Бернадетт Энн Пэрис - За закрытой дверью

Вытирая салфеткой слезы, я пыталась рассуждать логически. Если Джек с коллегами на совещании обсуждает деликатные вопросы, то понятно, почему он отключил телефон после первого звонка: не хотел, чтобы ему мешали. Скорее всего, собирался перезвонить мне при первом удобном случае, но встреча неожиданно затянулась. Потом во время короткого перерыва он прослушал мои сообщения и разозлился из-за их тона. Решил ответить тем же – и потому не позвонил, а отправил такое резкое сообщение. К тому же он, наверно, подумал, что я слишком взвинчена, и если он позвонит, то придется меня успокаивать, а это затянется и помешает работе.

Эта версия выглядела вполне правдоподобной. На меня накатило чувство вины: Джек имел полное право сердиться! Я же знала, что его работа плохо совместима с романтическими отношениями; сколько раз нам не удавалось заняться сексом из-за того, что он слишком устал или перенервничал? И сколько раз он извинялся за эти осечки, жалуясь, что работа не позволяет ему отдавать мне себя целиком – ни физически, ни психологически. Я ужасно гордилась тем, что мы ни разу не поссорились, и вот при первой же трудности раскисла.

Я хотела поскорее увидеть Джека и покаяться. Оказаться в его объятьях, услышать, что он меня прощает. Перечитала сообщение еще раз и решила, что он имел в виду совсем раннее утро, практически ночь. От этой мысли на душе стало спокойней, и я, вдруг ощутив невероятную усталость, разделась и забралась в постель, мечтая о том, как совсем скоро Джек разбудит меня любовной игрой. «Хорошо бы Милли крепко проспала до самого утра», – успела подумать я и в ту же секунду сама провалилась в глубокий сон.

Я проснулась в начале девятого. Джека не было. Вдруг закралось подозрение о другой женщине, хотя накануне мне это даже в голову не приходило. Сдерживая нарастающую панику, потянулась к телефону: наверняка он уже что-то написал, пусть даже всего два слова – вернусь тогда-то. Однако новых сообщений не было. Я уже хотела звонить, но тут же засомневалась – вдруг разбужу? Вдруг Джек, не желая меня беспокоить, остался на ночь в офисе? Но мне так отчаянно хотелось услышать его голос, что я не выдержала и позвонила. Включился автоответчик; сделав глубокий вдох и собрав все силы, я самым спокойным тоном попросила сообщить, когда он будет, и напомнила, что по дороге в аэропорт нужно навестить Милли в больнице. Потом приняла душ, оделась и села ждать.

Вскоре я поняла, что даже не знаю, когда вылет. Вроде бы в середине дня – кажется, Джек что-то такое говорил… А если в аэропорту нужно быть хотя бы за два часа до вылета, то пора бы уже выезжать. Наконец, почти через час от Джека пришло сообщение, и его тон снова обескураживал. Ни извинений, ни объяснений – лишь приказ быть на парковке отеля в одиннадцать. Пока я тащилась к лифту с двумя нашими чемоданами и сумкой, от волнения у меня скрутило живот. Сдавая ключи от номера, я порадовалась, что молодого человека за стойкой сменила девушка, которую, наверно, еще не посвятили в историю о моем пропавшем муже.

Портье помог мне донести чемоданы до парковки. Соврав ему, что муж поехал заправлять машину, я отказалась подождать внутри, в тепле, и направилась к ближайшей скамейке. Тащить в Таиланд пальто не хотелось, к тому же я рассчитывала, что из отеля сразу прыгну в машину, а из машины – в аэропорт, и оно мне не понадобится даже здесь. Так что теперь на мне была только легкая куртка – все равно что ничего, учитывая злобный пронизывающий ветер. Когда Джек, опоздав на двадцать пять минут, наконец появился, я уже посинела от холода и была готова расплакаться. Он остановил машину, чуть не наехав мне на ноги, вышел и направился к чемоданам.

– Садись в машину, – скомандовал он, загружая их в багажник.

Для выяснения отношений было слишком холодно. Я залезла внутрь и съежилась на сиденье. В тот момент я хотела только одного: согреться. Джек сам должен заговорить; пусть скажет хоть что-то, и тогда, может быть, я пойму, почему он стал таким чужим. Молчание затянулось. Набравшись смелости, я взглянула ему в лицо, ожидая увидеть гнев, отчаяние, злость, но не увидела абсолютно ничего. От этого полного отсутствия эмоций меня будто ударило током.

– Джек, что происходит? – спросила я дрожащим голосом. Он не ответил, словно я ничего не говорила. – Джек! – крикнула я. – Что, черт возьми, с тобой творится?!

– Не чертыхайся, сделай одолжение, – процедил он с отвращением.

– А чего ты ждал? – изумилась я. – Сначала ты молча исчезаешь, оставляешь меня одну на целую ночь (брачную ночь, между прочим!), потом держишь меня полчаса на морозе! По-моему, у меня есть полное право злиться!

– Нет. У тебя вообще никаких прав нет.

– Что за чушь! У тебя кто-то есть, Джек? В этом все дело? Ты с кем-то встречаешься? Ночью ты был у нее?

– Теперь ты сама несешь чушь. Ты моя жена, Грейс. Зачем мне кто-то еще?

Сраженная этим доводом, я в отчаянии замотала головой:

– Я не понимаю. У тебя проблемы на работе, о которых ты не можешь рассказать?

– Я все объясню тебе в Таиланде.

– Но почему не сейчас? Пожалуйста, Джек, скажи, что случилось!

– В Таиланде.

«В таком настроении я с тобой в Таиланд не поеду!» – чуть не крикнула я, но вовремя сдержалась. Ладно, успокаивала я себя, приедем – разберемся, почему наш медовый месяц начинается так паршиво. Мрачное состояние Джека определенно было вызвано работой, и меня несколько удручала мысль, что такие ситуации могут повторяться регулярно. Мой муж оказался другим человеком; смогу ли я с этим примириться? Погрузившись в размышления, я не сразу заметила, что мы едем прямо в аэропорт.

– А как же Милли? – воскликнула я. – Мы же должны ее навестить!

– Боюсь, уже поздно, – отозвался он. – Мы давно проехали тот поворот.

– Но я же написала тебе, что нужно заехать в больницу!

– Когда ты села в машину, то ничего об этом не сказала. Я решил, что ты передумала. И у нас все равно уже нет времени.

– Но рейс только после обеда!

– Рейс в три часа. Значит, на регистрации нужно быть в двенадцать.

– Но я же ей обещала! Я сказала, что приеду навестить ее утром!

– Да? А когда? Когда ты ей это сказала? Я что-то не помню.

– Когда она лежала в машине скорой.

– Тогда она была без сознания и вряд ли тебя услышала.

– Да какая разница?! Я и маму предупредила, что мы утром заглянем, и она уже передала это Милли!

– Если бы ты сначала посоветовалась со мной, я бы сказал тебе, что ничего не получится.

– Тебя же не было! Как я могла с тобой посоветоваться?! Джек, развернись, пожалуйста, у нас еще куча времени! В двенадцать регистрация начинается, а не заканчивается. Я быстро, обещаю. Только взгляну на нее одним глазком.

– Боюсь, это не обсуждается.