Эрика О'Роурке - Диссонанс

Доктор Риз в своем обычном лабораторном халате и галстуке-бабочке стоял у преподавательского стола. В худых, костлявых руках он держал целую пачку каких-то бумаг.

– Чем быстрее вы займете свои места, тем скорее мы начнем, – уныло промолвил он.

Стопка карточек в моей руке начала вибрировать. Пройдя немного вперед, я заглянула в класс, на сей раз через узкое окошко в стене, и стала внимательно разглядывать обращенные ко мне спины пришедших на контрольную учеников, среди которых преобладали девушки. Восседая на стульях, они напоминали экзотических птиц с ярким оперением. Исключение составляла лишь одна из них – присев на корточки, она лихорадочно вынимала из своего рюкзака вещь за вещью.

– Бинго. Третий ряд, левая сторона, – прошептала я.

– Великолепно. Наше время истекло, – сказал Элиот, еще раз сверившись с картой, и положил руку на мое плечо.

Я сердито стряхнула ее.

– А если я верну ей карточки? Что произойдет?

– Мы потеряем еще больше времени, и я еще сильнее опоздаю.

– Пять минут. Учти, мы проводим важный эксперимент.

Элиот выругался себе под нос, но мешать мне не стал.

В аудитории пахло серой. Кроме того, в нем витал отчетливый запах пота людей, испытывающих стресс. Я прошла мимо нескольких девушек, стоящих в очереди за карандашной точилкой, и бросила карточки на пол в футе от рюкзака ученицы, которая их потеряла. Частота, излучаемая ею, явно менялась, сильнее диссонируя с остальными. Вид у девушки с каждой секундой становился все более безнадежным. Я с нетерпением ждала, когда же она наконец заметит пропажу.

Однако паника, похоже, лишила ее способности адекватно воспринимать окружающее. Девушка продолжала шарить обеими руками в рюкзаке. За волной светло-каштановых волос лица ее не было видно, однако она громко хлюпала носом, явно собираясь заплакать. Раздался второй звонок. Элиот, стоя у двери, отчаянно махал мне рукой, указывая на часы.

Стало ясно, что мне остается одно – ограниченное вмешательство. Я легонько прикоснулась к плечу девушки и тихо произнесла:

– Ты что-то уронила.

Ученица подняла голову и уставилась на меня покрасневшими глазами. Я указала на пачку карточек, и девушка с радостью и облегчением протянула к ней руки.

– О господи! Спасибо! – воскликнула она.

– Нет проблем, – негромко ответила я, но моя собеседница была так рада тому, что карточки нашлись, что не отреагировала на мои слова.

Однако доктор Риз меня заметил.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – осведомился он.

– Нет, спасибо, я уже ухожу, – ответила я и, шагнув за порог, закрыла за собой дверь.

– У нее частота меняется, – объяснил Элиот.

На экране его телефона светлое пятнышко пульсировало и бледнело, словно гаснущая звезда.

– Это из-за карточек?

– Наверное. Это началось после того, как ты их ей передала. Я и не знал, что можно изменить общую частоту обитателя отраженного мира.

– Я тоже. Но это же прикольно, – сказала я, идя следом за Элиотом по коридору.

Угнаться за моим длинноногим приятелем было непросто. Внезапно я ощутила в воздухе странное дрожание.

– Ты это тоже почувствовал? – поинтересовалась я.

Элиот постучал пальцем по экрану телефона.

– Похоже, идет возвращение к частоте Главного Мира.

Я резко остановилась.

– Только не говори мне, что мы с тобой создали второй Главный Мир.

– Ты очень хороша, Дэл, – ответил Элиот. – Но все же не настолько.

Он внимательно смотрел на дверцы шкафчиков для хранения личных вещей. Внезапно очертания их стали размытыми, но вскоре приняли прежний вид – словно в объективе камеры навели резкость. На лбу Элиота обозначились морщины. Я ощутила приступ головокружения и страха.

– Я разделила его?

– Нет, – пробормотал Элиот. – Думаю, это транспозиция.

Делая выбор, люди создают параллельные миры, но не все они стабильны. Когда вы решаете, какой йогурт съесть на завтрак, клубничный или черничный, велика вероятность того, что это никак не повлияет на события, происходящие в данное конкретное утро. В подобных случаях Мультивселенная проводит автокоррекцию, присоединяя новое ответвление к какому-нибудь другому, созданному раньше и более стабильному. То же самое происходило, когда Путешественники, делая выбор, создавали отраженный мир, в котором по тем или иным причинам полностью отсутствовали живые обитатели – новая ветвь почти мгновенно втягивалась обратно в Главный Мир. Этот эффект и назывался транспозицией.

Проблема состояла в том, что последствия подобных ситуаций трудно было точно предсказать и еще труднее – изменить. Если выбранный вами черничный йогурт оказывался просроченным, вы могли получить пищевое отравление и, вместо того чтобы пойти в школу, проваляться три дня в больнице. Так пустяковый, в общем-то, выбор мог привести к серьезным изменениям в ходе вашей жизни. При этом невозможно было угадать, в каких случаях транспозиция произойдет и какие отраженные объекты могут возникнуть в образовавшемся параллельном мире. Поскольку транспозиции, случаясь не так уж редко, в подавляющем большинстве случаев бывали безвредными, на занятиях мы их почти не касались.

Однако теперь, когда я столкнулась с одной из таких транспозиций, она вовсе не казалась мне безвредной и безопасной. Через коридор было хорошо видно, как класс для занятий по биологии и химии сначала раздвоился, а затем снова слился воедино – Главный Мир присоединил одну из возникших отраженных реальностей.

– Это плохо, – сказал Элиот, переводя взгляд с экрана смартфона на пространство коридора и обратно. – С каких пор мы можем создавать такие транспозиции?

– Понятия не имею, – ответила я и потащила его в сторону лестницы. – А что будет, если мы не вернемся на прежнее место до того, как второе эхо тоже будет поглощено?

– Главная частота выбросит нас в Главный Мир независимо от того, где мы будем находиться в тот или иной конкретный момент времени. То есть мы в любом случае окажемся на берегу. Но приземление может быть жестким.

– А люди вокруг не заметят, что мы появились ниоткуда?

– Нет, не заметят. Речь идет о безостановочном переносе. То есть люди-эхо видят наши изображения до транспозиции, а оригиналы – после. Когда все это сливается воедино, все вокруг думают, будто мы постоянно находились где-то здесь.

Что ж, объяснения Элиота звучали убедительно. Обычные люди, как правило, просто игнорировали то, что не могли объяснить. Это было удобно, и Путешественники постоянно этим пользовались.

– Тогда почему мы бежим? – спросила я и остановилась.

– Мы опаздываем на занятия по музыке. Восемь минут – так ты сказала. Но прошло уже больше пятнадцати.

– Может, все и обойдется. Если нам удастся прокрасться в класс до того, как вторая транспозиция будет закончена, мисс Пауэлл даже не заметит, что мы опоздали.