Энн Кессиди - Девочки-мотыльки

Девушка вошла в сад перед домом, после чего постучалась в дверь. Мэнди слышала глухие удары дверного молотка. Хлопнула дверь. Мэнди перешла дорогу и оказалась напротив дома. Номер тридцать четыре. В саду стояла табличка о его продаже, и дом выглядел слегка обветшалым.

И что теперь делать?

Мэнди чуть прошла вперед, теряя уверенность с каждым шагом. Тот ли это человек? Она видела знакомое лицо в луче света от фонарика. Позвала ее по имени, а потом через Джона Уоллиса получила открытку. Конечно, это Петра. Что ей сказать? «Где ты была все эти пять лет? Где Тина?»

Внутри разрослось другое чувство. Она возненавидела себя за эти мысли. Петра так и не стала ее подругой. Всегда держалась особняком в их троице, иногда практически не скрывая свое презрение к Мэнди. Разве сейчас она не сделала то же самое? Девушка видела ее, и Петра сказала, что свяжется с ней. Но не связалась. Вероятно, как и пять лет назад, не хотела, чтобы Мэнди была в ее жизни.

Мэнди коснулась запястья, но не нашла там браслета. Ей здесь не место. В голове вдруг всплыла Элисон Пойнтер. Она сделала бы что угодно, чтобы найти Тину, и возможно, то же можно сказать о Петре. А Петра была ключом к местонахождению Тины, если та все еще жива. Теперь у Мэнди был адрес, и она, вероятно, должна все рассказать психологу или хотя бы пойти в полицию. Пусть зададут пару-тройку вопросов девушке с рыжими волосами.

Открылась дверь дома, и на улицу вышли двое мужчин. Они громко разговаривали на иностранном языке, один из них смеялся и хлопал другого по спине. Они пошли дальше по улице.

Мэнди не знала, что делать.

Она вспомнила своего психотерапевта, Дебби. Та в последнюю их встречу сказала, что одна из причин ее подавленности — неразрешенная обида на то, что Петра ее отвергла. Именно это мешало ей подойти к дому, поднять дверной молоток и позвать ее? Мэнди привалилась к садовой ограде. Она утратила веру. Дала слабину. Она представила, как Петра открывает дверь и вздыхает. «Опять ты! — может сказать она. — Не можешь уже завести своих друзей? Всегда нужно ошиваться около меня?»

Наверное, и Томми так о ней думал. Возможно, считал ее слишком приставучей и поэтому переключился на Лиэнн. Мэнди всегда будет жить с этой проблемой? Всегда будет остро нуждаться в людях?

В нижнем окне дома показалось лицо. Не девушки с рыжими волосами, а какой-то женщины. Она смотрела на Мэнди, даже не пытаясь спрятаться за занавеской. Открыто смотрела на нее, более того, сверлила взглядом, будто злилась.

Мэнди перешла дорогу. Через считаные секунды она стояла у входной двери и, подняв молоток, с грохотом его опустила. Дверь открылась, на пороге стояла та же женщина. Она была невысокой, волосы перевязаны на макушке. Незнакомка заняла оборонительную позицию: плечи расправлены, шея вытянута, на лице возмущение, она была готова к скандалу.

— Я хочу поговорить с Петрой, — сказала Мэнди.

— С кем? — переспросила женщина и качнула головой, будто Мэнди сказала, что хочет поговорить с Дедом Морозом.

— Я знаю, что она здесь. Мне нужно с ней поговорить. С Петрой Армстронг.

— Вы ошиблись адресом! — с акцентом воскликнула женщина, ее слова отдавались в ушах тяжелым гулом.

— Я знаю, что она здесь. Видела ее. Она отправила мне открытку. Мне нужно с ней поговорить, иначе я пойду в полицию!

— Здесь нет никого с таким именем. Никого. В доме полно поляков. Мы не знаем Петру.

— Ладно, тогда я звоню в полицию.

Мэнди достала из кармана телефон. Она отчаялась и понятия не имела, что делала, но нажала девятку, после еще одну. Не успела нажать еще раз, как из глубин дома раздался голос:

— Все нормально. Я с ней поговорю.

Женщина повернулась. Там, в конце коридора, была Петра.

Мэнди стояла на пороге. Петра направилась к ней по коридору. Мэнди затаила дыхание, ее взгляд скользил вверх-вниз по девушке, которую она когда-то знала. Она была высокой, худенькой и с рыжими волосами, зачесанными на одну сторону. Одета в узкие джинсы, кеды и мешковатую кофту. На запястье несколько браслетов, на шее цепочка с крестиком. Она выглядела взрослой, но в ее чертах лица Мэнди видела ту самую девочку. Подойдя к входной двери, она скривила губы, и Мэнди словно вернулась в прошлое.

Петра заговорила с женщиной на другом языке. Та пожала плечами. Девушка приобняла ее за плечи и тихо сказала: «Będzie wszystko w porzadku» [1] Все будет в порядке ( польск. ). . Женщина разразилась длинной тирадой, а Петра слушала и кивала, временами бросая взгляд на Мэнди. Женщина все говорила. Петра что-то прошептала и показала гостье палец, как бы прося подождать минутку.

В этот момент Мэнди заметила ее ногти. Выкрашенные в серебристый цвет, длинные, изящно изогнутые, как бусины, из которых плетут браслеты. Затем посмотрела на свои обгрызенные ногти и сложила руки на груди, чтоб их спрятать. Женщина замолчала и зло посмотрела на Мэнди. Затем развернулась и поплелась к лестнице. Петра дождалась, когда она поднимется, и только тогда заговорила.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она. — Как узнала, где я живу?

— Привет, — ответила Мэнди, проигнорировав вопрос.

Петра с подозрением посмотрела на нее, будто ее только что посетила какая-то мысль. Вышла за порог и окинула взглядом улицу.

— Ты никого с собой не привела?

— А кого я должна была привести?

— Policja, — сказала Петра. — Полицию.

— Ты просила никому не говорить, и я молчала. Ты обещала, что свяжешься со мной, и не связалась. Я никого не привела, но, если ты не расскажешь мне, что тогда произошло, я отправлюсь прямиком в полицию.

Взгляд Петры сканировал дорогу за спиной Мэнди.

— Я не вру. И до сих пор говорила только правду. Это ты соврала.

Петра прислонилась к перилам. Напряжение ее отпустило.

— Я собиралась с тобой связаться. Если бы ты сегодня не появилась здесь, я бы написала тебе и передала письмо в школе. Все некогда было. У меня много работы.

— Где ты была, Петра? — прошипела Мэнди. — Вся страна тебя ищет. Твой папа…

— Тебе нужно объяснение. Но в этом доме полно людей…

В этот момент открылась дверь на кухню, молодой парень высунул голову и позвал кого-то по имени. Петра что-то сказала ему на другом языке, и дверь закрылась.

— Ты сменила имя.

— Разумеется.

Снова это презрение. Взгляд девушки сместился в сторону, словно она делилась с кем-то, насколько гостья тупая. С таким же успехом она могла сказать: «Прикинь!» Мэнди внимательно посмотрела на нее: челюсть напряглась, черты лица заострились от злости. Петра тут же закрыла глаза и прошептала: «Przepraszam». А затем сказала:

— Извини.

Протянула руку и коснулась рукава пальто Мэнди.

— Я расскажу тебе, но не здесь. Чуть дальше по дороге есть парк. Ты иди, я буду через пять минут.