Фиона Бартон - Дитя

Тут к ее столу подошел Терри, и Кейт подняла на него взгляд.

– Все в порядке, Кейт? – спросил он. – Как-то ты ужасно выглядишь.

– Спасибо, Терри, как это мило от тебя слышать. Да нет, все нормально. Просто дома немного не слава богу. С нашим старшим.

– И чем у тебя Джейк там отличился? – поинтересовался Терри. – Лично меня дети уже замучили. То им денег дай, то до тусовки подбрось.

– А этот начал с университетом выкобениваться. Ладно, само как-нибудь рассосется.

Насчет судьбы «криминальщика» стало известно уже к половине седьмого. То есть достаточно поздно, чтобы можно было выпроводить его из здания редакции с минимумом скандала, если тот отреагирует не лучшим образом. Гордона вызвали в кабинет главного редактора и через пятнадцать минут выпустили оттуда уже в статусе «бывшего сотрудника газеты The Daily Post ».

– Мне выписали на выход целую кучу денег, – сказал он Кейт, принявшись закидывать свои вещи со стола в черный пакет для мусора. – Все будет отлично. Видимо, настало время перемен. И впрямь, чего-то я тут задержался.

Оба они понимали, что больше ему работы не найти. Он уже слишком стар. И слишком уж старомоден.

– Самое скверное – как сказать об этом дома, – продолжал Гордон. – Даже не знаю, что лучше: сразу позвонить Мэгги или подождать с этой вестью, пока вернусь домой. Бог знает, чего она мне наговорит. Орать, наверно, будет на полную катушку.

– Да брось, Мэгги поймет, – успокоила его Кейт. Впрочем, на самом деле она вовсе не была уверена, что «железная леди», как прозвали эту даму у них в редакции, способна проникнуться каким-либо сочувствием. Во всяком случае, подобного за ней пока не наблюдалось. Но Кейт постаралась не задерживаться на негативных прогнозах.

– Ладно, посмотрим, – сказал Гордон, уныло покачав головой.

– Где собираешься устраивать отвальную? Думаю, все захотят прийти и проводить тебя, как полагается у нас на Флит-стрит, – сказала Кейт, поднимая с пола оброненный конверт.

– А, ну да, чего-нибудь соображу. Наверно, хорошо бы в «Чеширском сыре», где я, помнится, отмечал свой первый день в должности корреспондента национальной газеты. Обратно в наш каменный век. Обычно мы туда заглядывали, когда только начинали работать печатные станки. Тряслось аж целое здание. А шум был… – Голос у него стал надламываться, и Гордон умолк, сделав вид, будто обследует ящики стола. – Наверное, на пятницу намечу, – сказал он наконец. – Переживу, да и покончу с этим. Я свяжусь с Мажором, а он уже перешлет по «мылу» всем остальным.

Гордон обвел взглядом редакцию, и плечи у него поникли.

– Что ж, пойду уже, пожалуй.

К нему подошел Терри, другие журналисты тоже поднялись с мест.

– Удачи тебе, дружище, – сказал от своего стола Мажор, когда бывший криминальный хроникер поднял в руках мусорный пакет со свидетельствами своей долгой газетной карьеры.

Кейт подхватила свой блокнот и принялась стучать им по столу. То же самое стали делать и другие журналисты. Младшие редакторы и прочие «заднескамеечники» с готовностью поддержали эту какофонию, стуча по столам кулаками или тем, что попалось под руку. Как того требовала старинная традиция, уволенного сотрудника проводили дружным стуком. В бесстрастном новом мире это был целый гул эмоций, и Гордон, в последний раз покидая редакцию газеты, не выдержав, расплакался.

Когда за ним закрылась дверь и шум в ньюсруме поутих, вид у всех был потрясенный и растроганный.

– Пойду-ка я чего-нить жахну, – пробурчал Мажор. – Мне срочно надо выпить.

Пятница, 30 марта 2012 года

Старый паб «Чеширский сыр» на Флит-стрит являл собою целый лабиринт из темных, обшитых деревянными панелями коридоров и укромных уголков. До тех пор, пока в девяностых центральная пресса не раскатилась по четырем разным углам столицы, это заведение неизменно служило прибежищем всей лондонской газетной братии – местом, где разворачивались скандалы и потасовки, где справлялись юбилеи и поминки. Теперь «Чеширский сыр» позиционировал себя как колоритный рудимент ушедших дней. Новые его хозяева любовно пересказывали туристам и новым работникам Сити истории появления канувших в историю сенсационных статей и анекдоты о некогда покровительствуемом товариществе. Как будто журналистика принадлежала уже совсем иной эпохе.

«И все же пахнет здесь по-прежнему», – сразу подумала Кейт, которая, стряхнув с зонтика капли нескончаемого дождя, стала пробиваться сквозь толпу здешних выпивох к лестнице на второй этаж, где располагался отдельный кабинет. Отовсюду несло застарелым духом пива и сушеных закусок.

По мере того как Кейт поднималась по лестнице к идущей наверху вечеринке, шум оттуда все сильнее возрастал, пока наконец не окатил ее гудящей волной. На первом плане в кабинете выделялся криминальщик, передающий пивные кружки над головами бывших коллег – раскрасневшихся, что-то громко друг другу говорящих и уже ругающихся.

«Так, и кто тут есть? – быстро огляделась она вокруг своим профессиональным сканирующим оком. – Есть кто мне интересный? Или кто-то, кого мне лучше сейчас избегать?»

В углу ее взор выхватил группу копов. Да тут было настоящее сборище из разных кланов! Кейт заметила там почти что в полном составе Отдел по связям с прессой Столичной полиции, даже Колина Стаббса и, похоже, полицейских детективов, что вели все громкие дела, освещавшиеся The Post.

– Боб! – прокричала Кейт сквозь царящий в кабинете шум и стала поскорее продираться сквозь толпу, поскольку Спаркс ее даже не услышал.

Детектив-инспектор Спаркс был всецело поглощен беседой с другим офицером полиции. Кейт не видела его с того дня, как Джин Тейлор предстала перед судом за свое пассивное соучастие в похищении Беллы Эллиот. Тогда они общались по телефону всякий раз, как Кейт писала про Джин – статьи, в первую очередь адресованные родителям других похищенных детей и тем, кто поддерживал в тюрьме отъявленных негодяев, – однако с тех пор ее работа ни разу не приводила Кейт к полицейскому отделению в Хэмпшире, где служил Боб.

Внезапно он заметил Кейт и улыбнулся. От волнения у нее сразу пробежали мурашки. «Ну, не смешно ли? Тебе сколько лет-то?» – раздраженно одернула она себя. И неожиданно засомневалась, как будет правильнее с ним поздороваться. Пожать руку или чмокнуть в щеку?

Впрочем, у детектива-инспектора Спаркса определенно не стояло такой дилеммы. Боб сразу же протянул ей руку, и Кейт тепло пожала его ладонь.

– Привет, Боб. Очень рада тебя видеть.

– Мне тоже очень приятно тебя видеть, Кейт, – ответил он, не расставаясь с улыбкой. – Должно быть, год как не встречались.

– Да уж больше двух, – поправила она, так и не выпустив его ладони, и напоследок еще раз крепко ее пожала.