Нельсон Демилль - Реки Вавилона

— Что ж, если хотите знать правду, то я и сам не хочу здесь оставаться. Но и не хочу рисковать, связываясь с Ришем. Если сегодня ночью вы начнете выколачивать из него дерьмо, он моментально забудет о нашем нейтралитете и примется вырывать нам кишки, пытаясь получить информацию о слабых местах обороны. Подумайте об этом.

Хоснер задумался и посмотрел на Ричардсона.

— А вы, полковник? — Он видел, что Ричардсон выглядит несчастным. Между американцами явно что-то происходило.

Ричардсон откашлялся.

— Я остаюсь. Но, черт побери, мне кажется, вам следует до наступления темноты еще раз попытаться вступить с ними в переговоры.

— Учту ваш совет, полковник. И все же, если вы измените свое решение… то тогда уже мне придется подумать о том, что сказал мистер Макклур.

— Вот и подумайте, — буркнул Макклур. — И пришлите сюда несколько бутылок с зажигательной смесью. Ночью я смогу закинуть одну из них вон в те кусты и заросли тростника, чтобы осветить весь берег реки.

— Хорошая идея, — сказал Хоснер. — Кстати, в интервале между заходом солнца и восходом луны генерал Добкин покинет периметр. Будет спускаться отсюда, с вашей позиции. Попытайтесь установить расположение и численность часовых внизу. И окажите ему посильную помощь.

Макклур не стал задавать никаких вопросов. Он просто согласно кивнул.

Добкин стоял возле большого, доходившего ему до груди, черного шарообразного баллона.

Хоснер, возвращавшийся с позиции Макклура и Ричардсона, заметил генерала, разглядывавшего баллон, и подошел к нему.

— Откуда, черт побери, взялась эта штука?

Добкин поднял взгляд на Хоснера.

— При взрыве хвостовой части его отшвырнуло, он лежал вон там, возле южного склона, закатился в яму. Его нашел Лейбер, когда разыскивал припасы. А я его приволок сюда.

— Очень хорошо. А что это за чертовщина?

Добкин похлопал ладонью по поверхности баллона.

— Кан говорит, что это баллон со сжатым азотом.

Хоснер кивнул. Баллон предназначался для дублирования гидравлической системы в аварийных ситуациях.

— Он нам может пригодиться?

— Думаю, да. Это же сила, энергия, ожидающая выхода.

— Он полный?

— Кан говорит, что да. Большая сила, если сумеем ею правильно распорядиться. У него есть клапан, видишь?

Хоснер постучал по баллону костяшками пальцев.

— Передай людям, что мне требуются идеи по поводу его использования. Это, кстати, поможет занять делом наших сверхактивистов. А то в пустую голову приходят мысли… о дьяволе. Да, вспомнил… — Хоснер показал Добкину статуэтку. — Что это?

Добкин осторожно взял статуэтку и зажал ее в ладонях, сложив их лодочкой. Долгое время он вглядывался в лицо демона, потом сказал:

— Это Пазузу.

— Прошу прощения? — Хоснер улыбнулся, но ответной улыбки со стороны Добкина не последовало.

Ногтем большого пальца Добкин соскреб грязь с неестественно большого фаллоса статуэтки.

— Злой дух ветра. Он приносит болезни и смерть.

С минуту Хоснер наблюдал за Добкиным, рассматривающим статуэтку.

— А она… ценная?

Добкин оторвал взгляд от идола.

— Нет, не особо. Это терракота. Этот экземпляр вполне обычный, но, правда, в хорошем состоянии. Кто его нашел?

— Бекер. Он роет могилу для Гесса.

— Нужное дело. — Добкин взял на палец немного слюны и протер лицо Пазузу. — Вообще-то я и не ожидал найти здесь что-либо стоящее. Здесь же находились укрепления и сторожевые башни крепости, на их верхушки нанесло всего по несколько метров земли и пыли. Трудно найти что-нибудь на такой небольшой глубине. — Он посмотрел на Хоснера. — Спасибо.

— Благодари раввина. Он с трудом поборол в себе неразумное желание разбить эту штуковину.

Добкин кивнул.

— Интересно, действительно ли оно было неразумным.

Остаток второй половины дня прошел в изнурительной работе. Траншеи стали длиннее и глубже, они змейками извивались навстречу друг другу и в некоторых местах соединялись.

Перед наступлением сумерек Хоснер дал людям отдохнуть и привести себя в порядок. Мужчинам было приказано побриться. Он ожидал возражений на этот счет, но их не последовало. Воду, которую использовали для бритья, затем смешали с пылью, и получился грязевой раствор для маскировки лица.

Надо было что-то делать и с баллоном сжатого азота. Он возвышался на коричневой земле, словно монолит — черный и безмолвный. Хоснер объявил награду в пол-литра воды тому, кто придумает, как его использовать.

Ветер усилился, стал горячее, пыль начала покрывать все и всех. Людям, страдавшим респираторными заболеваниями, было тяжело дышать.

Солнце зашло в шесть часов шестнадцать минут. Перемирие закончилось, и теперь судьба защитников холма снова находилась в их собственных руках. Хоснер наблюдал, как ярко-красный диск солнца опускался в заболоченную равнину, простиравшуюся к западу. Над головой, где ночь встречалась с днем, в темноте засверкали первые звезды. На востоке небо было уже черным, как бархат. По древнееврейским понятиям об измерении времени день почти закончился. Закончилась священная суббота.

Хоснер отправился к западному склону, где было поменьше народу, отыскал небольшую яму и улегся в нее. Он устремил взгляд в меняющее окраску небо. Воздух над пустыней быстро остывал, ветер перешел в легкий бриз. Хоснер, не мигая, разглядывал чарующую темноту усыпанного звездами неба. Таких ярких и близких звезд он не помнил с детства.

Хоснер с удовольствием вытянулся в теплой густой пыли. Темная половина неба медленно двигалась на запад. Невероятно красивое зрелище. Неудивительно, что обитатели пустынь во всем мире более фанатично, чем остальные люди, относятся к своим богам. Ведь до этих богов можно почти дотронуться, видеть их в потрясающей взаимосвязи земных и небесных явлений.

Вдали, на равнине, завыла стая шакалов. Их завывание приближалось очень быстро, и Хоснер догадался, что они бегут к Евфрату. Наверное, преследуют какую-нибудь несчастную маленькую жертву, решившую пробраться к реке под покровом темноты. Шакалы снова завыли, протяжно и злобно, потом раздались дикие вопли и звуки борьбы, а затем наступила тишина.

Сумерки продлились всего несколько минут после захода солнца, а потом наступила темнота, которую пилоты и военные называют окончанием вечерних навигационных сумерек.

Луна не появится еще несколько часов. Нападет ли Риш в темноте, как шакалы, или все же дождется восхода луны? Брин не заметил выдвижения ашбалов от ворот Иштар к рубежу атаки. У подножия холма расположилась только редкая цепь часовых. Но это ничего не значило. Если Риш собирается атаковать под покровом темноты, то и выдвигать своих людей на рубеж атаки будет в темноте. Любой командир так бы поступил. Значит, у обороняющихся было еще около получаса до начала возможной атаки. Достаточно времени, чтобы похоронить Моисея Гесса.