Дж. С Монро - Найди меня

– Мы с тобой, дружище.

«Я делаю это за всех животных, которых он когда-либо мучил», – говорю я себе. Но я знаю: я делаю это и ради себя, ради отца, ради Эми, ради Джара.

– Надень маску, – велит Мартин. – Ты забыла про маску!

Он протягивает мне черную кожаную защитную маску с зашитым отверстием для рта – ту самую, которую я надевала уже столько раз и в кожу которой я вцеплялась зубами, чтобы облегчить боль.

Я поворачиваюсь на лежаке и пытаюсь завязать маску на затылке.

– За тобой поухаживать? – язвит Мартин, словно я надеваю пальто.

Я мотаю головой. Маска надета. Теперь осталось только дотянуться до электродов, лежащих подо мной на столике. Готово. Как только я беру электроды, он ногой – как палач табурет – вышибает столик из-под лежака. Я прикрепляю электроды: сейчас он подключит аккумулятор.

– Готова? – спрашивает Мартин.

Я киваю, силясь дышать в маске. Сердце бешено колотится. Момент настал. Я слышу, как молюсь.

– Это новый аккумулятор, полностью заряженный, – говорит Мартин. – Хорошо будет покалывать.

Передняя дверь в ангар оказалась запертой на замок, как и предполагал Джар. Но чуть в сторонке были сложены штабелями лесоматериалы, наряду со старым сельскохозяйственным оборудованием. И Макс с Карлом уже несли большое бревно. Джар перехватил у Макса один конец, и вместе с Карлом они раскачивали бревно и ударяли им по двери – рядом с замком. Звук удара разносился по всему аэродрому. Назад пути не было. Они снова и снова ударяли бревном по двери, пока она не треснула. И Макс вышиб ее ногой внутрь.

– Вход в лабораторию спрятан за шкафом для документов, – сообщил Джар.

Но в помещении таких шкафов было штук пять. У некоторых дверцы открыты, у других заперты.

– Сюда, – позвал Карл. Друзья бросились к шкафу в дальнем углу. Все его ящики были закрыты, а за шкафом на сером линолеумном покрытии пола виднеется панель с предохранительной защелкой. Линолеум рядом был весь исцарапан – значит, шкаф много раз передвигали.

Джар, не колеблясь, нагнулся и снял защелку. А потом начал тянуть панель на себя, приподнимая ее с помощью Карла.

В нос им бил жуткий и странный запах – прогорклая смесь спертого воздуха, экскрементов и чего-то еще, что напоминало Джару больницу. Или такой запах витал в морге, куда они с отцом ходили на прощание с мамой? Макс достал запятнанный носовой платок и приложил его ко рту. Карл бросился к выходу – его тошнило. Прикрыв рот и нос рукой, Джар полностью отодвинул панель. Внизу – темнота. Но в этой темноте проглядывалась верхняя ступень железной лестницы.

– Я спускаюсь вниз, – заявил Джар.

– На, возьми, – протянул ему носовой платок Макс.

Джар взял его, повернулся и начал нащупывать ногами ступени.

– Скажи Карлу, пусть будет начеку – вдруг Мартин нарисуется.

«Ни один человек не полез бы в этот подвал по доброй воле», – думал Джар. Как бы Мартин не высунулся оттуда: глотнуть свежего воздуха. Или попить молока. Джар уже не мог мыслить здраво; его мысли путались, сердце стучало все быстрей; руки липли к металлической лестнице. Роза тоже спускалась по этим ступенькам в ту страшную ночь? Или Мартин ее усыпил и тащил на себе? А может, он попросту сбросил ее вниз, как мешок с углем?

Я закрываю свои глаза и вновь открываю, держа электроды в разных руках под собой. Я не могу это сделать. Не могу…

В комнату проскальзывает отец – опять подоспев в последнюю минуту (как тогда, когда он примчался на школьный спектакль). Отец улыбается мне той же ободряющей, вселяющей уверенность улыбкой, с какой он смотрел на меня, когда я балансировала на траверзе, рискуя кубарем скатиться вниз: «Ты сможешь это сделать!» А потом появляется и Джар. И смотрит на меня тем же взглядом, каким смотрел тогда в ресторане, когда на моей карточке не оказалось денег: «Моих чаевых хватит, чтобы уплатить за вас», – сказал тогда он. Я полюбила тебя за это, Джар!

– Я готова, – говорю я, когда Мартин выступает вперед, чтобы выбить из-под лежака столик: мое тело должно свисать свободно, когда его начнут сотрясать и выгибать конвульсии.

– Один к ступне, другой к языку, – шепчет он. К его дыханию примешиваются пары сладкого вина, а на коже пузырятся капельки пота.

Я ищу в глазах отца согласия – он кивает мне и отворачивается. Джар тоже кивает.

И тогда я вонзаю оба электрода в голову Мартина – прямо в его потные виски и держу их что есть сил, пока его тело бьется подо мной в конвульсиях.

Стоя у основания лестницы и подсвечивая себе мобильным телефоном, Джар осматривал темную комнату. Он прикрывал платком нос, пытаясь подавить приступы тошноты. Где же Роза? Здесь ли она? Или в этой комнате Мартин проводил опыты только над животными? «Один из электродов был прикреплен липкой лентой к ступне суки… Она не делала никаких усилий… лишь обреченно сидела, не сводя с меня глаз…»

Первое, что увидел Джар, – это оранжевый лежак, подвешенный к потолку и вяло болтающийся в воздухе. От одного его края тянутся, теряясь в темноте, электрические провода. «Вот тут и снималось видео», – догадался Джар. И отвернулся, чтобы срыгнуть в носовой платок.

– Ты как там, в порядке? – крикнул ему Макс, но Джар едва слышал его.

Он водил мобильником, словно фонариком, по сторонам, надеясь с его помощью найти ответ на свой вопрос.

– Роза? – тихо выговаривал Джар. – Роза, это я, Джар. Где ты, Роза? Где же ты сейчас? – Он подошел к лежаку, уверенный, что тот пустой.

– Роза? – громко позвал он, осмелев.

Джар прошел мимо лежака в боковую комнату с умывальником и туалетом и обвел лучом своего «мобильного прожектора» крошечное пространство, высвечивая один за другим различные предметы: стеклянный лабораторный стакан, аккумулятор, электроды, большую деревянную клетку, разделенную перегородкой на два отсека, и кучу каких-то странных колпаков, похожих на абажуры. «Наверное, эти штуки надеваются на шею собаки, чтобы она не поцарапалась», – думал Джар и устремлял луч света на полку вверху. Полка была заставлена жестяными банками с собачьим кормом. А под ней, на рабочем столе, стояла открытая банка с воткнутой в корм ложкой.

И тут Джар услышал слабый-слабый шорох. Он направляет свет мобильника на пол. А там, под умывальником, скрючившись и обхватив руками колени, сидела обнаженная и дрожащая Роза. Джар кинулся к ней и заключил ее в объятия.

– Где он? – прошептала Роза.

– Все в порядке, – говорил сквозь рыдания Джар, пораженный холодом, веющим от ее кожи. – Вот, возьми мою куртку.

– Джар, он здесь!

– Все кончено, любимая, не бойся, – бормотал Джар, не расслышав слов Розы. Силясь поставить ее на ноги, он накинулт на Розу свою замшевую куртку – точно так, как когда-то на берегу реки Кам. Трудно было поверить, что это – та же самая женщина. Ее волосы обриты, опухшее лицо в синяках и кровоподтеках, от тела осталась кожа до кости. – Нам нужно выбраться отсюда.