Бернар Миньер - Гребаная история

— Но она голая!

— Она вполне могла раздеться сама , — предположил Платт.

Я вытаращил глаза:

— Но зачем ей вытворять такое?

— Кто знает, что происходит в голове у людей, которые кончают с собой…

— Вы хотите сказать, что она… что она бросилась в воду полностью раздетой? С парома? Это бессмыслица! Наоми не была склонна к самоубийству! — Настолько ли я в этом уверен? Внезапно я словно воочию увидел следы на ее теле. — И потом, ведь в любом случае нашли бы ее одежду, ведь так? Вы нашли ее одежду?

— Нет, — признался Крюгер. — Это нас тоже огорчает. И еще эта сеть: как Наоми могла в ней оказаться? И куда подевалась лодка и ее хозяин? Кто-то испугался и оставил тело на пляже или же привез на лодке? Видишь, мы ничего не знаем.

Платт изучающе смотрел на меня.

— Сколько времени ты встречался с ней, Генри?

Он говорил мягким голосом, но и я не простак. Отвечая, я смотрел на свои дрожащие руки.

— Примерно два года.

— У вас все было хорошо?

— Да.

— А вы раньше о чем-нибудь спорили?

— В смысле?

— Ну, не знаю. Например, мы с женой ни в чем друг другу не уступаем. Будь то покраска стен, подрезание деревьев, марка следующей машины или где провести каникулы… Мы все время спорим. Это правда. Но, видишь ли, это не мешает нам любить друг друга.

— Я вам уже сказал, что нет.

— Ты ее любил?

Я энергично кивнул.

— А она тебя ?

Следователь не сводил с меня глаз. Я покраснел. Этот вопрос застал меня врасплох. Бамм! Жесткий, как апперкот. Однако мне следовало бы предвидеть, что он прозвучит. Быть начеку. Не знаю, сколько времени я молчал. Однако уверен, что мое замешательство не прошло незамеченным.

— Да…

— Однако она собиралась тебя бросить.

Я вздрогнул. Это высказывание тоже не было вопросом. Платт по-прежнему в упор смотрел на меня.

— Кто вам это сказал? Она всего лишь хотела сделать паузу…

— Не кто, а что .

Платт вынул из кармана прозрачный пакетик так медленно, что мне захотелось вырвать его у него из рук. Меня затрясло: мой мобильник — с каких это пор он стал вещественным доказательством?

— Узнаёшь?

С кислым видом я кивнул.

— Мы лишь просмотрели твои эсэмэски и звонки.

— Вы читали, что здесь написано? — возмущенно проговорил я, глядя в упор то на одного, то на другого. — По какому праву?

— Генри, — заговорил Крюгер, — ты же должен понимать: все, что нас интересует, — это обнаружить того, кто это сделал.

— Читая нашу переписку! — вскипел я. — Что вы думали там найти?

— Например, то, что Наоми несколько дней назад внезапно перестала писать тебе эсэмэски, — произнес Платт, четко выговаривая каждое слово. — И что ты безуспешно пытался узнать, что происходит.

Открыв мой телефон, он громко прочитал:

— « Ничто нас не разлучит. Я люблю тебя. Я буду любить тебя всегда. Спокойной ночи». — Следователь сделал паузу. — Отправлено позавчера. Ответа нет. « Где ты?» — Еще одна пауза. — Отправлено этим утром. Ответа нет. « Я люблю тебя». — Он внимательно посмотрел на меня. — Отправлено этим утром. Ответа нет…

Выключив мобильник, Платт через стол протянул его мне:

— Ее телефон не обнаружили. Исчез. Как и ее одежда…

— Полегче, Крис, — нахмурился Крюгер. — Полегче.

Я бросил на него яростный взгляд и выкрикнул:

— А вы не думаете, что если б это был я, то стер бы эти эсэмэски?

Но едва произнеся эти слова, я уже сожалел о них.

Платт неподвижно замер, шериф смотрел на меня прищурившись.

— Генри, — произнес он странным голосом, — тебя ни в чем не подозревают. С чего ты это взял?

Засранцы лицемерные! Я спросил себя, когда ситуация успела так измениться. И если я подозреваемый… Я чувствовал себя потерянным. А они, похоже, знали, что нужно делать. И как. У них была схема, которой они и придерживались. Их взаимодействие было таким же отрегулированным, как теннисный матч. Они были игроками, арбитром, линейными судьями — а я был мячом.

— Это так, Генри, — повторил Платт. — У тебя есть что сказать?

— Прошлым летом ты работал на рыболовном судне, верно? — добавил Крюгер.

Я поочередно смотрел то на одного, то на другого, слушая, как звук моего дыхания отдается у меня в барабанных перепонках.

— Мы хотим тебе кое-что показать, — сказал Платт, вставая.

Вот тогда я заметил компьютер на угловом столе. Платт включил его, повернул в мою сторону монитор, подождал несколько секунд. Затем кликнул по иконке, и открылось окно просмотра видео. Я уставился на экран. Не в состоянии пошевелиться. Я знал, что они сейчас мне покажут.

Внешняя палуба парома, которую заливает дождь. Водяные брызги. Два силуэта, один из которых отступал, а другой двигался вперед, будто в зловещем танго: Наоми и я… Камеры слежения… Черно-белое изображение было плохого качества, без звука, но ярость, которая читалась на наших лицах и напряженное движение губ свидетельствовали о том, что разговор был на повышенных тонах.

Затем Наоми врезалась бедрами в перила. Покачала головой. Она плакала. Казалось, она в полнейшем отчаянии. Там, на экране, я резко схватил ее за запястья. Наоми вскрикнула. Она отбивалась. Не нужно было звука, чтобы угадать, что она кричит: «ОСТАВЬ МЕНЯ!» Перед этими людьми, готовыми уловить малейший признак моей виновности, другой рукой я разъяренно встряхнул ее, тело Наоми опасно наклонилось над волнами. Я почувствовал, что кровь отхлынула от лица. Взгляды Платта и Крюгера все время переходили с меня на экран и обратно: я — экран — я — экран. На экране Наоми оттолкнула меня, освободилась. Я приземлился на пятую точку. На этом видео я выглядел обезумевшим от гнева; выражение лица у меня было как у настоящего убийцы.

Наоми убежала. Платт нажал на паузу, и изображение застыло. Обездвижив мое лицо, перекошенное от гнева.

В углу экрана было обозначено время: 18.02.

— Ну и?.. — произнес следователь.

Ком намертво встал у меня в глотке. Я смотрел на изображение. Не в состоянии издать ни звука.

— Генри, ты играл на пароме в пазлы?

Я поднял на Платта глаза:

— Что?

Жестом фокусника тот вынул из куртки второй прозрачный пакетик. Внутри лежал один-единственный кусочек пазла с несколькими песчинками.

— Это нашли на пляже рядом с телом Наоми.

Деталь пазла вызвала у меня какие-то смутные воспоминания. Что-то такое я видел на пароме . Но я был не в состоянии думать. Мой разум словно вывернули наизнанку.

В это мгновение за дверью раздался сильный шум, я различил голос мамы Лив:

— Где он? Вы не имеете права держать его здесь! Я хочу его видеть! НЕМЕДЛЕННО!

Крюгер посмотрел на Платта. Тот протяжно вздохнул и пожал плечами, затем шериф встал и вышел. Я слышал, как они спорят за дверью: шериф — тихим голосом, мама почти кричала, произнося такие слова, как «гражданские права», «правосудие», «полицейский произвол», «пресса»…