Тесс Герритсен - Двойник [litres]

Он снял перчатки, отвернулся от Мауры и принялся надписывать этикетки. Она видела, как напряжены его спина и шея.

– Мы справимся с этим, – сказала она.

– Возможно.

– Не возможно, а непременно справимся. Мы должны работать вместе.

– Ну, это зависит от вас.

Несколько секунд она смотрела на него, размышляя о том, как вернуть прежнюю искреннюю дружбу. «А может, дружба и не была такой уж искренней, – подумала Маура. – Это я так считала, хотя все это время он скрывал от меня свои эмоции, а я – свои. Надо же какой тандем – дуэт непроницаемых лиц! Каждую неделю перед нашими глазами разворачивается трагедия, но я ни разу не видела, чтобы он плакал, а он не видел слез в моих глазах. Для нас смерть – это работа, мы похожи на двух фабричных работяг».

Йошима закончил надписывать банки с образцами и, обернувшись, увидел Мауру у себя за спиной.

– Вам что-нибудь нужно, доктор Айлз? – спросил он.

В его голосе, как и в выражении лица, уже не было и намека на то, что произошло между ними. Перед ней стоял тот самый Йошима, которого она всегда знала: спокойный и умелый, готовый в любой момент предложить помощь.

Она ответила тем же. Достала из конверта рентгеновские пленки, которые принесла с собой, и разместила на экране проектора те, что принадлежали Никки Уэллс.

– Надеюсь, ты помнишь это дело, – сказала она и включила на проекторе свет. – Это снимки пятилетней давности. Дело из Фитчбурга.

– Имя жертвы?

– Никки Уэллс.

Нахмурившись, он посмотрел на снимки. И сразу его внимание привлекли кости плода в области материнского таза.

– Это та беременная женщина? Убитая вместе с сестрой?

– Значит, ты помнишь.

– Оба трупа сожгли?

– Верно.

– Я помню, вскрытие делал доктор Хобарт.

– Я незнакома с доктором Хобартом.

– Конечно, он ушел от нас за два года до того, как пришли вы.

– А где он сейчас? Я бы хотела поговорить с ним.

– Ну, это проблематично. Он умер.

Она нахмурилась:

– Что?

Йошима печально покачал головой:

– Доктор Тирни очень тяжело переживал его смерть. Чувствовал себя виноватым, хотя выбора у него не было.

– Что случилось?

– Были некоторые… проблемы с доктором Хобартом. Сначала он подевал куда-то несколько предметных стекол со срезами, потом потерял какие-то органы, и семья убитого узнала об этом. Они подали на нас в суд. Был скандал, о нас пошла дурная слава, но доктор Тирни горой стоял за него. А потом из сумки одного из наших работников пропали лекарства, и выбора у него не осталось. Он попросил доктора Хобарта написать заявление об уходе.

– А что было дальше?

– Доктор Хобарт пошел домой и проглотил пригоршню оксиконтина. Его хватились только через три дня. – Йошима сделал паузу. – Никто из наших не хотел делать вскрытие.

– А его компетентность подвергалась сомнению?

– У него могли быть ошибки.

– Серьезные?

– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

– Я думаю, может, он пропустил это. – Она ткнула в рентгеновский снимок. На яркое серебро в лобковой кости. – Его отчет по Никки Уэллс не объясняет этого металлического просветления.

– На снимке просматриваются и другие металлические тени, – заметил Йошима. – Вот здесь виден крючок от бюстгальтера. А это похоже на застежку.

– Да, но посмотри на латеральный вид. Этот кусочек металла находится внутри кости, а не лежит на ней. Доктор Хобарт ничего не говорил тебе по этому поводу?

– Что-то не припоминаю. А в отчете ничего не сказано?

– Нет.

– Должно быть, он не придал этому значения.

«Выходит, на судебном процессе против Амальтеи этот вопрос не поднимался», – подумала Маура. Йошима вернулся к своим делам, расставляя емкости и лотки, собирая необходимые бумаги. Хотя в нескольких шагах на столе лежала мертвая женщина, внимание Мауры было приковано не к свежему трупу, а к снимкам Никки Уэллс и ее нерожденного ребенка, соединенных огнем в однородную обгорелую массу.

«Зачем ты сожгла их? В чем смысл?» Возможно, Амальтея с удовольствием наблюдала за тем, как их пожирает пламя. А может, надеялась на то, что огонь уничтожит что-то еще – улики, которые она хотела скрыть.

Маура перевела взгляд с дугообразного черепа зародыша на яркий осколок, внедренный в лобковую кость Никки. Осколок был тонким, как…

«Кончик ножа. Обломок лезвия».

Но Никки погибла от удара в голову. Зачем ковырять ножом жертву, которой только что домкратом размозжили череп? Маура еще раз взглянула на серебристый осколок, и вдруг ее поразила страшная догадка – догадка, от которой по спине пробежал холодок.

Она прошла к телефону и нажала кнопку интеркома.

– Луиза!

– Да, доктор Айлз.

– Ты не могла бы соединить меня с доктором Далджитом Сингхом? Это судмедэксперт из Огасты, штат Мэн.

– Не кладите трубку. – И уже через мгновение: – Доктор Сингх на линии.

– Далджит! – воскликнула Маура.

– Нет, я не забыл, что должен тебе ужин! – ответил он.

– Возможно, это я буду должна тебе ужин, если ты сможешь ответить на один вопрос.

– О чем речь?

– О тех останках, что мы откопали в Фокс-Харборе. Ты еще не идентифицировал их?

– Нет. Это может занять некоторое время. В сводках о пропавших по округам Уолду или Ханкок нет никого подходящего. Либо эти кости очень старые, либо люди не местные.

– Ты еще не запрашивал НЦКИ? – спросила она.

Национальный центр криминальной информации под эгидой ФБР представляет собой банк данных по всем пропавшим гражданам страны.

– Запросил, но, поскольку я не могу сузить поиск до определенного десятилетия, мне пришла целая кипа списков. Все записи по региону Новая Англия.

– Возможно, я смогу помочь тебе сузить параметры поиска.

– Каким образом?

– Укажи им период с пятьдесят пятого по шестьдесят пятый год.

– Могу я спросить, почему ты вышла именно на это десятилетие?

«Потому что в этот период моя мать жила в Фокс-Харборе, – подумала она. – Моя мать, которая убила и тех людей».

Но она ответила совсем иначе:

– Простая гипотеза.

– Ты страшно загадочна.

– Все объясню при встрече.

Риццоли наконец уступила руль, но только потому, что они ехали в «лексусе» Мауры, двигаясь на север в направлении трассы Мэн – Тернпайк. Ночью с запада подошел грозовой фронт, и Маура проснулась от шума дождя, барабанившего по крыше. Она приготовила себе кофе, прочитала газету – привычный утренний ритуал. Как быстро возвращаются старые привычки, пусть даже перед лицом страха. Прошлой ночью она решила не оставаться в мотеле и вернулась домой. Заперла все двери, оставила зажженным свет на крыльце – пусть слабая, но все-таки защита от ночных опасностей. Несмотря на разыгравшуюся бурю, спала она спокойно и проснулась с ощущением, что вновь стала хозяйкой собственной жизни.