Тесс Герритсен - Выжить, чтобы умереть

Я жила в Итаке. А ты где?

В Нью-Гэмпшире. Со своими тетей и дядей.

Я ни разу не была в Нью-Гэмпшире.

Уилл придвинулся к девочке так близко, что его большая голова закрыла восходящую луну.

Клэр покачала головой.

Я бы не запомнила. Я своих-то маму и папу с трудом вспоминаю. Какие у них были голоса. Как они смеялись и чем пахли.

Это ужасно грустно. Грустно, что ты не помнишь их.

У меня есть альбомы с фотографиями. Но я редко их смотрю. Будто бы разглядываешь изображения чужих людей.

От прикосновения Уилла девочка вздрогнула и отшатнулась. Ей не нравилось, когда к ней прикасались. Не нравилось с тех пор, как она пришла с себя в той лондонской больнице; там прикосновение означало очередной укол иглы, то, что кто-то еще, пусть даже с хорошими намерениями, снова причинит боль.

«Вечерня» должна теперь стать нашей семьей, — пояснил он.

Ага. — Клэр фыркнула. — Доктор Уэлливер постоянно об этом толкует. Что мы большая счастливая 'семья.

Приятно в это верить, верно? Что все мы заботимся друг о друге.

Конечно. А еще я верю в зубную фею. Люди не заботятся друг о друге. Они только о себе заботятся.

Между деревьями мелькнул луч света. Клэр развернулась, заметила подъезжавшую машину и вдруг помчалась к ближайшим зарослям кустарника. Уилл последовал за ней, шумно, словно лось, передвигая своими огромными ногами. Он плюхнулся рядом с Клэр.

Кто это приехал в такое время? — прошептал он.

Во дворе остановился темный седан, из него вышел мужчина, высокий и стройный, как пантера. Незнакомец не задержался возле автомобиля, а в ночь он вглядывался так, словно во тьме мог обнаружить нечто, невидимое для всех остальных. На один безумный момент Клэр даже подумала, что он смотрит прямо на нее, и опустилась чуть ниже, чтобы спрятаться от всевидящего взора под кустом.

Парадная дверь школы распахнулась, выпустив во двор свет, и на пороге возник директор Готфрид Баум.

Энтони! — крикнул он. — Спасибо, что приехал так быстро!

Тревожные обстоятельства.

Судя по всему. Заходи, заходи. Твоя комната готова, и тебя ждет ужин.

Я поел в самолете. Нам нужно перейти прямо к делу.

Разумеется. Доктор Уэлливер отслеживала бостонские события. Она может посодействовать, если это необходимо.

Парадная дверь захлопнулась. Клэр поднялась на ноги — ей стало любопытно, кто же такой этот странный гость. И почему директор Баум казался таким встревоженным.

Сейчас я осмотрю эту машину, — сказала девочка.

Не надо, Клэр, — запротестовал Уилл.

Но она уже приближалась к седану. Капот был еще теплым с дороги, вощеная поверхность поблескивала в лунном свете. Девочка прошлась вокруг автомобиля, поглаживая его рукой. По эмблеме на капоте она поняла, что это «Мерседес». Черный, гладкий, дорогой. Машина богача.

И конечно же, автомобиль был заперт.

Кто он? — поинтересовался Уилл.

Мальчик наконец-то нашел в себе смелость выйти из-за куста и теперь остановился возле Клэр.

Она поглядела на западное крыло, где в освещенном окне на мгновение мелькнул силуэт. Затем вдруг занавески съехались, и больше ничего видно не было.

Мы знаем, что его зовут Энтони.

Той ночью Мауре не удалось крепко заснуть.

Вероятно, дело было в незнакомой постели, а может, всему виной здешняя тишь, такая глубокая, что, казалось, сама ночь, ожидая чего-то, затаила дыхание. Когда она проснулась в третий раз, уже взошла луна; она светила прямо в ее окно. Маура не стала задергивать шторы, чтобы впустить свежий воздух, и теперь ей пришлось выбраться из кровати, чтобы с помощью штор отгородиться от света. Задержавшись у окна, она поглядела на раскинувшийся внизу сад. Он тонул в лунном сиянии; каменные статуи светились, словно призраки.

«Неужели одна из них только что пошевелилась?» — не поверила своим глазам Маура.

Она стояла, вцепившись в занавески, и пристально глядела на статуи, которые напоминали шахматные фигуры в окружении стриженых кустов. На фоне этого призрачного пейзажа двигалась тонкая фигурка с длинными серебристыми волосами и изящными, как у нимфы, конечностями. По саду прогуливалась девочка.

По коридору, прямо мимо ее двери, заскрипели шаги. До Мауры донеслись мужские голоса.

…мы пока не уверены, реальна ли угроза, однако доктор Уэлли- вер, похоже, убеждена в этом.

Судя по всему, полиция контролирует ситуацию. Нам остается только наблюдать и ждать.

«Я знаю этот голос», — подумала Маура. Она натянула халат и открыла дверь.

Энтони! — позвала доктор Айлз.

Энтони Сансоне повернулся к ней лицом. Весь в черном, он стоял рядом с Готфридом Баумом, который был куда ниже него; в слабоосвещенном коридоре Сансоне казался жутковатой, почти зловещей фигурой. Маура обратила внимание на его помятую одежду, усталые глаза и поняла: путешествие было долгим.

Простите, если я разбудил вас, Маура, — извинился он.

А я и не знала, что вы собираетесь приехать в школу.

Мне необходимо решить несколько вопросов.

Сансоне улыбнулся, но усталая улыбка не коснулась его глаз. В коридоре чувствовалось напряжение, которое настораживало Ма- уру. Его можно было заметить по лицу Готфрида Баума и по холодной отстраненности, с которой Сансоне обратился к доктору Айлз. Он никогда не был открытым, приветливым человеком, и Маура порой даже задумывалась: а вдруг он ее терпеть не может? Сегодня скрытность Сансоне казалась совершенно непробиваемой.

Мне нужно поговорить с вами, — сказала она. — Насчет Джулиана.

Разумеется. Может быть, утром? Я пробуду здесь до вечера.

Вы приехали так ненадолго?

Он пожал плечами, словно извиняясь.

Я бы с радостью пробыл здесь дольше. Но свои опасения вы всегда можете обсудить с Готфридом.

У вас есть какие-то опасения, доктор Айлз? — удивился Готф- рид.

Да, есть. Они касаются того, почему Джулиан оказался здесь. Ведь «Вечерня» не просто интернат и не просто пансион, верно?

Маура заметила, что мужчины переглянулись.

Эту тему лучше оставить до завтра, — решил Сансоне.

Мне очень нужно обсудить ее. Пока вы снова не исчезли.

Мы обсудим ее, обещаю. — Он отрывисто кивнул. — Доброй ночи, Маура.

Озадаченная его отстраненностью, Маура закрыла дверь. В последний раз они беседовали всего два месяца назад, когда он привез Джулиана к ней домой на каникулы. Они немного постояли на веранде, улыбнулись друг другу, и, казалось, Сансоне не хотел уезжать. «А может, мне просто показалось? — засомневалась Маура. — Разве я когда-нибудь разбиралась в мужчинах?»

Список ее свершений на этом поприще выглядел печально. Последние два года она никак не могла выпутаться из отношений с недоступным для нее человеком; Маура знала, что эта история плохо кончится, но, словно наркоманка, была не в силах устоять. К этому, собственно, и сводится влюбленность — к тому, что мозг подвергается воздействию наркотиков. Адреналина и дофамина, окситоцина и серотонина. Гормональное бешенство, воспетое поэтами.