мне понадобилось ровно пять секунд, чтобы выбрать последний вариант. Подготовка в выставке было делом непростым и отнимающим каждый час свободного времени.

Я всегда считала, что на северном полушарии, в общем, и на Пёле в частности, нет лучшего месяца, чем сентябрь, чтобы запечатлеть природу. В сентябре бывают дни, наполненные теплотой лета, луга и деревья еще зеленые, а древние пруды блестят как расплавленное серебро на солнце. Урожай собран, и местность становится еще более равнинной, чем обычно. Сентябрь — это своего рода вакансия, когда все замирает. Последние хорошие дни. А немного погодя в лужах на дорогах уже отражаются разрозненные тучи, а море выглядит тяжелым как свинец. Бывает и такое, что на Пёле за один день можно пережить все времена года, от туманного и серого утра, наполненного таинственной зимней тишиной, голубого, средиземноморского неба днем, до янтарного захода солнца, навевающего сентиментальные мысли, вечером.

За те семнадцать дней, в которые я каталась на кабриолете по острову, в основном одна, а иногда с Пьером, сентябрь показал себя со своей самой лучшей стороны. И лишь прохладные порывы ветра напоминали мне о том, что с севера неумолимо приближалась осень.

Я просмотрела в интернете бесчисленное количество фотографий любителей Пёля, которые произвели на меня приятное впечатление: порт во время захода солнца, маяк, пляжи, усеянные тростником берега и тому подобное. Неизбежно возник вопрос, какие фотографии покажут Пёль с новой стороны, как местным жителям, так и туристам, и при этом передадут характер острова. Просто повторять то, что уже тысячу раз было сфотографировано, не соответствовало моим требованиям к самой себе. С другой стороны было бессмысленно делать выставку фотографий не относящихся к Пёлю. Прежде всего, я решила делать исключительно черно-белые снимки, в конце концов, речь шла не о брошюре для туристов и не о календаре. В связи с отсутствием красок, внимание человека, рассматривающего фотографии будет направлено на важные, отличительные черты Пёля: просторы, тишину, простоту и ясность, прямые линии горизонта, дороги и аллеи. Такова была моя задумка.

Если меня сопровождал Пьер, он никогда не вмешивался в мою работу. Я могла целый час бродить вокруг, а он терпеливо сидел в машине и ждал меня, читал книги или на ноутбуке писал письма своим двоим подопечным. Я чувствовала себя хорошо и свободно, вопреки моим изначальным опасениям, он ни в коей мере не мешал моей работе. Напротив, возвращаясь с удачными снимками, я была рада поделиться с Пьером своим счастьем, чего никогда не делала с Карлосом. С каждым часом, проведенным вместе с Пьером, у меня было чувство, что я все больше влюблялась в него.