Дот Хатчисон - Дети лета

Однажды вечером, пока девочка смотрела на эту булавку с ангелом, сверху донесся стук в дверь. Звуки по их дому распространялись хорошо; дом не имел тайн. Все мужчины застыли. Никаких стуков по вечерам раньше не было. Ведь вся компания уже собралась. Сквозь звуки музыки прорвался чей-то громкий голос, хотя слов она не разобрала. Девочка упорно не сводила взгляда с ангела.

Но посторонний шум продолжался, и, прежде чем папа и его друзья встали, дверь в подвал распахнулась, и проем заполнился ярким светом, озарив ореолом всех стоявших внизу людей. Мужчина с булавкой отстранился от нее, и в возникшем вдруг паническом хаосе один из папиных друзей вытащил пистолет.

Девочка не обратила особого внимания на этот пистолет; такое оружие никогда не вредило ей.

Вместо этого она увидела, как к ней приближается незнакомка, с темными локонами, очерченными светом. Эта женщина склонилась над ней, по возможности заслонив собой тело девочки, но она также упорно держала под прицелом вооруженного папиного друга, и в итоге он бросил свой пистолет на ковер и поднял руки.

Потом женщина взяла покрывало и, завернув в него девочку, обняла ее с особой мягкой осторожностью. Ее глаза излучали добро и печаль, и она погладила волосы девочки и прошептала, что с ней все будет в порядке, все будет в порядке. Теперь она в безопасности. Женщина дала ей плюшевого мишку, и девочка обнимала игрушку и плакала, пряча лицо в мягком плюше, чувствуя, как заботливые женские руки продолжают успокаивающе поглаживать ее спину, даже когда незнакомые люди заполнили подвал и принялись уводить папу и всех его друзей. Папа разъярился, выкрикивал страшные проклятия, но эта женщина, по-прежнему обнимая девочку, закрыла ей уши, чтобы она не слышала папиных ругательств. Эта женщина оставалась с ней в машине «Скорой помощи» и в больнице и все повторяла, что теперь с ней все будет в порядке.

Жила-была некогда девочка, которая боялась ангелов.

Потом она познакомилась с одним добрым ангелом – и перестала бояться.

На следующий день, ближе к полудню, когда кофеин из множества чашек выпитого кофе проделал дыру в моих внутренностях, я спустилась на лифте в закусочную за рогаликами или какой-нибудь еще более заманчивой выпечкой. На обратном пути в последний момент перед закрытием дверей лифта в кабину заскочила одна из сотрудниц Бюро.

– Вы еще не устраивали ланч?

– И тебе привет, Касс.

Кассондра Кирни работала в группе Симпкинс, но у нас с ней давно сложились дружеские отношения. Мы с ней вместе учились в академии, и теперь, вспоминая о тех временах, я думаю, что в основном именно благодаря Касс то пресловутое руководство по выживанию вообще… выжило. Она нацепила очки, а значит, состояние ее было уже как минимум на полпути к истощению.

– Так сходим на ланч?

Я глянула на те упакованные в пищевую пленку сэндвичи, что только что купила в закусочной, потом перевела взгляд на Касс и заметила слегка безумный блеск в ее глазах. Такой блеск никогда не сулил мне ничего хорошего.

– Ладно, только отнесу подкрепление Эддисону и Стерлинг и захвачу сумку.

– Отлично. Я подожду тебя здесь.

– В лифте?

Она взглянула на открывшиеся двери и отошла в дальний угол к панели управления, где ее нельзя было увидеть из коридора. Обманные ухищрения Касс неизменно действовали пугающе. Увы, они ей безнадежно не удавались, но всегда имели серьезную причину, поэтому, предпочтя не спорить, я кивнула ей.

Эддисон куда-то слинял, но Стерлинг сидела за столом, читая консультационный запрос, который я не разрешила ей трогать. Сгрузив пирамиду сэндвичей на угол ее стола, я сказала:

– Передашь ему, что я пошла на ланч с одной подругой по академии?

– Он ее знает?

– Наверное.

Большинство моих друзей из тех академических дней обосновались за пределами Куантико, поэтому выбор был невелик. То, что я не назвала имени, должно было стать реальным предупреждением о некоторой секретности.

– Скоро вернусь.

– Ладно, понятно.

Сказав, что будет ждать меня там, Касс реально подразумевала кабину лифта. Застопорив ногой двери, она удерживала их в открытом состоянии. Когда Андерсон попытался зайти в кабину, она едва не зарычала на него. Я переждала перед выходом из нашей комнаты и, лишь увидев, что он смирился и отправился к лестнице, присоединилась к подруге.

Мы хранили молчание, спускаясь вниз и на пути в гараж.

– Похоже, нас не должны видеть вместе? – пробурчала я.

– Желательно.

– Тогда я иду на второй уровень, а ты подхватишь меня на выезде.

Она кивнула, не взглянув на меня. Брелок с ключами позвякивал у нее на боку. Касс резко свернула к гаражному лифту, а я направилась по пандусу к своей машине, стоявшей на втором уровне. Не думаю, что кто-то следил за нами, но на всякий случай – и ради ее успокоения, учитывая взбудораженное состояние, в коем она пребывала, – я порылась в багажнике якобы в поисках нужной вещи. Услышав, как завелась ее машина, я захлопнула багажник, заперла свою и, пройдя по пандусу, скользнула к ней в салон на пассажирское сиденье.

– Не пора ли прояснить ситуацию?

– Перед ланчем нам надо быстро заехать в одно местечко, – сообщила она.

– Далеко?

– В Службу охраны Манассаса.

– О черт, Касс… – Закрыв глаза, я откинулась назад и уперлась затылком в подголовник кресла. – Ты же не стала бы устраивать все эти шпионские игры, если б тебе однозначно сказали не привлекать меня.

Ее обиженное молчание стало достаточно выразительным ответом.

– Касс! Qué mierda? [36]

– Симпкинс говорит, что нам запрещено сообщать какие-либо новости вашей группе, – по мере удаления от здания Бюро напряжение постепенно покидало ее, – но мы не просто взяли на себя расследование какого-то дела; оно же связано с твоей жизнью.

– Касс…

– Им удалось закончить обследование Мейсона Джефферса, – протараторила Касс, – и были обнаружены признаки периодических внутренних надругательств. Правда, есть одна закавыка: у него герпес.

– Герпес?

– Герпес первого типа – тот, что в основном поражает лицо и рот; но у него поражены гениталии.

– Дай угадаю: его мать страдала от герпеса первого типа.

– В точку.

– Семилетний мальчик с ИППП [37], – вздохнув, констатировала я.

– Холмс хочет, чтобы ты поговорила с первыми жертвами. Мейсон пока молчит, и, по мнению психолога, его следует временно оградить от общения с женщинами, но Холмс хочет, чтобы ты навестила остальных. Симпкинс запретила любые контакты.

– А что, по мнению Холмс, может дать такое общение?

– Покажет убийце, что ты по-прежнему в деле.

Значит, Холмс, так же как и я, подумала, что гнев убийцы может обернуться против меня, если все будет выглядеть так, словно я отказалась от дальнейшего участия в решении судьбы этих детей.