Эрика О'Роурке - Диссонанс

– Скажи, а терминальное эхо, которое мы видели вчера, существует в других мирах? – обратилась я к Адди.

– В некоторых – да. Но все они в итоге разрушатся. Они ненастоящие.

Однако Саймон, которого я видела накануне, казался вполне реальным, как и его скорбь и сочувствие.

– Люди-отражения могут умереть раньше, чем Оригинал, верно?

– Конечно. Это случается очень часто.

Значит, подумала я, вполне возможно, что в Главном Мире мать Саймона жива, а мое беспокойство было напрасным.

К этому времени Монти отстал от нас с сестрой примерно на полквартала. Поэтому, понизив голос, я поинтересовалась:

– А как насчет бабушки? Параллельные миры, где она побывала, отразили бы ее смерть, если бы она умерла?

– У нее нет отражений. В этом случае воспоминания о ней должны просто исчезнуть.

Я невольно поежилась. Значит, если я умру, те Саймоны, которых я встречала в отраженных мирах, ничего не заметят и не почувствуют. Или все-таки почувствуют? Ведь Саймон из Мира Пончиков меня помнил. Наверное, в случае моей смерти он бы недоумевал, почему я больше так ни разу и не появилась.

В этот момент Монти нагнал нас.

– Что это вы обе такие серьезные? – спросил он.

– Я читаю Дэл нечто вроде нотации, – сказала Адди. Ее откровенный ответ поразил меня – сестра была ужасной лгуньей и в подобных случаях никогда не говорила правду. – Дед, а ты знаешь, над чем работают папа с мамой?

– Тс-с-с. Это дело Совета. – Монти пренебрежительно взмахнул рукой.

– Но ты знаешь, о чем идет речь? У тебя есть какие-то мысли? – настаивала Адди.

– Мыслей у меня полно. Например, насчет того, чтобы перекусить. – Монти с упрямым видом выставил вперед подбородок. – Я в этой драке больше не участвую.

Адди разочарованно вздохнула и повернулась ко мне:

– Ну что ж, мы на месте, Дэл. Ты готова?

– К чему?

Мой слух не улавливал никаких звуков, похожих на гудение портала. Мы стояли около небольшого белого коттеджа с черными ставнями на окнах и красной дверью. Подоконники были заставлены сушеными тыквами и горшками с цветущими хризантемами. Забор из штакетника, окружавший строение, густо обвивали стебли гортензии. Ворота охраняла каменная лягушка.

– Посмотри-ка на это. – Адди указала на начищенный медный почтовый ящик на заборе.

– Оригинальная штука. А что с ним не так?

– Это ты мне скажи.

Звук, исходящий от ящика, странно пульсировал. Заглянув внутрь, я увидела несколько писем в конвертах и журнал. Когда я попробовала просунуть пальцы внутрь ящика и извлечь их, они исчезли. Приблизив лицо к ящику, я снова заглянула в него. Письма и журнал опять появились внутри. Однако при новой моей попытке достать их они пропали.

– Что за черт! – воскликнула я.

– Это инверсия, – сказала Адди, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

– Да ладно тебе. Ты шутишь? – Мне было хорошо известно, что подобные явления Путешественники обязаны предотвращать или, в крайнем случае, ликвидировать. – А почему сюда не прислали команду специалистов, чтобы они занялись этим?

– Прислали. Эти специалисты – мы.

Внезапно медь почтового ящика на моих глазах превратилась в проржавевшую сталь, выкрашенную белой краской. Секунда – и солнце снова засияло на начищенных медных боках.

– Я не слышу портала, – проговорила я.

– Порталы, как тебе известно, возникают, когда кто-то делает некий выбор. Но мы можем использовать в качестве перехода и участок, пораженный инверсией. Правда, дед? Ты ведь спец по инверсиям.

– Я на них за свою жизнь так насмотрелся, что с души воротит. – Подойдя к нам, Монти ткнул пальцем в почтовый ящик. – Это работа для практиканта.

– Совет считает, что Дэл готова для таких вещей, – сказала Адди, не без труда выдавив улыбку.

Лицо Монти разом словно потемнело.

– Ты имеешь в виду Латтимера. Что бы он ни задумывал, я в этом участвовать не намерен. – Он поднял лежавшую на обочине свернутую газету, оставленную разносчиком, и отошел в сторону. – Когда вернетесь, я буду ждать вас здесь.

– Дед, мы не можем тебя тут оставить, – возразила Адди. – Мама нас убьет.

– Значит, вам придется сделать выбор, – заявил он и зашуршал газетой, разворачивая ее. – Не послушаться маму или не выполнить указание Латтимера. Но я в эту инверсию не полезу.

Воцарилось молчание. Адди пыталась сдержаться, чтобы не наговорить деду резкостей, он просматривал первую полосу газеты.

– Ладно, мы скоро вернемся, – произнесла она. – Только не уходи отсюда никуда.

– Об этом даже не мечтай! – беззаботно бросил Монти.

Проникновение в другой мир через уже почти исчезнувшие переходы похоже на протаскивание верблюда сквозь игольное ушко. Для этого нужны крепкие руки, исключительно острый слух и полная концентрация.

Проникновение же в инверсионную зону было тем же протаскиванием верблюда через игольное ушко, но только по шею в воде. Я снова и снова упрямо преодолевала пространство, пытаясь не потерять звуковые волны, испускаемые почтовым ящиком. Несколько раз уже готова была поклясться, что коснулась его кончиками пальцев, но в ту же секунду контакт прерывался. Даже Адди, направлявшая мои усилия, находилась на грани отчаяния.

– У нас никогда ничего не получится, если ты будешь продолжать размахивать руками, словно ветряная мельница, – сказала я, когда сестра задела меня в очередной раз. – Давай я попробую сделать все сама.

Я услышала, как стоящий у обочины Монти громко закашлялся. Адди сердито повернулась к нему спиной.

– Это гораздо опаснее, чем просто преодоление портала, – заявила она. – Я должна оставаться рядом с тобой.

– Дождись момента, когда все наладится, и хватайся за меня. Пройдем вместе. Мы с Элиотом постоянно проделываем такие штуки.

– Пожалуйста, не рассказывай мне про ваши с Элиотом проделки. Я не хочу ничего об этом знать.

Немного оттаяв, я шутливо ударила сестру по руке:

– Да ладно тебе. Мы делаем это не так уж часто.

– Бедный Элиот!

– Так, ладно, давай займемся делом. Мне кажется, ситуация ухудшается.

Адди скрестила руки на груди:

– Если ты оставишь меня здесь, я все расскажу маме. И Совету.

– Расслабься, – сказала я, обращаясь не столько к сестре, сколько к себе.

Я потрясла руками, выдохнула и закрыла глаза, прислушиваясь к шуму ветра в ветвях деревьев, к детскому гомону где-то во дворе, к биению собственного сердца и к шумам, издаваемым самим окружавшим меня миром. Диссонанс вонзился мне в уши, словно сверло, и сразу исчез.

Еще немного – и все повторилось. Диссонанс то возникал, то пропадал. До его источника, по моим расчетам, было около метра. Я вытянула руку вперед. Терзающий нервы звук стих, но прежде чем это произошло, я успела согнуть пальцы и подцепить нить, которая была мне нужна. Стараясь двигаться как можно медленнее и осторожнее, взяла за руку Адди и протащила нас обеих на другую сторону.