Нельсон Демилль - Реки Вавилона

Бекер показал на разбитое лобовое стекло.

Хамади кивнул и медленно заговорил на иврите:

— Скажи в Израиле, что Салем Хамади спас ему жизнь. А самому Исааку Бургу передай, что за ним должок. — Возможно, когда-нибудь он и вернет ему этот должок. Кто знает? Для большинства агентов, как среди израильтян, так и среди арабов, подобные услуги были гарантией сохранения собственной жизни. — Значит, за ним должок, а я — Салем Хамади. — Он проскользнул между креслами Бекера и Бурга, взобрался на приборную панель, через разбитое лобовое стекло вылез на носовую часть и с нее съехал в воду.

Бекер уже окончательно пришел в себя. Он понял, что это был не сон, потому что видел рану на шее Бурга. Да, странный случай. Странный случай в незнакомой стране. Хамади. Салем Хамади. Он доложит об этом, если когда-нибудь снова окажется в Иерусалиме.

Обернувшись через плечо, Бекер посмотрел на Кана и окликнул его:

— Питер! — Ответа не последовало. Кровавых пузырей на груди бортинженера Бекер не заметил, а это могло означать, что рана оказалась не столь опасной или что Кан мертв.

«Конкорд» держался на воде главным образом за счет огромной поверхности своих крыльев, но Бекер понимал, что долго на плаву самолет не продержится. Он убедился в этом, взглянув в боковое стекло, — маленькие волны уже начали захлестывать крылья. Вода в отсеках под летной палубой тянула самолет вниз, под тяжестью двигателей покореженная хвостовая часть ушла глубоко под воду. Бекер почувствовал, что нос самолета начинает подниматься, а хвост все больше погружается.

Дверь из пассажирского салона распахнулась, и в кабину ворвался Иаков Лейбер.

— Капитан, хвостовое багажное отделение… — Он заметил Кана и Бурга, повисших на ремнях в креслах.

Бекер отметил про себя, что Лейбер держится хорошо, и сейчас его надо было подтолкнуть к выполнению своих служебных обязанностей.

— Продолжайте, стюард. Докладывайте.

— Слушаюсь. Хвостовое багажное отделение и кухня залиты водой, я эвакуировал… потенциальных самоубийц. Через пол видно воду в нижних отсеках. И еще пропал Алперн. Когда мы тронулись, мне кажется, он находился в хвостовой части.

Бекер кивнул.

— Хорошо. Прошу вас, пригласите сюда Бет Абрамс и кого-нибудь еще. Пусть они позаботятся о господине Кане и господине Бурге. Проследите, чтобы все надели спасательные жилеты, если до сих пор не сделали этого. И доложите мне более полную картину ущерба, причиненного падением.

— Понял. — Лейбер убежал в салон.

При падении почти никто из пассажиров не пострадал, но сейчас все они с тревогой отыскивали глазами шесть возможных выходов из самолета и уже начали собираться возле них. Лейбер нашел Бет Абрамс, она вместе с Мириам Бернштейн сидела на полу, прислонившись спиной к перегородке кухни. Лейбер пошептал ей на ухо, отошел и поговорил с Эстер Аронсон и министром иностранных дел.

Бет Абрамс, Эстер Аронсон и Ариэл Вейзман быстро направились в кабину. Женщины отвязали Кана и Бурга и начали по одному переносить их в салон.

Министр иностранных дел переглянулся через плечо с Бекером и тихонько спросил:

— Мы тонем?

Бекер подождал, пока женщины, тащившие Бурга, вышли из кабины.

— Да, мы тонем. Если погружение будет резким, то никто не выберется. Можете отдать приказ эвакуироваться.

— А как быть с ранеными?

— Наденьте на них спасательные жилеты. Оставлять их здесь нельзя.

— А до берега мы не сможем добраться?

