Шери Лапенья - Супруги по соседству

Может, и хорошо, что она не знает, что стало с ее ребенком. Но ей нужно знать. Иначе до конца жизни ее истерзанный разум будет рисовать ей чудовищные образы, которые, возможно, хуже реальности. Может быть, смерть Коры была быстрой. Энн надеется, что так и было. Но она, скорее всего, никогда не узнает наверняка.

С того самого дня, как Кора родилась, каждую минуту ее короткой жизни Энн знала, где она, а теперь понятия не имеет. Потому что она плохая мать. Плохая, сломленная мать, которая недостаточно любила свою дочь. Она оставила ее одну. Ударила. Неудивительно, что дочь пропала. У всего есть причина, и причина исчезновения Коры в том, что Энн ее не заслуживала.

Теперь Энн не просто бродит по дому, она движется все быстрее и быстрее. Ее разум пускается вскачь, мысли сталкиваются друг с другом. Она чувствует себя глубоко виноватой перед дочерью. Она не знает, верить ли словам Марко о том, что Кора была жива в двенадцать тридцать. Она не может доверять ничему, из того что он говорит: он лжец. Должно быть, это она что-то сделала с Корой. Должно быть, она убила собственного ребенка. Это единственная версия, которая имеет смысл.

Это ужасная версия, ужасный груз. Она должна кому-то рассказать. Она пыталась рассказать Марко, что натворила, но он не стал слушать. Ему хочется притворяться, будто этого не случилось, будто она не способна причинить вред собственному ребенку. Она помнит выражение, появившееся на его лице, когда она рассказала ему, что ударила Кору, – как будто он не верил своим ушам.

Возможно, он думал бы иначе, если бы видел, как она шлепнула дочь.

Возможно, он думал бы иначе, если бы знал ее историю.

Когда она училась в школе Святой Милдред, случился один инцидент, о котором она ничего не помнит. Она помнит только последствия: кровь на стене женского туалета, Сьюзан на полу, точно мертвая, и все – Дженис, Дебби, учительница естествознания и директриса – смотрят на нее в ужасе. А она и понятия не имеет, что только что произошло.

После этого мать отвела ее к психиатру, который диагностировал диссоциативное расстройство личности. Энн помнит, как она пришла к нему на прием и смотрела перед собой, застыв в кресле, а рядом в беспокойстве сидела мать. Энн была в ужасе от диагноза, и ей было стыдно.

– Не понимаю, – сказала мать доктору. – Я не понимаю, что вы говорите.

– Знаю, – мягко ответил психиатр. – Звучит пугающе, но это не такое уж необычное явление, как вы можете подумать. Представьте, что это защитный механизм – только несовершенный. Человек на короткое время теряет связь с реальностью, – он повернулся к Энн, которая отказывалась на него взглянуть. – Иногда возникает ощущение отстраненности от своего тела, как будто все происходит не с тобой. Окружающее кажется или нереальным, или каким-то искаженным. Или, как в твоем случае, наступает состояние фуги – временный провал в памяти.

– Это случится снова? – спросила Элис доктора.

– Не знаю. А раньше такое бывало?

Бывало, но что-то настолько страшное произошло впервые.

– У нее бывают моменты, – неуверенно призналась Элис, – еще с раннего детства, когда она что-то делает, а потом не может вспомнить. Я… сначала я думала, что она просто так говорит, чтобы ее не наказали. И только потом поняла, что это происходит само собой, – она сделала паузу. – Но ничего подобного никогда не было.

Доктор сплел пальцы в замок и, внимательно глядя на Энн, спросил у матери:

– У нее в жизни были какие-нибудь травмы?

– Травмы? – эхом переспросила Элис. – Конечно, нет.

Доктор посмотрел скептически.

– Диссоциативное расстройство обычно является результатом какой-то скрытой травмы.

– О, боже, – сказала Элис.

Доктор приподнял брови, ожидая продолжения.

– Ее отец, – произнесла Элис внезапно.

– Отец?

– Она видела, как он умер. Это было ужасно. Она его обожала.

Взгляд Энн не отрывался от противоположной стены, она не шевелилась.

– Как он умер? – спросил доктор.

– Я ходила по магазинам. А они были дома, играли. У него случился обширный инфаркт. Наверное, он умер почти сразу. Она все это видела. Когда я вернулась домой, было уже поздно. Энн плакала и нажимала на кнопки в телефоне, но она не знала, как набрать номер. В любом случае, это было уже не важно, его нельзя было спасти. Ей было всего четыре года.

Доктор покивал с сочувствием.

– Ясно, – сказал он. Потом он помолчал какое-то время.

Элис сказала:

– Ей долго снились кошмары. Я не разрешала ей говорить об этом… может быть, я была не права, но она так расстраивалась, и я пыталась помочь. Когда она поднимала эту тему, я старалась ее отвлечь, – и добавила: – Кажется, она винила себя за то, что не знала, что делать. Но это не ее вина. Она была еще маленькой. И нам сказали, что его было не спасти, даже если бы «скорая» приехала вовремя.

– Любому ребенку было бы тяжело пережить такое, – сказал доктор. Он повернулся к Энн, которая продолжала его игнорировать. – Стресс может временно усилить симптомы. Я предлагаю тебе регулярно ходить ко мне на прием, и мы постараемся разобраться с тем, что тебя волнует.

Энн проплакала всю дорогу до дома в машине. Когда они добрались, мать обняла ее, прежде чем зайти в дом, и сказала:

– Все будет хорошо, Энн, – но Энн ей не поверила. – Мы скажем отцу, что ты ходишь кое к кому, чтобы справиться с тревогой. Ему не нужно знать о том, что случилось. Он не поймет.

Они не рассказали ему о школьном инциденте. Мать Энн сама ходила на все встречи с родителями остальных трех девочек из школы Святой Милдред.

С тех пор случались другие «эпизоды», по большей части безвредные, в которых Энн отключалась на некоторое время – минуты, а иногда и часы, – и, когда приходила в себя, не могла вспомнить, что случилось. Причиной был стресс. Она оказывалась в каком-нибудь неожиданном месте, понятия не имея, как туда попала, и звонила матери, чтобы та ее забрала. Но таких «эпизодов» не случалось с первого курса в университете. Это было так давно; она думала, все прошло.

Но, конечно же, после похищения она сразу об этом вспомнила. Что, если полиция узнает? Что, если узнает Марко и взглянет на нее по-новому? Но потом пришло по почте боди… и мать больше не смотрела на нее так, будто боялась, что Энн убила собственного ребенка, а Марко помог это скрыть.

Теперь в полиции знают, что она напала на Сьюзан. Они думают, она склонна к насилию. Все это время Энн боялась, что полиция в любом случае сочтет виновной ее. Но есть вещи и похуже, чем быть оклеветанной.

Теперь больше всего на свете Энн боится, что она на самом деле виновна.

Те первые несколько дней после похищения, когда Энн была уверена, что Кору забрал кто-то посторонний, были тяжелыми, ведь их подозревали полиция, общество и даже ее собственная мать. Но они с Марко все вынесли, потому что знали, что невиновны. Они совершили всего одну ошибку: оставили дочь без внимания. Но они ее не бросали.