Вильям Кобб - Тайны Нью-Йорка

— Что прямо доказывает, — продолжал доктор, читая вслух то, что он написал, — манию, осложненную навязчивыми идеями, беспорядочными движениями и постоянно нарастающей агрессивностью, опасной сколько же дли самой больной, столько и для окружающих.

— Особенность этой мании, — перебил Меси, — ненависть к семейству.

— Отлично, отлично! — кивнул Биллингтон. — Итак, явное расстройство психики… И что вы намерены предпринять?

— Поместить ее в лечебницу, где за ней был бы необходимый уход.

— Вполне разумная мера!

И Биллингтон закончил свидетельство таким образом:

— В силу этих отклонений, я, нижеподписавшийся доктор медицины, нахожу необходимым отправить вышеназванную миссис Барнет, урожденную Меси, в заведение доктора Коули, не взирая на ее сопротивление и призывая власти оказать содействие в исполнении этой меры, важной столько же для больной, сколько и для общественной безопасности.

Меси взял бумагу и внимательно прочел ее.

— Хорошо, доктор. Пришлите счет.

Доктор раскланялся и вышел.

Пока продолжалась эта жестокая комедия, Мария, прижавшись в углу около камина, казалось, ничего не слышала, ничего не понимала… Но, в то мгновение, когда закрылась дверь, ее гальванизированный организм пронзил ток. Она попыталась встать, но во время падения у нее выпала из рук палка. Напрасно старалась она ногтями уцепиться за стену… у нее не было точки опоры.

— Помогите! Помогите! — задыхаясь, кричала она. — Сумасшедшая! Нет! Я не помешана! Я знаю, я понимаю, что говорю и что хочу сказать! О, я отомщу! Ко мне! Сюда! Помогите!

— Вы поняли меня? — сказал Меси Барнету. — Пусть теперь она говорит что угодно. Холодный душ доктора Коули поможет ей прийти в себя.

Он позвонил.

— Заложите экипаж, — приказал он. — Пусть два самых сильных лакея поедут с мистером Барнетом проводить мою бедную дочь в лечебницу!

Она ползала… она валялась на полу…

Лакеи вошли.

Бам взял Марию за руку.

Она отчаянно вырывалась, кричала, угрожала, проклинала… Бам грубо схватил ее. Она ногтями царапала ему лицо, а он так сильно сжимал ее, что чуть не задушил.

Карета ожидала во дворе. Бам бросил несчастную в глубину кареты и сел рядом. Против них — два лакея, готовые в случае надобности помочь ему.

Кучер ударил по лошадям. Как только они проехали ворота, Мария резким движением вырвалась из рук Бама и, разбив стекло кулаком, закричала:

— Помогите! Я не помешана! Это подлость!

Полисмен, услышав эти отчаянные крики, схватил лошадей под уздцы и остановил их. Потом, узнав карету Меси, подошел к дверцам.

Бам вынул из кармана свидетельство доктора Биллингтона и предъявил его полисмену.

— Спасите меня! — кричала Мария. — Это заговор. Я не помешана!

Полисмен спокойно сложил свидетельство и вернул его Барнету.

— Чтоб избавить вас от затруднении — сказал он, — я могу, если вам угодно, сесть возле кучера.

Мария дико вскрикнула и упала на подушки.

И вот, с полисменом на козлах, карета с лошадьми, пущенными в галоп, летела к дому доктора Коули, в Йорксвилль.

Пока Меси и Бам предпринимали меры предосторожности, человек, о котором они ничего не знали, а если и знали, то лишь его имя, известное всей Америке, а именно Дан Йорк, готовил им будущее, совершенно достойное их.

Мы находим его гуляющим по Нью-Йорку, углубленным в свои размышления.

Неоднократно Дан Йорк брался за почти неразрешимые задачи. Но никогда ему еще не случалось сталкиваться с таким нагромождением трудностей…

Оружие, которым сражались Меси и его шайка, было весьма мощным, и Дан Йорк вполне сознавал это.

Что же было в руках у Дана?

Тут нам необходимо резюмировать то, что ему рассказали братья и сестра Гардвины.

Читатель, конечно, не забыл, что перед отъездом Марк Гардвин, предвидя опасности и сложности предстоящего дела, отослал в Нью-Йорк жену с дочерью, а двух сыновей поручил заботам пастора Бирмана.

Миссис Гардвин, снабженная достаточной суммой денег, чтобы дождаться результата смелого предприятия двух братьев, поселилась на время в Нью-Йорке. Там она остановилась в одном пансионе, где аккуратно получала письма своего мужа. Но вдруг поток писем иссяк. Это было тем более странно для нее, что последнее письмо, отправленное из форта Касдвик, было полно оптимизма и самых радужных надежд. «Подожди еще немного, — писал ей Марк, — и я приеду за тобой с обоими нашими сыновьями. Сообщение между Востоком и Скалистыми горами затруднительно, а потому не удивляйся, если ты некоторое время не будешь получать писем…»

Миссис Гардвин терпеливо ждала. Прошло два, три месяца… Ею овладело беспокойство. Да и средства, выделенные для жизни в Нью-Йорке, стали истощаться с угрожающей быстротой.

Она написала пастору Бирману, но тот отвечал ей, что со дня отъезда братьев он никаких известий о них не имеет, и призывал ее к терпению и покорности судьбе.

Наконец, несчастная женщина решилась на отважный шаг: она не могла больше оставаться в неизвестности и решила поехать на Запад, чтобы отыскать своего мужа и детей. Оставив дочь на попечение миссис Симонс, она поехала…

Это путешествие было печальным и долгим.

После долгих поисков ей удалось наконец разыскать потерянные следы… Но какое ужасное открытие!..

Несчастная женщина нашла некоторых людей, если не принимавших участие в страшном преступлении, то присутствовавших при нем.

И вот она услышала имена двух главных обвинителей, услышала и не забыла. Это были Сэмюэль Тиллингест и Арнольд Меси.

Но где их разыскать? Этого никто не знал. Предполагали, что они уехали в Нью-Йорк. Напрасно бедной женщине передавали подробности случившейся трагедии — ничто не могло убедить ее в правдивости этого рассказа. «Нет, — думала она, — не может быть, чтобы Том убил своего брата!». Она не допускала возможности даже ссоры между ними.

Значит, эти два свидетеля, Меси и Тиллингест, лгали, а если это была ложь, то ими руководило преступное намерение.

И чем больше миссис Гардвин задумывалась над этой страшной тайной, тем более убеждалась, что оба брата пали жертвой гнусного преступления.

И тогда вдова решила непременно исполнить два дела: отыскать своих сыновей, Майкла и Джимми, а также любой ценой доказать невинность Марка и Тома Гардвинов.

Вскоре ее постиг новый удар. Злой рок шел следом за ней. Пастор Бирман покинул город уже шесть месяцев тому назад, увезя с собой ее сыновей, и никто не знал, куда именно, хотя и предполагали, что они поселились в Калифорнии, где-нибудь близ Сан-Франциско.

— Надо ехать дальше, — сказала бедная женщина, чувствуя, что теряет рассудок.

Но напрасны были все усилия! Она прошла пешком всю эту громадную страну именно в то время, когда так называемая золотая лихорадка была там в полном разгаре. Почти никто не сочувствовал женщине, искавшем своих детей, и в ответ на расспросы ее грубо отталкивали. Таким образом она должна была отказаться и от надежды найти пастора тем более, что ей сказали, будто он умер, а ее сыновья куда-то ушли…