Бекер выглянул в левое боковое окно. Мимо проплывали холмы Вавилона. Он оглянулся на крепостной холм, где, как он думал, найдет свой конец. Несколько коммандос, стоявших на вершине стены и на берегу, помахали ему руками. Другие уже спустили на воду надувные плоты и отправились вдогонку за «Конкордом». Впереди, на западном берегу, Бекер заметил земляной причал и маленькую деревушку. Там тоже были коммандос. Помощь находилась со всех сторон, но толку от нее сейчас было, как от Иерусалима. Воды Евфрата несли «Конкорд» посередине реки.

— До берега далеко.

— И вместе с тем близко, — заметил Ариэл Вейзман. — Не для того мы прошли через весь этот ад, чтобы потонуть, как крысы, в этой проклятой реке. — Он посмотрел на мутную воду, окружавшую самолет.

— Хоснер на борту? — поинтересовался Бекер.

— Нет. Он остался.

Бекер кивнул.

— А как Мириам… госпожа Бернштейн?

Вейзман бросил быстрый взгляд на Бекера и заявил официальным тоном:

— С ней все будет в порядке, капитан.

Бекер повернулся посмотреть, как женщины выносят из кабины Питера Кана. По мере того как задирался нос самолета, окрашенная его кровью вода вытекала из кабины в салон.

— Здесь был Салем Хамади.

— Что?

— Ничего, господин министр. Просто рассуждаю вслух. — Он увидел, как мимо проплывают берега, отяжелевший самолет двигался теперь медленнее. Кто-то — коммандос, летчики-истребители или он сам — обязан был быстро что-нибудь придумать.

Бекер откинулся на спинку кресла. За эти дни он привык сидеть в кабине, наклоненной вниз, а теперь она задиралась вверх. Странно, почему подобные мелочи так раздражают в критической ситуации. Он попытался включить радио, но оно не работало, как и все остальное электрооборудование. Бекер обратился к министру иностранных дел, который уселся в кресло второго пилота:

— Господин министр, я капитан и могу отдать приказ эвакуироваться, если вы не хотите этого делать.

Ариэл Вейзман сидел ровно, устремив взгляд вперед.

— Мы ощутим какие-нибудь признаки того, что начинаем погружаться?

— Мы уже погружаемся! Весь вопрос только в том, с какой скоростью. Если самолет будет продолжать тонуть медленно, то мы еще какое-то время можем оставаться в нем. А если он резко нырнет вниз, тогда конец.

Министр посмотрел вперед на земляной причал, потом в боковое окно назад, на догонявшие «Конкорд» надувные плоты.

— Подождем, — нерешительно произнес он.

— Отлично. — Бекер снова откинулся на спинку кресла и уставился в окно, наблюдая рождение нового дня. Самолет сослужил им прекрасную службу во время обороны, но теперь уже ничего нельзя было изобрести и придумать. Черт побери, эта штука, похожая на гигантскую морскую птицу, совершенно не могла держаться на воде.

Мириам Бернштейн смотрела в иллюминатор на воды Евфрата. Подняв голову, она увидела проплывавший мимо пустынный восточный берег. Глаза ее были затуманены слезами, искажали видимость и осколки стекла, но она знала, что все еще видит перед собой Вавилон. На берегу возникла деревенька с глиняными хижинами, ее обитатели высыпали на берег, уставившись на «Конкорд». Призматический эффект осколков стекла окрасил их черные головные уборы и серовато-коричневые хижины всеми цветами радуги. Как Вавилон, построенный из цветных кирпичей. Мириам показалось, что она чувствует, ощущает присутствие, почти видит евреев-пленников Вавилона, работающих на берегах реки, а их арфы висят на призрачных вербах. Она вздохнула, прижалась лбом к стеклу, и слезы покатились по ее лицу. Мириам знала, что он мертв. Ему судьбой была предназначена встреча с Ахмедом Ришем… или с кем-нибудь подобным. Она только надеялась, что он наконец-то обрел мир.