Шери Лапенья - Супруги по соседству

Синтия сделала глубокий вдох и глубже села в кресле.

– Мы с Энн раньше были ближе. Вместе пили кофе, ходили по магазинам, болтали. У нас на самом деле было много общего. Я фотограф, она работала в арт-галерее в центре. Энн с ума сходит по абстрактному искусству, по крайней мере, раньше сходила. И она чертовски хорошо знает свое дело – отличный куратор, великолепный продавец. У нее глаз наметан на качество и на то, что будут покупать, – она остановилась, погрузившись в воспоминания.

– Что дальше? – спросил Расбах.

Синтия продолжила:

– Потом она забеременела, и казалось, что ни о чем, кроме детей, думать не могла. Ей хотелось ходить только по детским магазинам, – у Синтии вырвался смешок. – Извините, но через какое-то время меня это стало утомлять. Думаю, ее обидело, что меня не очень интересовала ее беременность. У нас стало меньше общего. Потом родился ребенок, и у нее ни на что другое уже не хватало времени. Знаю, ей было тяжело, но она стала менее интересной, если вы понимаете, о чем я, – Синтия замолчала и скрестила свои длинные ноги. – По-моему, ей стоило вернуться на работу, когда ребенку исполнилось несколько месяцев, но она не захотела. Наверное, ей кажется, что она обязана быть идеальной матерью.

– А Марко изменился после рождения ребенка? – спросил Расбах.

Она склонила голову набок, размышляя над вопросом.

– Да нет, не особенно, но опять же, мы нечасто с ним видимся. Мне он кажется таким же, каким и был, хотя, думаю, Энн его расстраивает. Он все так же любит повеселиться.

Расбах спросил:

– Энн с Марко не совещались наедине, когда она вернулась после проверки ребенка?

– Что вы имеете в виду?

– Вы с мужем во время ужина не уходили на кухню прибраться, например, и не оставляли их вдвоем? Они не уединялись в уголке?

– Не знаю. Кажется, нет. Марко, в основном, болтал со мной, потому что Энн явно была в не слишком радужном настроении.

– Так вы не помните, чтобы они шептались друг с другом за ужином?

Она отрицательно покачала головой.

– Нет, а что?

Расбах сделал вид, что не заметил вопроса.

– Опишите, пожалуйста, как прошел остаток вечера.

– Мы, в основном, сидели в гостиной, потому что там хороший кондиционер, а было жарко. Беседу поддерживали преимущественно мы с Марко. Муж у меня неразговорчивый, интеллектуал. В этом они с Энн похожи. Они легко находят общий язык.

– А вы легко находите общий язык с Марко?

– Мы с Марко экстраверты, это уж точно. Я поднимаю настроение мужу, а Марко – Энн. Наверное, противоположности притягиваются.

Расбах не ответил, и в комнате повисла тишина. Потом он спросил:

– Когда Энн вернулась после одиннадцатичасового кормления, вы не заметили в ней никакой перемены, кроме того, что она, возможно, плакала?

– Да нет. Она просто казалась уставшей… но она теперь всегда такая.

– Кто потом проверял ребенка?

Синтия задумалась.

– Кажется, Энн вернулась уже около одиннадцати тридцати, поэтому Марко не пошел. Она проверяла каждый час, он – через полчаса после нее, такая у них была договоренность. Поэтому Энн пошла снова в полночь, а потом Марко – в двенадцать тридцать.

– Как долго Энн отсутствовала, когда уходила в полночь? – спросил Расбах.

– О, совсем недолго, минут пять.

– А потом в двенадцать тридцать пошел Марко?

– Да, я была на кухне, прибиралась. Он выскользнул через дверь на задний двор, сказал, что взглянет на ребенка и тут же вернется. Он мне подмигнул.

– Подмигнул?

– Да. Он был довольно пьян. Как и все мы.

– И как долго он отсутствовал? – спросил Расбах.

– Недолго, две-три минуты. Может, пять, – Синтия изменила положение и снова скрестила ноги. – Когда он вернулся, мы вышли во двор покурить.

– Только вы вдвоем?

– Да.

– О чем вы разговаривали? – спросил Расбах. Он вспомнил, как покраснел Марко, когда упомянул, что ходил покурить с Синтией, и как злилась на мужа Энн за флирт с женщиной, которая сейчас сидела напротив.

Синтия ответила:

– Да так, ни о чем. Он дал мне прикурить. – Расбах молча ждал продолжения. – Стал гладить меня по ноге. На мне было платье с разрезом сбоку, – она выглядела смущенной. – Разве это важно? Какое это имеет отношение к похищенному ребенку?

– Просто расскажите, что случилось, прошу вас.

– Он гладил мне ноги. Потом разошелся и затащил меня к себе на колени. Стал меня целовать.

– Продолжайте, – попросил Расбах.

– Ну… он был порядком возбужден. Нас обоих слегка занесло. Было темно, мы напились.

– Как долго это длилось? – спросил Расбах.

– Не знаю, несколько минут.

– Вас не беспокоило, что ваш муж или Энн могут выйти и увидеть, как вы с Марко… обнимаетесь?

– Честно говоря, мы не особенно думали. Как я уже сказала, мы были довольно пьяны.

– Значит, никто не вышел и не увидел вас.

– Нет. В конце концов, я его оттолкнула, но мягко. Это было непросто, потому что он впился в меня, как клещ. Был настойчив.

– У вас с Марко роман? – прямо спросил Расбах.

– Что? Нет. Нет у нас романа. Я думала, это просто безобидный флирт. Он никогда раньше меня не касался. Мы слишком много выпили.

– Что случилось, когда вы его оттолкнули?

– Мы привели себя в порядок и вернулись в дом.

– В котором часу это было?

– Кажется, почти в час. Энн хотелось уйти. Ей не понравилось, что мы с Марко были вдвоем на заднем дворе.

Еще бы , подумал Расбах.

– Вы не выходили на задний двор до того?

Она покачала головой:

– Нет. А что?

– Вы случайно не замечали, загорался ли датчик движения, когда Марко подходил к дому?

– О, не знаю. Я не видела, как он туда шел.

– Кроме вас с мужем – и Марко с Энн, конечно же, – кто-нибудь мог знать, что ребенок в доме один?

– Насколько мне известно, нет, – она пожала точеными плечами. – Кому еще об этом знать?

– Можете что-нибудь добавить, миссис Стиллвелл?

Она покачала головой:

– К сожалению, нет. Вечер казался мне вполне обычным. Кто бы мог представить, что случится что-то подобное? Жаль, что они просто не взяли ребенка с собой.

– Спасибо, что уделили нам время, – сказал Расбах и встал, чтобы уйти. Дженнингс тоже поднялся. Расбах протянул Синтии визитку. – Если вспомните что-нибудь еще, что угодно, позвоните.

– Конечно, – ответила она.

Расбах выглянул из окна. Репортеры слонялись вокруг дома, ожидая их появления.

– Не возражаете, если мы пройдем через задний двор? – спросил он.

– Конечно, не возражаю, – ответила Синтия. – Гараж открыт.

Они проскользнули через раздвижную стеклянную дверь на кухне, пересекли двор и вышли через гараж в проулок. Здесь они остановились, невидимые с улицы.

Дженнингс искоса взглянул на Расбаха и поднял брови.

– Ты ей веришь? – спросил Расбах.