Нельсон Демилль - Реки Вавилона

— Вышка, я «Хью 76».

— Слушаю вас, 76-й.

— Вышка, все в порядке. Молодая леди с солнечным рефлектором. — Говоривший помолчал, потом добавил с легким восхищением: — Солнечные ванны в обнаженном виде.

Мазар вытер со лба капельки пота и отхлебнул из стакана воды.

— Понял вас. Скажите ей, что десантники проводят учения, оденьте ее и арестуйте. Пусть сидит в вертолете, пока не сможете передать ее полиции.

Рация долго молчала, затем ему ответили:

— Понял вас, Вышка.

— Я Вышка, конец связи. — Мазар плюхнулся в свое кресло, стоявшее рядом с креслами диспетчеров. Он повернулся к одному из них. — Пожалуй, несколько грубо с нашей стороны, но такой уж сегодня трудный день.

Сабах Хаббани лежал на гребне холма и внимательно наблюдал в полевой бинокль. День был ясным и солнечным, и все же девять километров очень большое расстояние. Ему показалось, что началась посадка в «Конкорды». Хороший момент, ничуть не хуже любого другого. Он поднял руку, но подождал, пока над ними пролетит вертолет.

Позади него, среди сосен, в нескольких метрах друг от друга стояли на коленях три минометчика, и каждый из них держал в руках мину над маленьким отверстием в земле, а рядом с минометчиками лежало еще по три мины. Каждому из них предстояло выпустить по две мины с мощным зарядом взрывчатки и по две фосфорные мины. Двенадцать мин должны были накрыть всю зону между зданием аэровокзала и «Конкордами». Если одна из зажигательных мин пробьет топливный бак — а вероятность этого была довольно высока, — то никто не уцелеет.

Минометчики внимательно следили за Хаббани. Он резко опустил руку вниз. Трясущимися ладонями каждый из минометчиков отпустил свою мину. Они услышали, как снаряды скользнули по длинному стволу, зажали уши и раскрыли рты, чтобы смягчить воздействие взрыва на барабанные перепонки.

Капитан Эфраим Динитц дождался глухого стука мин о бойки ударников, расположенных в нижней части стволов. Для военного трибунала этого доказательства будет достаточно, если возникнут какие-либо вопросы относительно намерений минометчиков. Капитан и его люди выскочили из-за деревьев и валунов.

— Вы арестованы! Руки на голову! — крикнул по-арабски Динитц.

Трое минометчиков удивленно уставились на подбегавших израильских солдат, потом на молчавшие минометы. Они медленно поднялись на ноги и закинули руки за головы.

Хаббани оглянулся через плечо и увидел сцену, развернувшуюся в тридцати ярдах от него. Сердце у него опустилось, к горлу подкатил комок. Он представил себе, что всю оставшуюся жизнь будет находиться в тюрьме Рамлы, тупо глядя на мир из-за колючей проволоки. И свою жену и детей он обнимет снова только через колючую проволоку. Хаббани вскочил и рванулся вниз по склону холма. Позади он услышал крик солдата. Хаббани споткнулся о камни, раздался еще один крик, а затем затрещала автоматная очередь. Он увидел, что пули вздымают землю вокруг него, и через несколько секунд понял, что больше уже не бежит, а лежит на земле и истекает кровью.

Хайм Мазар взял в руки рацию. С вышки ему были видны холмы, где все это происходило. Он кивнул.

— Отлично, Динитц, немедленно допросите их и сообщите мне. — Мазар откинулся на спинку кресла. Он понимал, что эти жалкие палестинские крестьяне знали даже меньше него о том, кто стоял за этой отчаянной попыткой обстрелять аэродром. Минометы были обнаружены еще десять лет назад, но их не тронули, решив посмотреть, кто ими воспользуется. Естественно, из мин удалили взрыватели, на прошлой неделе наблюдение за минометами было усилено, а кроме того, кто-то предупредил одного из агентов Мазара.

Это была настолько шутовская и глупая попытка, что Мазар даже не верил, что ее организаторы рассчитывали на успех. Скорее всего, это был просто отвлекающий маневр, а несчастных палестинцев просто принесли в жертву. Организаторы этой акции ожидали, что теперь, когда предотвращено грандиозное покушение террористов, охрана будет ослаблена. Но Мазар на это не купился. Если это действительно был отвлекающий маневр, он мог означать только то, что существует тайный заговор с целью срыва мирной конференции. Но ему об этом ничего не было известно.

Диспетчер, державший связь с самолетами, повернулся к нему и сказал:

— «Конкорды» готовы выруливать на взлетную полосу, сэр.

Мазар кивнул.

— Дайте им разрешение, и пусть убираются отсюда к чертовой матери.

Экипаж «Конкорда 01» закончил технический контроль приборов и двигателей, и самолет подрулил к началу четырехкилометровой взлетной полосы. Затрещало радио.

— «Эль Аль» 01 и 02, разрешаю взлет. Интервал две минуты. Счастливого полета.

— Вас понял. — Авидар дал газ, и огромная птица заскользила по взлетной полосе.

Давид Бекер сидел в левом кресле и наблюдал через лобовое стекло кабины, как «Конкорд 01» мягко отрывается от земли. Он повернулся к Моисею Гессу.

— Засеки время, Моисей.

Гесс кивнул и посмотрел на часы.

Позади них за длинным пультом расположился бортинженер Питер Кан. Лампочки на пульте светились, стрелки индикаторов отмечали показания. Кан повернулся к Бекеру и сказал по-английски:

— Все системы работают нормально.

Услышав английскую речь, Бекер улыбнулся.

— Отлично.

— Одна минута, — объявил Гесс.

В салоне тихо переговаривались пассажиры и обслуживающий персонал. Список пассажиров включал десять делегатов и двадцать пять помощников плюс два стюарда, две стюардессы и старший стюард Лейбер. Расположились среди пассажиров и шесть сотрудников службы безопасности во главе с Иаковом Хоснером. Том Ричардсон отыскал себе место рядом с Джоном Макклуром и теперь болтал без остановки, пытаясь втянуть в разговор молчаливого разведчика. Генерал Добкин в очередной раз просматривал бумаги, которые ему предстояло передать руководству Пентагона. Исаак Бург сидел один, читая газету и посасывая незажженную трубку. Раввин Левин вел спор на религиозную тему с одним из делегатов. Всего в пассажирской декларации было указано пятьдесят пять человек, включая экипаж и обслуживающий персонал. Разрешение на провоз дополнительного багажа выразилось в том, что вес «Конкорда» приблизился к максимальному взлетному весу в условиях данной температуры воздуха.

Мириам Бернштейн сидела позади Абделя Джабари, который устроился рядом с Ибрагимом Арифом. Сидевший через проход от них нервный молодой сотрудник службы безопасности Моше Каплан тупо уставился на черно-белые клетчатые традиционные головные уборы арабов.

Салон был маленьким: два ряда по два кресла, человек ростом сто восемьдесят сантиметров едва не касался головой потолка. Но французы отделали салон с присущим им вкусом, поэтому выглядел он роскошно. Недостаток пространства не имел особого значения, потому что «Конкорды» редко находились в воздухе более трех с половиной часов.