Дот Хатчисон - Дети лета

– Эмилия, милая, расскажи, что случилось?

Она поведала мне до боли знакомую историю, но в отличие от прежних – Ронни, сломленного и покорного, и Сары, защищавшей младших детей, – Эмилия оказала сопротивление женщине, которая разбудила ее и потащила в родительскую комнату.

– Она назвала меня неблагодарной, – прошептала девочка, следя за тем, как я набираю сообщения Холмс и Эддисону.

Я слегка развернула мобильный в ее сторону, чтобы она лучше видела дисплей. Холмс ответила, пока я печатала вызов Эддисону, сообщив мне, что выезжает вместе со «Скорой помощью», и посоветовав мне продолжать разговаривать с Эмилией, не отвлекаясь на звонки.

Такое задание мне по силам.

– Почему она так подумала?

– Она сказала… сказала, что помогает мне. Сказала, что обеспечит мою безопасность. Велела мне прекратить сопротивляться, но я не послушалась. И она ударила меня. Она убила моих родителей и заставила меня посмотреть. – Дыхание девочки участилось, ее плечи задрожали, и она начала задыхаться.

Я склонилась к ней и, мягко положив руку на спину, заставила наклониться вперед.

– Опусти, mija , голову к коленям как можно ниже. И просто дыши. – Я поддерживала ее спину, не пытаясь гладить, поскольку заметила уходящие под жилет синяки и боялась сделать ей больно. – Просто постарайся восстановить ровное дыхание.

Я чувствовала, как она дрожит под моей рукой, как вяло вздымается ее грудь, сотрясаемая тихими всхлипами.

– Здесь ты действительно в безопасности, Эмилия, поверь мне.

В посланном Шиван сообщении я просила ее оставаться в доме. Если она выйдет, то, скорее всего, рванет к своей машине и уедет. Не думая о том, во что это обойдется мне лично, я совершенно не хотела, чтобы Холмс потом вызывала ее для допроса. Это могло обернуться большим стрессом.

– Я и дома была в безопасности, – возразила Эмилия прерывистым и тонким голосом.

Я слегка надавила мизинцем на зеленоватый край синяка на ее лопатке, и девочка поморщилась.

– Родителям разрешается наказывать своего ребенка, – монотонно пробубнила она.

– Но им не разрешается вредить ему.

– Поэтому нам надо убивать их? Что, убийство разрешено?

– Нет. Эмилия, нет, убийство – это тоже плохо. Нам придется остановить эту особу.

– Моя мама… – Она судорожно вздохнула – и тут же застонала от острой боли. – Мама говорила мне не сопротивляться, делать все, что говорят, и тогда со мной все будет в порядке… – Девочка заплакала, и я обняла ее, чтобы не дать свалиться с качелей. – А та женщина подошла к моему папе, и я стояла там, как идиотка, держа за руку умирающую маму. Мою маму… и ничего не делала.

– Ты и не могла ничего сделать, – тихо возразила я, – ведь у той женщины был пистолет, детка, и она уже ударила тебя. Если б ты продолжала сопротивляться, она, вероятно, убила бы и тебя.

– Но она говорила, что оберегала меня.

Прикусив губу, я пыталась придумать, чем можно утешить потрясенного, расстроенного ребенка.

– Понимаешь, Эмилия, когда кто-то озадачил себя спасательной миссией, поставив перед собой четкую цель, то любой, кто мешает этому, может оказаться в серьезной опасности. Этой особе необходимо было спасти тебя, но если б ты слишком упорно сопротивлялась, если б дала ей повод думать, что тебя уже нельзя спасти… Милая, нам приходилось сталкиваться с такими одержимыми безумцами. Она могла бы убить тебя или по меньшей мере очень сильно ранить. Ты послушалась маму – и, вероятно, спасла себе жизнь. Должно быть, мама очень любила тебя.

– Она же моя мама! Моя мама! Моя мама! – Слова Эмилии перемежались судорожными рыданиями, и я просто поддерживала ее, слегка покачивая на качелях.

Хотя отметила для себя, что даже в таком потрясенном состоянии девочка, по сути, ни разу не вспомнила о своем отце.

Скоро подъехал Эддисон, привезя с собой Стерлинг, за ними следом появились полицейские машины и «Скорая помощь». Через пару минут подъехал также Вик, и наш тупичок опять заполнился множеством машин. Знакомя Эмилию с детективом Холмс, я почувствовала руки Эддисона на своих плечах.

– Спокойно, hermana , – прошептал он, вытаскивая у меня из-за пояса – gracias a Dios [33]– пистолет.

Также он осторожно вытащил и мобильник, а Стерлинг, едва не коснувшись моих колен, подняла с крыльца рабочий телефон.

– У меня в спальне сидит Шиван, – сообщила я Вику, уголком глаза заметив, как удивленно поднялись брови Эддисона. Я тряхнула головой. Хановериан кивнул и направился в дом. Безусловно, он лучше всех мог справиться с такой проблемой; Вик почему-то внушал Шиван легкое благоговение, и если имелся шанс, что она не взовьется от бешеной ярости, то именно благодаря тому, что тот смягчит для нее трагические новости.

Успокоившись, Эмилия отвечала на вопросы Холмс, позволив медикам осмотреть ее, а я в итоге, постепенно ретируясь, устроилась на перилах на другой стороне крыльца. И ко мне тут же присоединились Эддисон и Стерлинг.

– Мы поможем Шиван добраться до дома, – шепнула Элиза, присев рядом со мной.

– Спасибо.

Мы сидели в молчании. Вскоре Холмс закруглилась с вопросами, и Эмилию, завернутую в блестящее серебристое покрывало, повели к фургону «Скорой помощи».

– На сей раз обошлись без плюшевого мишки, – заметила Стерлинг.

– Она выбросила его на газон около одного из соседних домов, – сообщила Холмс, присоединившись к нашей маленькой компании. – Маркей уже оприходовал его как улику.

Изогнувшись на перилах, я убедилась, что один из полицейских держит знакомого на вид белого медведя. Вздохнув, вернулась в нормальное положение и спросила:

– Смогла она добавить нечто новенькое?

– Немного. Сказала, что, когда оказала сопротивление, убийца стала возмущаться и в ее голосе проявился южный выговор.

Мы переварили эту информацию, и вдруг Стерлинг, прочистив горло, уточнила:

– Какой-то особенный южный диалект?

– Нет. Но она сказала, что он проявился, только когда женщина разозлилась. В остальном речь ее не выдавала какого-то особого происхождения. – Убрав блокнот, Холмс вдруг резко глянула на меня. – Господи, Рамирес, кто вас так отделал?

– Это было давно, – ответила я, прижав руку к шрамам, лишившимся покрова косметики.

– Для ножа слишком грубо.

– Разбитая бутылка.

– Господи, – опять повторила она, и, пока потирала щеки под глазами, с ее пальцев слетели частички высохшей крови, прилипшей к ним, когда она касалась испачканных рук Эмилии.

– Миньон только что вошел в дом, – сообщила Холмс, приняв очередное сообщение. – Написал, что ее история подтверждается с первого взгляда. Признаки борьбы в коридорах и обеих комнатах.

– Не жаловалась ли она вам на отца?

– А вам жаловалась?