Холли Седдон - Постарайся не дышать

Еще я набрала маленьких заколочек, чтобы закрутить волосы в такие же рожки, как у Бьорк. Дома потом показала маме картинку, которую вырезала из «Селекта», и мы попытались вместе это воспроизвести. Но у меня, похоже, слишком длинные волосы.

Я всегда знала, что хочу жить в Лондоне. Хотя раньше он был для меня таким городом-сувениром. Красные автобусы, Букингемский дворец, Оксфорд-стрит и все такое. Понятно было, что все это имеет мало отношения к реальной жизни. Теперь вот картина немного прояснилась.

Я поступлю в Лондонский универ. Первый год буду жить в общаге, а потом найду друзей, с которыми можно будет вместе снять квартиру, и мы переедем в Камден. Возможно, я все еще буду с Джейком, и тогда мы с ним поселимся вдвоем. Но в глубине души я чувствую, что он по-прежнему будет торчать в Эденбридже под маминым крылом. Хотя, может, зря я так про него; посмотрим.

Я стану редактором университетской газеты. Прославлюсь своей смелостью и передовыми взглядами. Меня будут звать в серьезные журналы – мол, мы уже давно следим за вашей работой, и вы нам так подходите, так подходите! Но моя мечта – NME [6]. Если я туда попаду, то сразу умру от счастья и отправлюсь на седьмое небо.

Промотаем пару лет вперед. Я – главный редактор NME. Первая, наверное, женщина на этой должности. Живу в собственных апартаментах с видом на Камденский шлюз. Встречаюсь с Деймоном Албарном [7]; мы познакомились, когда я брала у него интервью, и мне удалось убедить его бросить эту наркоманку Джастин из Elastica. А может, мы с Джейком до сих пор вместе, и с Деймоном у меня связь на стороне? Ха-ха-ха. Понятно, что все это не очень правдоподобно звучит, но уж в университет-то я точно поступлю. И однозначно познакомлюсь с целой кучей новых людей. Это сто процентов.

Да, Боб явно что-то напутал. Думаю, мама сейчас рядом. Я же слышу, как она напевает какую-то древнюю песню. «Fly Me to the Moon», по-моему. Она умывает меня, расчесывает мне волосы. Бедный мой старичок. Он точно во сне кошмаров насмотрелся, и в голове у него теперь полная каша.

Дом встретил его тишиной. Там, где обычно парковался их «танк», зияла пустота. Джейкоб проковылял в гостиную и включил телевизор. Рэгби, которое он посмотрел бы, если бы остался дома.

Этой журналистке вообще можно доверять? Сдержит она свое обещание? Когда он высказал все вслух, это прозвучало так глупо… А она даже не знала, кто он! Хорошо хоть она не в курсе, сколько раз он у нее был.

Он перевел взгляд на камин, над которым висела огромная свадебная фотография в серебряной рамке. Фи-она была изумительно хороша. Что в них такого, в этих длинных белых платьях? Почему они красят только невесту? Его невеста в тот день выглядела просто сногсшибательно; впрочем, сам он тоже смотрелся лучше, чем обычно. Он так широко улыбался, что лицо словно разделилось на две части.

На каминной полке красовались две новые рамочки. В одной – снимок с УЗИ на двенадцатой неделе. Что-то вроде черно-белой креветки. В другой – двадцатая неделя: расплывчатое серое пятно, похожее на ребенка. Настоящий маленький человечек, в создании которого поучаствовал и он. Вот такая вот мини-эволюция.

Следующее фото – Фиона-тинейджер на отдыхе с родителями. Угрюмо смотрит в камеру из-под красной челки. Родители сияют сквозь обгорелую на солнце кожу. Вот Фиона на церемонии вручения дипломов. Вот они вдвоем в медовый месяц – загорелые молодожены выглядывают из-за огромных бокалов с коктейлем.

Скоро весь камин будет заставлен детскими фотографиями, как у его матери, коллекция которой разрасталась по мере пополнения семейства. Мама Эми, наверно, тоже с любовью собирала ее снимки, а потом… потом ничего. Никто не ходил в «Голубую лагуну», чтобы выхватить из жизни какой-нибудь момент. Вся палата как раз и была таким моментом.

Машина Фионы припарковалась у дома. Джейкоб ждал с колотящимся сердцем, опасаясь, что лицо его выдаст.

– Эй, Джей! – сказала она, занося в дом пакеты и явно довольная собой.

– Эй, подруга! – Чё в телике?

– Рэгби.

– Фу-у-у, – протянула она, но не двинулась с места и стояла, хитро улыбаясь.

– Ты какая-то довольная, – улыбнулся он.

– Ага. Съездила в «Уэйтроуз» и купила нам всяких вкусняшек к чаю. Решила, что надо поднять тебе настроение.

– Почему это? – нахмурился Джейкоб.

Фиона посмотрела на него озадаченно:

– Потому что у тебя нога сломана.

– О, ты такая заботливая!

– Еще какая! Взяла тебе замороченное пиво и закуски к нему.

– Я тебя обожаю!

– Эй, штаны придержи! – ответила она, но вид у нее был счастливый.

Этой Алекс Дейл можно доверять?

Солнечный свет струился в окно спальни. На немнущемся белом пододеяльнике переливались радужные пятна и скакали игривые солнечные зайчики. К оконному стеклу пристало несколько капелек росы; с улицы доносилась детская возня.

Алекс медленно села в постели, привычно ожидая, когда мозг поедет и врежется в черепную коробку. Но головная боль не пришла.

С тех пор как она носится с этим проектом, у нее впервые возникло ощущение, что дело сдвинулось с места. Методично дергая за все ниточки по очереди, она наконец нашла одну, которая к кому-то вела.

К Джейку.

Она улыбнулась краешком рта, вспоминая его слова. Грустный рассказ, однако, прослушав его запись на телефоне, она улыбалась уже до ушей.

Джейк. Он же Джейкоб Арлингтон. Он же волонтер. И похоже, он рассказал ей куда больше, чем сам думал…

Еще совсем рано. Время посещений начинается гораздо позже. Вряд ли из этого что-нибудь выйдет, но до визита к врачу нужно как-то убить два часа, и к тому же ей не терпится продвинуться в расследовании.

Вынырнув из огромной серой лифтовой коробки, она с уверенным видом промаршировала к «Голубой лагуне» и громко постучала.

Дверь приоткрылась, выглянула незнакомая медсестра.

– Вы что-то хотели?

– Доброе утро! Я пишу статью о вашей пациентке, Эми Стивенсон, и у меня к вам пара вопросов.

– Простите? – переспросила сестра, наморщив лоб, словно не разобрала ни единого слова.

– Я журналистка. Алекс Дейл.

– Ну, это я не знаю… нужно доктора Хейнса спросить.

Сглотнув комок в горле, Алекс пыталась отогнать обрывки воспоминаний. Доктор покупает ей выпивку. Доктор в ее постели. Давит на нее своим весом. Усердно трудится, и язык у него высунулся набок.

– Да нет, я буквально на минуту! Только уточню у вас кое-что.

– Подождите здесь, – скомандовала медсестра.

Алекс отступила назад и прислонилась к бледно-пастельной стене. Вокруг головы шелестели объявления о сборе средств и собраниях групп взаимопомощи. Слышно было, как медсестра, вздыхая, говорит по телефону.