Шери Лапенья - Супруги по соседству

– Конечно, она была живой, – говорит он. – Почему ты спрашиваешь? – он взволнованно смотрит в ее искаженное тревогой лицо.

– Потому что я не помню, – шепчет Энн. – Я не помню, дышала ли она, когда я заходила к ней в полночь. Ты уверен , что она дышала?

– Да, я уверен, она дышала, – отвечает Марко. Он не может ей сказать, что знает наверняка, что Кора была живой, потому что чувствовал, как бьется ее маленькое сердечко, когда вынес на руках из дома.

– Откуда ты знаешь? – спрашивает она, вглядываясь в него, как будто пытаясь прочитать его мысли. – Ты проверял? Или просто посмотрел?

– Я видел, как ее грудь поднимается и опускается в кроватке, – лжет Марко.

– Точно? Ты же мне не врешь? – с тревогой требует ответа Энн.

– Нет, Энн, почему ты спрашиваешь? Почему ты думаешь, что она могла не дышать? Это из-за того, что сказал этот придурок детектив?

Она упирается взглядом в колени.

– Потому что я не уверена, что она дышала, когда я проверяла в полночь. Я не стала брать ее на руки. Не хотела разбудить. И я не помню, видела ли точно, что она дышит.

– Это все?

– Нет, – она колеблется. Потом смотрит на него и говорит: – Когда я заходила к ней в полночь… я не помню, что делала. Совсем.

Выражение на ее лице пугает. Марко кажется, будто она сейчас расскажет ему что-то ужасное, будто он каким-то образом предвидел это и ждал уже давно. Он не хочет этого слышать, но не может пошевелиться.

Энн шепчет:

– Я не помню, что делала. Со мной такое иногда бывает: я как будто не в себе. Сначала что-то делаю, а потом ничего не помню.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Марко. Его голос непривычно холоден.

Она смотрит на него умоляющими глазами.

– Я не то чтобы забыла, потому что была пьяной. Я тебе никогда не рассказывала, но раньше я была больна. Я думала, это прошло, когда я тебя встретила.

– В каком смысле больна? – спрашивает Марко встревоженно.

Теперь она плачет.

– Я как будто отключаюсь ненадолго. А потом, когда прихожу в себя, не могу ничего вспомнить.

Он смотрит на нее ошеломленно.

– И тебе не пришло в голову мне рассказать?

– Прости! Я должна была тебе рассказать. Но я думала… – она не договаривает. – Я солгала полиции о боди. Я не помню, как ее переодевала. Я просто предположила, что я это сделала, но на самом деле я не помню. Моя память, как чистый лист, – она близка к истерике.

– Тише, тише, – произносит Марко. – Энн, с ней все было в порядке. Я абсолютно уверен.

– Потому что в полиции думают, что я что-то с ней сделала. Они думают, я убила ее, задушила или накрыла лицо подушкой, а потом ты ее увез, чтобы меня защитить!

– Это бред! – восклицает Марко; теперь он злится на полицию за такие предположения. Они знают, что это он их жертва, так зачем им понадобилось доводить ее до нервного срыва?

– Правда? – спрашивает Энн, глядя на него безумными глазами. – Я ее ударила. Я рассердилась и ударила ее.

– Что? Когда? Когда ты ее ударила?

– Когда кормила в одиннадцать. Она капризничала. Я… просто сорвалась. Иногда… я выхожу из себя… и шлепаю ее, чтобы она успокоилась.

Марко смотрит на нее в ужасе.

– Нет, Энн, ты этого не делала, я уверен, – говорит он, надеясь, что это неправда. Эти слова тревожат, как и ее признание, что она больна и не контролирует себя.

– Но я не знаю, ясно? – плачет Энн. – Я не помню! Возможно, я действительно что-то с ней сделала. Ты меня прикрываешь, Марко? Скажи честно!

Он берет ее лицо в ладони и пытается удержать на себе ее взгляд.

– Энн, с ней все было в порядке. Она была жива и дышала в двенадцать тридцать. Ты не виновата. Ни в чем из этого ты не виновата, – он обнимает ее, и она захлебывается в рыданиях.

Он думает: ведь во всем виноват я .

После того как Энн наконец засыпает беспокойным сном, Марко долго размышляет над произошедшим, лежа в постели рядом. Как бы ему хотелось, чтобы он мог обсудить все это с ней! Он скучает по тем временам, когда они говорили обо всем на свете, когда у них были совместные планы. Но теперь он ничего не может ей рассказать. Когда он все-таки засыпает, ему снятся кошмары, и он четыре раза за ночь вскакивает с колотящимся сердцем, в поту, на влажных простынях.

Вот что ему известно: Ричард ведет переговоры с похитителями. Ричард и Элис собираются заплатить, сколько потребуется, чтобы вернуть Кору. Марко остается надеяться и молиться, чтобы Ричард преуспел там, где он не смог. У Ричарда телефон Дерека, и он знал , что на звонок ответил Марко. Ричарду – и Элис – известно, что Марко сговорился с Дереком, чтобы похитить собственного ребенка и получить за него выкуп. Первая мысль Марко о том, что Ричард убил Дерека и забрал его телефон, теперь кажется абсурдной. Откуда вообще Ричард мог знать о Дереке? И способен ли Ричард проломить человеку голову? Марко так не кажется, хоть он и ненавидит этого ублюдка.

Если телефон Ричарду действительно прислали похитители, это хорошо. Это значит, полиции ничего не известно, во всяком случае пока. Но Ричард ему угрожал. Каковы в точности были его слова? Марко не помнит. Он должен поговорить с Ричардом и убедить его не рассказывать полиции – и Энн – о роли Марко в похищении. Как ему это сделать? Нужно уверить их с Элис, что Энн не переживет потрясения, что, если участие Марко в исчезновении Коры раскроется, это ее полностью уничтожит.

Родители Энн никогда его не простят, но, может быть, по крайней мере, он, Энн и Кора снова станут семьей. Если им вернут ребенка, Энн будет счастлива. Он мог бы начать сначала, работать не покладая рук, чтобы их обеспечивать. Может быть, Ричард и не хочет на него доносить. Это повредило бы ему в глазах общества, подорвало его репутацию в деловых кругах. Может быть, Ричарду всего лишь нужен грязный секрет, которым он сможет угрожать Марко до конца жизни. Это было бы как раз в духе Ричарда. При этой мысли Марко дышится чуточку легче.

Нужно избавиться от телефона. Что, если Энн перезвонит на последний набранный номер и услышит голос отца? Потом он вспоминает, что она не знает пароля. И все же он должен избавиться от телефона, потому что он доказывает связь Марко с исчезновением Коры. Марко не может допустить, чтобы он попал в руки полиции.

Есть еще Синтия с ее видео. Он понятия не имеет, что с этим делать. До поры до времени она будет молчать, если он убедит ее, что достанет сумму, которую она требует.

Боже, что за бардак.

Марко встает в темноте и тихо ступает по ковру спальни, стараясь не разбудить жену. Он быстро одевается, влезая в те же джинсы и футболку, что были на нем днем. Потом идет в кабинет и достает телефон из ящика в столе, куда положил его вечером. Включает и проверяет в последний раз. Ничего. Нет необходимости хранить телефон. Если ему нужно будет поговорить с Ричардом, он сделает это напрямую. Телефон – единственная улика, не считая видео, которую можно использовать против него.