Нельсон Демилль - Реки Вавилона

Кроме двадцати делегатов мирной конференции, в зале собралась необычно большая группа сопровождающих и помощников, аналитиков, секретарей, переводчиков и людей из службы безопасности. Лейбер отметил про себя, что в зале накурено, а бар, как обычно, пуст.

Иаков Лейбер прочистил горло.

— Леди и джентльмены. Леди и джентльмены. — Он поднял вверх руки.

Шум в зале постепенно стих, все головы повернулись в сторону Лейбера. Пассажиры увидели маленького мужчину в великоватой ему белой форме, стекла его очков были настолько толстыми, что глаза напоминали устриц.

Лейбер прислонился спиной к стойке бара.

— Добрый день, я старший стюард «Конкорда 02» авиакомпании «Эль Аль».

— Я рад, что это не наш пилот, — заметал какой-то мужчина, стоявший сзади, и несколько человек засмеялись.

Лейбер улыбнулся.

— На самом деле я был и пилотом, но в один прекрасный день забыл положить под себя в кресле телефонный справочник, и мой самолет врезался в ангар.

Раздался смех, а некоторые пассажиры даже зааплодировали.

Лейбер шагнул вперед, поближе к пассажирам.

— Я просто хочу познакомить вас кое с чем. — Несколько минут он рассказывал о порядке выбора мест, потом сообщил новое время вылета. — Есть ли ко мне вопросы?

Со своего места поднялся раввин делегации Хайм Левин.

— Вы знаете, молодой человек, что сегодня пятница. По вашим словам, несмотря на длительный полет до Нью-Йорка, мы все же приземлимся перед началом священного дня отдохновения субботы. Это верно?

Лейбер сдержал улыбку. Особенность рейсов «Эль Аль» заключалась в том, что на них очень редко летали раввины, даже в середине недели. Раввины не летали на своих самолетах, потому что все экипажи «Эль Аль» время от времени нарушали священную еврейскую субботу. Они летали на рейсах иностранных авиакомпаний, так как в данном случае для них не имел значения тот факт, что экипажи этих рейсов нарушают священную субботу. Два раввина, входивших в состав мирной делегации — один представитель ортодоксального течения, другой консервативного, — решили сделать исключение и полететь рейсом «Эль Аль», чтобы продемонстрировать единство нации.

— Да, сэр, — ответил Лейбер. — Заход солнца в Нью-Йорке в шесть часов восемь минут вечера, но при высокой скорости нашего полета мы слегка обгоним солнце и приземлимся около двух часов дня по местному времени.

Некоторое время раввин Левин разглядывал стюарда.

— Другими словами, мы приземлимся на полтора часа раньше времени нашего вылета, — пояснил Лейбер. — Понимаете…

— Хорошо, я понял. Мне уже приходилось летать. — И раввин наградил нарушителя священной субботы Лейбера тем взглядом, каким обычно награждал евреев, употреблявших в пищу свинину. — Если мы приземлимся хоть на секунду позже захода солнца, будете иметь разговор со мной.

Послышался смех. Лейбер тоже улыбнулся.

— Хорошо, сэр. — Он обвел взглядом присутствующих. — На обед вам будет предложено духовое мясо и картофель. Если кого-то интересует, то можно будет посмотреть несколько фильмов. Моя жена Марсия, которая гораздо симпатичнее меня, одна из стюардесс 01-го лайнера. — Как и многие супружеские пары, которым приходилось часто летать, Лейберы никогда не летали вместе, ведь у них были дети. — Есть ко мне еще вопросы? Тогда благодарю вас за то, что летите рейсами «Эль Аль», хотя и понимаю, что вы не можете поступить иначе. — Иаков вскинул руки. — Шалом.

Капитан Давид Бекер закончил проверку «Конкорда 02». Он стоял в тени, отбрасываемой загнутой вниз носовой частью самолета. «Конкорд» окружало отделение пехотинцев, которые изредка бросали взгляды на капитана. К нему подошел Натан Брин из службы безопасности «Эль Аль».

— Как дела, капитан?

— Все нормально.

— Вы удовлетворены, а?

Бекер взглянул на самолет и кивнул.

— Увидимся на борту, — бросил Брин и отошел.

— Хорошо. — Бекер снова посмотрел на самолет. Белая птица мира была похожа на что угодно, только не на голубя. Скорее, на аиста. А может, на чайку. Она стояла высоко на длинных ногах, потому что при дельтовидных крыльях требовался высокий угол тангажа. Если бы не высокие ноги, эта птица могла бы зацепиться задницей за землю во время взлета или посадки. Именно по этой причине Бог и создал морских птиц с длинными ногами. К этому же выводу пришли инженеры из «Бритиш Эркрафт Корпорейшн» и «Аэроспасьяль». Подобных же принципов придерживались и русские, когда создавали свой сверхзвуковой воздушный лайнер ТУ-144. Блестящая идея. «Приятно видеть, как технические решения подтверждают правоту Бога», — подумал Бекер.

И еще нос. Клюв. Он оставался загнутым вниз во время взлета и посадки, как у птиц — для лучшей видимости. Во время полета он поднимался силой аэродинамических потоков. Англичане, французы, русские и Бог — не обязательно в этом порядке — независимо друг от друга пришли к этому единому решению проблемы полета. Сначала самолеты строили, как жесткие конструкции, соответственно жесткими были и все параметры. А птицы гибкие. И люди начали строить гибкие самолеты с подвижными элеронами и рулями. Потом появились убирающиеся шасси, затем реактивные самолеты с изменяющейся геометрией крыла. А теперь вот опускающаяся носовая часть.

Бекер оглядел лайнер во всю длину. На самом деле не очень большой самолет. Длина фюзеляжа пятьдесят два метра, а размах дельтовидных крыльев всего двадцать семь метров. Вес с пассажирами и топливом сто восемьдесят одна тонна, что почти в два раза меньше веса «Боинга-747».

Бекер начал последний обход лайнера. Он остановился под дельтовидным крылом и поднял голову. Нет, этот самолет построен не для того, чтобы перевозить несколько сотен пассажиров туристским классом. А для того, чтобы отвезти семьдесят очень важных персон быстрее скорости звука на мирную конференцию, для заключения сделок с нефтью и к иностранным любовницам. Самый элитный самолет. Максимальная скорость 2,2 M — это примерно две тысячи триста километров в час, в зависимости от температуры воздуха. Это скорость пули, выпущенной из скорострельной винтовки. При такой скорости полет становился воздушным преддверием ада, где внезапно менялись все стандартные правила полетов.

Полет на сверхзвуковой скорости характеризуется массой определенных требований. При скорости звука большой коэффициент лобового сопротивления, и, хотя дельтовидные крылья снижают его, у них плохие характеристики управляемости. У дельтовидных крыльев наблюдается рыскание, крен, от чего полет самолета затрудняется.

Если откажет двигатель на обычном коммерческом реактивном воздушном судне, то это никого не встревожит. А если двигатель откажет на сверхзвуковой скорости, можно запросто потерять управление лайнером. Самолет начнет вибрировать и разваливаться.