Джонатан Келлерман - Дочь убийцы

– Ты слишком скромничаешь, Майк.

Либер скрестил руки на груди, и взгляд его снова сделался пустым. А потом он вдруг встал.

– Мне нужно идти. Должен провести кое-какие валютные операции.

– Мы же на моей машине! – удивился юрист. – Как ты вернешься в офис?

– Автобусом, – ответил молодой человек и повернулся к Грейс: – Мне жаль, что вы узнали об этом при таких обстоятельствах. Надеюсь, вы не спустите все это.

– Очевидно, ты заметила, что Майк необычный человек. Ему пришлось несладко во время учебы в Массачусетском технологическом. Малкольм ему помог, – сказал Гарденер, когда Либер ушел.

Грейс промолчала.

– Так вот, вероятно, ты не удивлена этим… Как и всем, что я могу рассказать тебе о Малкольме и Софи… Поэтому… В общем, подробности таковы.

Несмотря на такое невнятное вступление, Рэнсом сумел настроиться на деловой лад и с достойной восхищения точностью и скрупулезностью изложил суть дела.

Дом на Джун-стрит стоил от трех с половиной до четырех миллионов долларов. А акционерный фонд, который Малкольм и Софи открыли на имя Грейс через несколько месяцев после того, как взяли ее к себе, оценивался в пятьсот семьдесят пять тысяч долларов.

– Фонд принадлежит тебе прямо сейчас, но часть денег, вырученных за дом – если ты решишь его продать, – пойдет на налоги. Если все сложить, то, по моим оценкам, у тебя останется около четырех миллионов, – объяснил юрист.

– Отлично, – сказала его собеседница. – Я оплачу оформление документов.

– Я уже приступил, дорогая. Как исполнителю завещания никакого дополнительного гонорара мне не требуется.

– Разве исполнители завещания не берут почасовую оплату?

– Никаких правил не существует, Грейс.

– Мне не нужно никаких подарков…

– Речь не об этом. Просто вопрос приличий. Ты не представляешь, кем они для меня были!

– Спасибо, – поспешно сказала Блейдс, опасаясь нового приступа ностальгии. Она купит Рэнсому подарок, что-нибудь необычное. В его доме в день похорон Грейс заметила коллекцию стекла в стиле ар деко. А его жена погладила одну вазу, когда проходила мимо.

Гарденер, похоже, не собирался уходить.

– Что-то еще? – спросила Грейс.

Адвокат печально улыбнулся.

– Как говорится в рекламе дешевых ножей, «подождите, есть кое-что еще».

Блейдс закрыла глаза. Нервы ее были так напряжены, что она с трудом сдерживалась, чтобы не выставить гостя из кухни.

– Итак, – сказал Рэнсом, – мы остановились на четырех миллионах. Сама по себе эта сумма – неплохой подарок для человека в твоем возрасте, с огромным потенциалом роста. Но, – он взмахнул рукой, – есть еще немного денег, которые Малкольм и Софи инвестировали для себя. Майк отлично поработал и с этими фондами. А еще раньше – его отец. Арт Либер был одним из лучших инвестиционных менеджеров на Восточном побережье. Наш с Малкольмом приятель по Лоуэлл-Хаус. Прекрасный человек, умер много лет назад от рака мочевого пузыря… Были сомнения, справится ли Майк, но он великолепно себя проявил.

Ну вот, опять.

Вероятно, Гарденер почувствовал нетерпение своей новой подопечной, потому что выпрямился и перешел к делу.

– То, что ты увидишь, Грейс, иллюстрирует силу сложных процентов. Сделать надежные инвестиции и не трогать их.

Он вздохнул, а потом выбрал из стопки документов три листа, положил их на стол и подвинул к Блейдс.

Столбцы с акциями, облигациями, денежными средствами – в этом психотерапевт не разбиралась. Буквы и цифры мелким шрифтом. Все плыло у нее перед глазами.

Она отвела взгляд.

– Хорошо, спасибо.

– Грейс! – В голосе Гарденера звучала тревога. – Ты это видела?

– Что?

Юрист выхватил нижний лист, повернул его к женщине, чтобы она могла прочесть, и ткнул пальцем в самый низ страницы.

Общий итог:

Двадцать восемь миллионов шестьсот пятьдесят тысяч долларов.

И сорок девять центов.

– Это, – сказал Рэнсом, – после уплаты налогов, Грейс. Ты – очень богатая женщина.

Доктор Блейдс читала истории о людях, выигравших в лотерею и клявшихся, что их жизнь не изменится. Разумеется, жизнь менялась – только идиоты могли делать вид, что это не так. Нет никакого смысла игнорировать ситуацию, в которой она оказалась. Главное – не утратить контроль.

Она позвонила Майку Либеру и сказала, что потратит часть средств, но хочет, чтобы он продолжал управлять ее деньгами.

– Если нужно потратить, используйте доход, а не основной капитал, – сказал он.

– Какой доход?

– Вы не прочли? У вас не облагаемые налогом облигации. Процент составляет более шестисот тысяч ежегодно. Этого достаточно на туфли и маникюр, правда?

– Более чем достаточно. Значит, продолжаем, как прежде?

– Почему бы и нет? Вы же не против, если я не буду устраивать спектакли, да?

– Прошу прощения?

– К большинству клиентов я должен приезжать два раза в год с графиками и диаграммами, демонстрируя, какой я молодец. Малкольм и Софи понимали, что это пустая трата времени.

– Согласна.

– Кроме того, – сказал Либер, – я хочу предупредить вас с самого начала: в какие-то годы дела будут идти лучше, в какие-то – хуже. Тот, кто осмелится утверждать иное, – бесстыжий обманщик.

– Логично, Майк.

– Вы можете позвонить, если у вас возникнут вопросы, но ваши вопросы должны быть профессиональными. Лучше читать ежемесячные отчеты – там все есть. Если хотите знать больше, я порекомендую литературу по основам инвестирования. Самый лучший автор – Бенджамин Грэм.

– Буду иметь в виду, Майк.

– Хорошо… Ах да, я выслал вам несколько чеков, чтобы вы могли потратить столько, сколько вам нужно.

– Спасибо, Майк.

– Не за что.

За следующий год Грейс продала дом на Джун-стрит, передав наиболее ценный антиквариат и предметы искусства арт-дилеру из Пасадины, и поместила все бумаги Малкольма и Софи в специальное хранилище документов. Когда-нибудь она их прочтет. Но не теперь.

Используя вырученные за дом деньги, Блейдс избежала уплаты налога на реализованный прирост капитала, что позволяло сделать безналоговый обмен по правилу 1031: она приобрела дом на Ла-Коста-Бич по сходной цене, потому что он был крошечным и подходил только для одного человека, а местные власти не давали разрешения на перестройку. Остаток денег был потрачен на домик в Западном Голливуде, который Грейс превратила в новый офис.

На следующий день после закрытия обеих сделок она приехала в агентство по продаже автомобилей в Беверли-Хиллз, продала «БМВ» и купила «Астон Мартин». Черный и почти новый. Его предыдущий владелец обнаружил, что с трудом помещается за рулем. Универсал «Тойота», тоже почти новый, стоял в углу парковки. Выяснилось, что он принадлежит продавцу. Психотерапевт удивила его своим предложением, но в конечном итоге уговорила оформить все одной сделкой.